Даниэла Стил - Негодяй
Блейк находился в прекрасном расположении духа. Он заметил приподнятое настроение Максин. Она уже успела выпить дома несколько бокалов шампанского. Блейк тоже налил себе бокал. Некоторое время они сидели, тихо разговаривая о прошедшем вечере. Блейк в своем белом смокинге походил на кинозвезду. Он сегодня довольно много выпил, но казался совершенно трезвым.
— Вечер удался на славу, — сказала Максин, встала и закружилась по комнате. Ее золотистое платье отбрасывало блики. — Ты умеешь устраивать замечательные праздники. У тебя это всегда хорошо получается.
— Мне кажется, будет лучше, если ты сядешь, — насмешливо промолвил Блейк. — Ты едва стоишь на ногах.
— Я не пьяна, — возразила Максин, и это являлось верным признаком того, что она находилась в подпитии.
Блейку нравилось, когда Максин была немного навеселе. Правда, это случалось нечасто. Но в такие минуты она выглядела очень сексуально.
— Как ты думаешь, я буду счастлива с Чарлзом? — спросила она с серьезным выражением лица.
— Надеюсь на это, Максин. — У Блейка на языке вертелись другие слова, но он не стал произносить их. — Чарлз такой взрослый, как… как мой отец.
Максин в эти минуты была очень соблазнительна, и Блейк боялся потерять голову. Он не мог позволить себе воспользоваться ситуацией. Его поезд ушел, завтра Максин выходит замуж за другого, и он не вправе мешать им. Он налил Максин еще шампанского, а себе плеснул водки в стакан.
— Да, он похож на твоего отца. Они оба врачи.
Блейк наконец почувствовал спасительное воздействие алкоголя. Сам Бог велел ему напиться в эту ночь.
— Я тоже врач, — заявила Максин и громко икнула. — Я занимаюсь психическими травмами. По-моему, я видела тебя недавно в Марокко?
Она расхохоталась, довольная своим остроумным вопросом, и Блейк тоже засмеялся.
— Ты тогда выглядела несколько иначе в армейских ботинках и камуфляжных штанах. В туфлях на высоких каблуках ты мне нравишься намного больше.
Максин приподняла ногу и, взглянув на свои золотистые босоножки, кивнула:
— Мне тоже так больше нравится. В ботинках я натерла мозоли.
— В следующий раз надень туфли на каблуках, — посоветовал Блейк, потягивая водку.
— Так я и сделаю. Обещаю. Ты же знаешь, я всегда держу слово. — Максин сделала глоток шампанского. — Кстати, я давно хотела сказать, что у нас с тобой прекрасные дети. Я их очень люблю.
— Я тоже.
— А вот Чарлзу они вряд ли пришлись по душе, — нахмурившись, проговорила она.
— Они от него тоже не в восторге, — сказал Блейк, и они рассмеялись.
Успокоившись, Максин искоса взглянула на бывшего мужа.
— Слушай, а почему мы с тобой расстались? — спросила она заплетающимся языком. К тому времени Максин была уже изрядно пьяна. — Ты помнишь причину нашего развода? Я — нет. Может быть, ты плохо себя вел?
— Я забывал возвращаться домой, — с грустной улыбкой ответил подвыпивший Блейк.
— Ах да, точно! Теперь вспомнила. Ты действительно плохо поступал со мной. Ведь я любила тебя… Да и сейчас люблю.
Максин снова икнула.
— Я тоже люблю тебя, — мягко сказал Блейк и усилием воли взял себя в руки. — Тебе пора спать, Максин. Завтра у тебя сумасшедший день. Свадьба и все такое…
Он знал, что от большого количества шампанского наутро всегда раскалывается голова.
— Ты хочешь, чтобы я легла спать с тобой? — удивленно спросила Максин.
— Конечно, нет. Если мы ляжем вместе, Чарлз завтра с ума сойдет, а тебя замучает чувство вины. Я хочу одного — чтобы ты наконец пошла в постель.
— Но почему я должна так рано ложиться спать? — обиженным тоном спросила Максин.
— Потому что, Золушка, — сказал Блейк и подхватил ее на руки, — если ты сейчас же не отправишься бай-бай, то превратишься в тыкву. А завтра у тебя свадьба. Ты выходишь замуж за прекрасного принца.
Блейк понес Максин в спальню.
— Нет, это неправда. Я хорошо помню, что завтра у меня свадьба с Чарлзом, а он вовсе не прекрасный принц. Прекрасный принц — это ты. И зачем только я выхожу за него замуж?
Максин с сокрушенным видом взглянула на Блейка, и он расхохотался. От смеха Блейк зашатался и едва не уронил Максин, хотя она была легкой как перышко.
— По-моему, ты выходишь за него замуж потому, что любишь его, — промолвил Блейк.
Войдя в спальню, он уложил Максин на кровать. Они оба напились.
— Да, да, верно… я его люблю. И мне просто необходимо выйти за него замуж… ведь он тоже доктор… — пролепетала Максин. Затем она подняла глаза на стоявшего рядом с кроватью Блейка, и ее взгляд стал более осмысленным. — Ты слишком пьян, чтобы идти домой. А я не смогу отвезти тебя, мне в таком виде нельзя садиться за руль. Оставайся ночевать у меня.
От выпитого у Блейка кружилась голова.
— Тогда я прилягу на минутку рядом с тобой. А когда протрезвею, уеду домой. Ты не возражаешь?
И он лег на кровать прямо в белом смокинге и обуви.
— Не возражаю, — пробормотала Максин сквозь дрему и, придвинувшись ближе, положила голову ему на плечо. — Сладких снов.
— «Сладкие сны» — так называется наша яхта, — закрыв глаза, произнес Блейк и провалился в глубокий сон.
Глава 24
Телефон в доме Максин разрывался, но к нему никто не подходил, хотя было уже десять часов утра. Все спали как убитые. Однако трезвон разбудил наконец Сэма, и он взял трубку.
— Алло, — произнес мальчик, зевая.
Они поздно легли вчера, и он не выспался.
— Привет, Сэм, — раздался в трубке бодрый голос Чарлза. — Могу я поговорить с твоей мамой? Я понимаю, сейчас она очень занята, но мне очень хочется сказать ей несколько ласковых слов.
Накануне Максин предупредила, что утром к ней домой придут парикмахер и визажист, чтобы сделать прическу и макияж, и Чарлз не сомневался, что в доме сейчас все вверх дном.
— Позови ее, пожалуйста, я не отниму у нее много времени, — продолжал Чарлз.
Сэм послушно направился к спальне матери, шлепая босыми ногами по полу. Дверь в комнату была распахнута настежь, и он увидел родителей, спящих вместе на кровати одетыми. Блейк похрапывал.
Сэму не хотелось будить их, и он вернулся к телефону.
— Они еще спят.
— Они?.. — с недоумением переспросил Чарлз.
— Да, мои родители. Папа ночевал здесь. Сейчас он храпит в спальне рядом с мамой. Когда она проснется, я скажу ей, чтобы она вам позвонила.
В трубке тут же раздались короткие гудки. Пожав плечами, Сэм снова поднялся по лестнице в свою комнату и включил там телевизор. Необычная тишина в доме казалась ему жуткой. Даже младенец Зельды молчал.
