Вечная команда - К. М. Станич
— Что вы сделали? — спрашиваю я, желая, чтобы он не был слишком милым, чтобы его можно было придушить. — Ты имеешь в виду, кто именно? Когда? И почему, чёрт возьми, вы мне об этом не сказали?
— Мы со Спенсером пошли туда, — говорит Черч, выглядя виноватым после свершившегося факта. — Но Рейнджер всё это время был с нами в видео чате, на случай, если что-то пойдёт не так.
— Мне плевать, я всё ещё зла, — отвечаю я, но, с другой стороны, мне также чертовски любопытно. — Вы нашли там что-нибудь внизу?
— Ничего, кроме новых туннелей, — говорит Спенсер, закатывая свои бирюзовые глаза. — О чём бы ни говорил Джек, о скрытых церквях или о чём бы то ни было ещё, мы понятия не имеем. Мы даже никого больше не видели, когда были там, внизу.
— Они могли бы использовать туннели для транспортировки. Это могло быть простым совпадением, что вы ни на кого больше не наткнулись. — Тобиас смотрит на Черча в поисках подтверждения, но тот просто качает головой, как будто у него тоже пока нет ответа на этот вопрос.
Но мы близки, о, так чертовски близки.
— Я узнал немного больше о своём отце, — наконец произносит Рейнджер, заговаривая, а затем вздыхает, как будто он устал. — Из всех людей, именно от моей матери. Она напилась и вела себя странно, а потом начала рассказывать мне, что однажды ушла от отца, ненадолго, когда Дженике было лет одиннадцать, а мне два. Мы остановились у её странных родственников в Испании, которые связаны с католической церковью. Она крестила нас, пока мы были там, и сказала, что, когда решила вернуться, и он узнал об этом, Эрик взбесился и избил её.
— Срань господня. — Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить, и я съёживаюсь, извиняясь перед Рейнджером. Однако он смотрит вниз, на свои руки, как будто мечтает о том, как побьёт своего отца.
— В любом случае, я знаю, это звучит глупо, но вы же знаете, как эти культы увлекаются ритуалами и прочей ерундой. Я подумал, что, возможно, мы ищем причину, по которой мой отец не пригласил меня в Братство, или почему умерла Дженика. Это с натяжкой, но я полагаю, что мы должны, по крайней мере, рассмотреть этот вариант.
— Очень может быть, — говорит Черч, пожимая плечами. — Нужно быть бескомпромиссным, чтобы считать кровавое жертвоприношение нормальной частью взросления, поэтому вполне возможно, что они сочли крещение проблематичным.
— Я просто надеюсь, что это не был не очень тонкий способ моей мамы предупредить меня, понимаешь? Как будто, возможно, она в какой-то момент знала о Братстве и задаётся вопросом, знаю ли я тоже.
Мы все замолкаем, размышляя. Настроение сейчас тяжёлое и не особенно праздничное.
— Ладно, — молвит Рейнджер, хлопая ладонями по коленям. — На данный момент я покончил с этим дерьмом. Я не позволю каким-то психам в лисьих масках испортить мне Рождество. Итак, Шарлотта, мы купили тебе все эти настольные игры, так что выбери одну, и я буду готов надрать тебе задницу.
— Она реально ужасна в видеоиграх, так что это не должно быть сложно, — говорит Мика с усмешкой, но я не волнуюсь. Все они признали, что их познания в настольных играх ограничены — больше похоже на крестьянское занятие, по крайней мере, так я слышала, — и я уверена, что к концу вечера их яйца будут у меня в руках.
Это… тоже не совсем метафорично.
Глава 20
Тишина убаюкивает меня ложным чувством безопасности, когда мы возвращаемся в Адамсон после каникул. В течение нескольких недель всё было блаженно нормально. Это то, что я искала, чего хотела так долго, что позволила себе потеряться в этом.
Приятно иметь друзей, еще лучше иметь друзей, которые случайно оказываются любовниками, с моими школьными заданиями всё хорошо, и у меня есть план на будущее. Когда зима, наконец, уходит, и весна целует кампус, наши проблемы с новой силой встают на свои места со взрывом.
И конец, в буквальном смысле этого слова.
— Вот, Шарлотта, — говорит Рейнджер, по-прежнему единственный из группы, кто регулярно называет меня Шарлоттой (не Чак, дорогая, Микропенис и так далее), — возьми это. — Он протягивает мне коробку, полную фартучков с оборками, и я улыбаюсь. Для Рейнджера они так же важны, как сливочное масло, сахар и мука. Он не может печь без них. — Спенсер может отнести миксеры вниз, когда ты уйдёшь.
— Есть, капитан, — отвечает Спенс, берёт один из розовых миксеров и провожает меня к выходу из классной комнаты Кулинарного клуба и вниз, на огромную промышленную кухню, которая кормит школу и её персонал трёхразовым питанием семь дней в неделю.
В этом году в нашем кампусе проводится Северо-Восточный конкурс выпечки академий. В прошлом году он был в Эверли. А до этого, я слышала, он проводился в Нью-Йорке, в гигантском небоскрёбе, где находится Северо-Йоркская подготовительная академия.
Это довольно простое дело: судьи определяют категорию, и мы выпекаем всё, что можем, за отведённое время с указанными ингредиентами, а затем оцениваем наши десерты. Всего существует три категории, и набравший наибольшее количество баллов получает пожертвование в размере десяти тысяч долларов на благотворительность по своему выбору.
Опять же, эти богатые люди и их игры в благотворительность. Ну, все спонсоры могли бы с таким же успехом просто отправить чеки на благотворительность, но это в некотором роде забавно, так что я не жалуюсь.
То есть до тех пор, пока мы не спускаемся вниз, и я не вижу ту синеволосую девушку с прошлого года. Кеша. Ту, с которой спал Рейнджер. Она замечает меня с другого конца комнаты и машет рукой.
Я быстро отворачиваюсь и притворяюсь, что занята складыванием фартуков.
— Она направляется сюда, да? — я спрашиваю Спенсера, и он оборачивается через плечо, чтобы посмотреть.
— Ага. Приближается бывшая девушка.
— У меня никогда не было бывшей девушки, потому что я ни с кем не встречался, — произносит Рейнджер, с грохотом ставя коробку с кухонными принадлежностями на стойку из нержавеющей стали рядом со мной, его щёки слегка краснеют, когда он смотрит в мою сторону. — Шарлотта — моя первая девушка.
— Ладно, братан, — говорит Спенсер, оборачиваясь как раз в тот момент, когда Кеша приближается к нашей станции, аккуратно одетая в белый блейзер и чёрный галстук Женской Академии Эверли. Мгновение она теребит галстук, оглядывая Рейнджера, а
