Даниэла Стил - Обещание страсти
— Конечно, могу! — У Кизии были две отличные курицы, которые она приготовила для праздничного ужина с Люком, если случайно он все же вернется. — Хочешь попробовать настоящий рождественский ужин?
— Может, мы приготовим его завтра? Надеюсь, твое приглашение останется в силе?
Испанское национальное блюдо. 311
— Да, конечно. А почему… тебе надо куда-то уходить? — Может быть, он торопится и поэтому предлагает пиццу? Настроение у Кизии сразу упало, хотя она постаралась не подать вида. Она хотела, чтобы Алехандро остался. Это был такой приятный вечер.
— Нет. Просто у меня есть идея. А не пойти ли нам покататься на коньках?
— Здорово! Я обожаю кататься на коньках!
Кизия начала быстро одеваться. Натянула еще один свитер, надела красные шерстяные носки и коричневые замшевые ботинки, закуталась в меховую куртку.
— Кизия, ты как в кино. — Она казалась Алехандро такой красивой, и он подумал, что Люк чертовски счастливый человек.
Кизия позвонила на телефонный коммутатор и предупредила, когда они вернутся, на тот случай, если позвонит Люк. Потом они храбро вышли в морозный вечер. Ветра не было, только кусачий мороз, обжигающий легкие при дыхании.
Они зашли в какую-то забегаловку, чтобы съесть по гамбургеру и выпить горячего чая. Алехандро со смехом описывал Кизии, какой хаос творится в мексиканских семьях на Рождество: под ногами топчется куча детей, все женщины заняты готовкой, их мужья — выпивкой и в каждом доме вечеринки. А Кизия рассказала Алехандро о рождественских приготовлениях, которые она так любила делать, когда была ребенком.
— Понимаешь, он так и не принес мне пурпурно-золотое платье. — Кизия увидела его в магазине, когда ей было шесть лет. Как и положено, она написала о нем Санта Клаусу и до сих пор обижалась, что не получила его тогда на Рождество.
— А что ты получила вместо него? Норковое манто? — с иронией, но беззлобно спросил Алехандро.
Кизия пренебрежительно посмотрела на него из-под козырька огромной меховой шапки.
— Нет, дорогуша, «роллс-ройс».
— С шофером, конечно.
— Нет. У меня не было шофера до семи лет. Моего, личного, конечно. И двух лакеев в ливреях тоже. — Кизия засмеялась. — Черт возьми, Алехандро, представляешь, они высаживали меня из машины за три квартала до школы, а сами ехали за мной. Последний участок пути я должна была проходить сама. Они думали, что будет не совсем удобно приезжать в школу на лимузине с шофером.
— Очень смешно. Представь себе, мои родители тоже так считали. И я тоже должен был ходить в школу пешком. Кошмар, и какие только издевательства приходится терпеть несчастным детям. — Его глаза насмешливо прищурились.
— Ладно уж, не издевайся…
Алехандро закинул голову и рассмеялся. Клубы пара вырывались изо рта на ночном морозном воздухе.
— Кизия, я люблю тебя. Ты и правда сумасшедшая.
— Может быть, и так. — Кизия подумала о Люке.
— Эй, парень, я хочу, чтобы ты принес мне текилы. Я замерзла как ледышка. — Кизия снова засмеялась и посмотрела на него как ребенок, который что-то скрывает. — Я сейчас не в мехах и если буду продолжать в том же духе и случайно упаду, то отморожу то место, на котором сидят. Правда, здорово получилось? — Она запустила руку в белой кашемировой перчатке в карман и вытащила плоскую серебряную фляжку.
— Что это?
— Обогреватель. Коньяк. Это фляжка моего деда.
— А дедушка-то был не дурак. Это очень плоская фляжка. Ты можешь носить ее в кармане, и никто не вытащит ее у тебя… по крайней мере пока ты трезвая.
Рука об руку они прогуливались по парку. Потом начали напевать «Тихую ночь». Кизия отвинтила колпачок фляжки, они выпили по глотку коньяка и почувствовали себя гораздо лучше. Это была одна из тех редких ночей, когда город кажется вымершим. Машины исчезли с улиц, автобусы появлялись реже, чем обычно, люди, казалось, никуда не спешат и задерживаются на секунду, чтобы улыбнуться встречным. Вроде бы все должны спрятаться от свирепого мороза, но нет: то тут, то там можно было увидеть группы людей — они прогуливались или пели. Кизия и Алехандро тоже улыбались парочкам, что попадались на пути, те улыбались в ответ и подхватывали песню. К тому времени, когда они добрались наконец до катка, запас рождественских песен был исчерпан, и. они уже несколько раз прикладывались к фляжке.
— А вот это мне нравится, когда женщина путешествует со всем необходимым — флягой, полной коньяка. Да, ты ненормальная… но это даже очень хорошо — в данном случае… — Алехандро подошел к Кизии сзади, намереваясь отряхнуть снег с ее куртки, но вместо этого поскользнулся и шлепнулся.
— Мистер, я думаю, вы пьяны. Вставая, Алехандро широко улыбнулся и сказал с мягким укором:
— Уж вы-то должны знать, леди, ведь вы мой бармен.
— Хочешь еще?
— Нет. Я уже готов.
— Ну и зря.
— Выпивоха.
Они рассмеялись, снова запели и прокатились несколько кругов рука об руку. На катке почти никого не было, но их приподнятое настроение от этого не улетучилось. Из динамика лилась легкая веселая музыка — рождественские песни перемежались вальсами. Прекрасная ночь… После одиннадцати они решили, что достаточно накатались. Несмотря на коньяк, их лица онемели от холода.
— А не пойти ли нам на полночную мессу в собор Святого Патрика? Или не стоит? Ты разве не католик?
— Не-а. Но я ничего не имею против похода в собор Святого Патрика. Ваши мессы ничем не отличаются от наших. Мне она понравится.
Кизия несколько секунд колебалась, переживая, что пропустит звонок Люка. Но перспектива пойти в собор была очень привлекательна, и Алехандро начал ее уговаривать. Он сразу понял, что держит Кизию. Это могло испортить весь праздник, — нет, он ей этого не позволит. Даже ради Люка.
Они прошли по пустынной Пятой авеню, мимо разукрашенных морозом окон, замерзших фонарных столбов и деревьев. Все это напоминало застывший карнавал. В соборе оказалось много людей, очень жарко и сильно пахло ладаном. Протолкнуться к передним скамьям было невозможно, для этого пришлось бы шагать по головам, и они остановились в последних рядах. Полночная месса в соборе Святого Патрика была традиционной для многих — сюда приходили издалека.
Стоял полумрак, только свет тысяч свечей немного разгонял тьму. Торжественно и величественно играл орган. Праздничная месса длилась долго и кончилась только в час тридцать ночи.
— Устала? — спросил Алехандро, когда они спускались по обледенелым ступеням, и взял Кизию под руку. Холодный воздух резко ударил им в лица после душного тепла собора.
— Тянет в сон. Это, наверное, из-за ладана.
— Ты скромно не упоминаешь про коньяк. И даже наше катание на коньках ничуть не помогло.
