Екатерина Полянская - Чудо для тебя
— Послушай, — он выпустил ее руку, — я не буду кричать и кидаться предметами. Я просто скажу «Нет». Понимаешь, Настя? Нет.
— Почему?
— Потому что я никогда не стал бы рисковать жизнью близкого человека. Особенно твоей.
— А ты не заметил, что у меня тоже есть право выбора? — сказала Стася. — Я выбираю помочь тебе.
— Нет! — И на сей раз он почти крикнул. — Слышишь — нет. Я не позволю тебе. Потом всю жизнь наблюдаться у врачей, иметь проблемы со здоровьем…
— Всю жизнь, Алекс. Всю долгую-долгую жизнь. Нашу с тобой. Илюшкину. Понимаешь?
Алексей покачал головой: он не мог принять такой дар. Это было больше, чем просто дар. Он просил у Бога чудес — и оказался мал и слаб перед лицезрением настоящего, огромного чуда. Недостоин.
— Если что-то пойдет не так, я себе не прощу. Мне не хочется покупать собственную жизнь ценой чьей-то еще, и я не хочу подорвать твое здоровье, и…
— Все мы когда-нибудь умрем. Мы проживем не больше и не меньше, чем нам отмерено, но ты не можешь мне запретить помочь.
— Лучше умереть поздно, чем рано. Со мной-то все ясно, но ты…
— Алекс, это жестоко.
Он подумал, что ослышался.
— Прости, что?
— Жестоко отказываться. Жестоко заставлять нас всех жить без тебя. Мы в ответе за своих родных, мы хотим сделать их счастливыми. Это не какая-то глупая жертвенность с моей стороны, не желание показать, какая я хорошая. Я хочу, чтобы ты жил. Я могу тебя спасти. Почему ты запрещаешь мне сделать это?
— Боюсь погубить тебя.
— Прогноз оптимистический настолько, насколько это вообще возможно. Доктор Радов в восторге. Он обещает нам обоим много лет безоблачного существования. Медицина развивается, проблем возникнуть не должно. Да, какое-то время и потом у нас будут некие ограничения, но с ними вполне можно смириться. Это шанс, о котором мы все мечтали. Не отказывайся. Пожалуйста.
Наверное, она сама не замечала, что плачет. Алексей провел большим пальцем по щеке Стаси, стирая слезу.
— А если ничего не получится, Настенька? Почка может не прижиться, и тогда все окажется напрасным.
— Ты обещал не сдаваться.
— Я и не сдаюсь. Я ищу другие пути.
— О, эти мужчины! — закатила глаза Стася. — Скажи мне, о непревзойденный логик, где твои другие пути? Если бы их можно было найти, ты бы их давно отыскал… Алекс, я тебя люблю. Очень. И мне будет чрезвычайно неприятно жить без тебя, осознавая, что я могла тебя спасти и не заставила воспользоваться этим шансом. Так нельзя, любимых не бросают. Подумай о себе, обо мне, об Илье и маме. Пожалуйста, подумай и скажи, что ты решил.
Ему так хотелось сказать ей «нет». Знание беспокойно заворочалось в животе, царапаясь колючками, вдалеке заиграла дудочка. Идти или не идти? Как соблазнительно: пойти, поплыть по течению, узнать, что там, за горизонтом. Ничего не надо делать, только отвернуться и забыть, как смотрят вслед те, кто остается на берегу, и как опускается рука Насти, держащая спасательный круг… Каким же для этого надо быть эгоистом!
— Ты абсолютно уверена, что хочешь это сделать?
— Да, я абсолютно уверена.
В сказках все происходит не так! Прекрасный принц садится на коня и едет спасать принцессу от дракона. Принц вступает с чудовищем в неравный бой, убивает его, а голову его вешает в гостиной, чтобы хвастаться перед гостями. Принцесса, вовремя разбуженная поцелуем, печет на кухне блины. А почему не бывало так: принцесса садится на коня и едет спасать принца от дракона? Алексей представил Настю верхом на белом скакуне, в сияющих доспехах и с мечом. Восхитительное зрелище и очень достоверное.
Он всегда подозревал, что с некоторыми сказками что-то не так…
Дудочка играет вдалеке. Крысолов бессмертен, в отличие от него, Алексея. Он может ждать вечно, и он всегда получает свое: дети приходят и садятся в кружок, слушая музыку. Тогда для них уже не существует оставшегося позади городка, мячика, брошенного у ворот, и тряпичных кукол. Но пока тропинка еще не уперлась в полянку, где сидит, наигрывая на дудке, хитрый крысолов, можно оглянуться и понять, что дорога на самом деле темна, в чаще воют волки и вообще дома было не так уж плохо. Нельзя поддаваться очарованию смерти, пока есть возможность жить. Нужно повернуться и бежать обратно по тропе, к выходу из леса. Крысолов усмехнется в усы и пожмет плечами: «Я подожду».
Тем же вечером Настя позвонила Анечке.
— Совсем пропала, — укорила ее подруга. — Звоню, звоню — трубку не берешь. Я же волнуюсь.
— Извини, пожалуйста. — Стася видела сообщение о нескольких пропущенных вызовах, но было не до того. — Я тут замоталась немного…
— Ты опять что-то натворила, — перебила ее подружка. — Давай кайся.
— От тебя ничего не скроешь. Ладно. Я буду донором для Алекса.
Пауза.
— Настя, ты с ума сошла?!
Некоторое время понадобилось, чтобы убедить Анечку в том, что это не блажь, не вымогательство со стороны Тагира и не шантаж неких неведомых третьих сил. Пришлось пересказать свой спор с Алексеем, который длился довольно долго.
— Он честно пытался на меня не орать, но у него плохо получилось, — вздохнула Настя. — В конце концов он сдался и сделался таким… спокойным. Сказал, что до сих пор не может поверить в чудо. Я вышла за дверь и разревелась.
— Ты всегда была сентиментальной, — резюмировала Анна. — Хотела бы я познакомиться с этим мужиком — наверняка выдающийся экземпляр. Хотя зачем это мне? У меня уже есть выдающийся экземпляр. Ну да ладно.
— Еще познакомишься. Не важно зачем.
Алексея так и не выпустили пока из больницы, но в свете недавних событий это и хорошо — сразу начнут готовить к операции.
— Ты меня не одобряешь, Ань?
— Как тебе сказать, — протянула подружка, — вся эта история кажется мне странной. Сначала твой сетевой роман, потом опека этого умирающего гражданина, теперь вот жертвы на алтаре любви…
— Господи, откуда ты такие фразы-то берешь?
— Роман любовный купила, «Алтарь любви». Читаю.
— Ну, читай… И вовсе это не жертвы.
— Ну-ну.
— Аня, — выдвинула Стася последний аргумент, — если бы с Толстячком, не приведи Господь, случилось такое, ты отдала бы почку?
— Да я бы все потроха отдала, только бы с ним все было в порядке.
— Вот видишь.
Оставался еще один разговор, с Веней и Маргаритой Викторовной. Илью уложили спать, взрослые собрались на кухне. Старыгин во время Стасиного рассказа сидел молча, потом поцеловал ей руку и вышел, не сказав ни слова. «Фольксваген» на улице чихнул, хрюкнул, потом взвыл и унесся куда-то. Насте было не до странного поведения Вени: Маргарита Викторовна плакала не стесняясь. Стася обняла ее и тоже дала волю слезам.
