Мой (не)выносимый сосед - Ана Сакру
Меня, успевшую избавиться от обуви, подхватывает под руку Вахтанг, Сашка берет за руку маму. Чинной процессией заходим в коридор. Слышу, как мама беспокойно спрашивает у Лютика.
– Ну как там на кухне?
– Да не переживай, хорошо все.
– Знаешь, я так вспылила…Ну ты бы хоть предупредил, правда, – тихонечко оправдывается мать.
– А что бы изменилось? – хмыкает Сашка.
– Ой, не знаю, что, но я как подставила эти похоронные посиделки…
– Все, мам, забей, все будет хорошо.
Заходим в большую столовую. И на всю ее длину заставленный угощениями стол. Тарелки не помещаются – стоят в три ряда друг на друге. Глаза разбегаются от такого щедрого разнообразия угощений. За столом человек восемь уже собралось – пять мужчин, в основном в возрасте, и три женщины.
Одна из них – Нина. Мой взгляд тут же падает на нее. Напрягаюсь. Нина тоже будто каменеет, завидев меня, и отворачивается. Лицо в красных пятнах. Плакала…Но сейчас вроде бы уже спокойна. Крутит вилку тонкими пальцами, зачарованно смотря на то, как блестит в электрическом свете столовое серебро.
– А вот и пасынок мой дорогой со своей невестой, – громко объявляет всем присутствующим Вахтанг.
За столом начинают одобрительно шуметь. Хлопают нам, разглядывают с любопытством. И с ходу желают счастья, будто у нас помолвка, а не просто знакомство. Сашка на все это демонстративно обнимает меня, притягивая к себе поближе. Отшучивается в ответ.
А у меня вдруг чуть ли не слезы на глаза наворачиваются. В горле растет ком. Прижимаю ладони к щекам в попытке удержать рвущиеся наружу внезапные эмоции.
Потому что все эти незнакомые мне люди, кроме Нины, конечно, смотрят на нас с безусловным одобрением и радостью.
И я бы многое отдала, чтобы в моем родном доме нас встретили так же. Мне больно от того, что вышло не так.
Стоит сесть за стол, и вся моя нервозность исчезает. Атмосфера семейного уюта, приправленного веселыми байками, так напоминает дом, что я млею.
Нас с Сашкой садят вместе поближе к Вахтангу во главе стола. Здесь собрались в основном такие же обаятельные мужчины постарше, как и сам хозяин дома. Наблюдать за нами и слушать их – наслаждение. То, как вкусно они вспоминают старое, смеются над настоящим и то и дело внезапно начинает душевно петь, раскладывая мелодии на разные голоса.
Мне подливают чачу, чтобы уважила. Я пьяная от тепла и градуса и, уже не стесняясь никого, хохочу над их историями, утыкаясь в Сашкино крепкое горячее плечо. Он меня обнимает при всех, тоже посмеиваясь. Иногда ловлю на себе печальные взгляды бледной Нины и это единственное, что неприятно скребет. Остальные же дочки Вахтанга – девятнадцатилетняя Тамара и шестнадцатилетняя Лиа – дружелюбно мне улыбаются через стол, не разделяя ее мрачного настроения.
Время летит. Гости все приходят и приходят. В основном семейные пары возраста Сашкиной мамы и отчима, с детьми – подростками и внуками. Все шумные, целуются, рассаживаются. В какой-то момент стола не хватает, и мужчины распахивают створки двойной двери, ведущей в столовую, и приставляют еще один стол прямо через получившийся проем. Марина Владимировна с одной из дочек Вахтанга тут же накрывают его скатертью и до отказа заполняют тарелками.
Вообще мать Сашки с нами не сидит – она так и носится от кухни к столу и обратно. На подхвате у нее постоянно одна из сестер, остальные две сидят, ждут своей очереди помогать мачехе. Мне в какой-то момент становится неудобно, и я тоже порываюсь помочь, но не дают. Сашка резко дергает меня обратно на стул, а Вахтанг показательно хмурит брови.
– Ты – гостья моя, не позорь.
Точно. Улыбаясь, вспоминаю, что по их традициям хозяйка должна все делать. Другие женщины отдыхают, даже дочки. Особенно, если уже живут не в семье. Завтра они пойдут в другой дом, и там уже Марина Владимировна будет отдыхать, а новая хозяйка суетиться. В семье моего отца немного не так.
– Она же не грузинка, – только шепчу Сашке, – Да и не так сейчас строго все.
– Вахтангу так нравится, а ей нравится, что ему так нравится, так что не лезь, – шепчет Сашка, улыбаясь, – Игра у них такая, в послушную правильную жену.
– А на самом деле все не так, да? – тоже растягиваю губы в улыбке, тихо-тихо говоря Сашке на ухо.
Я чокнутая, наверно, но даже шушукаться с ним при всех мне кажется жутко интимным.
– Я же говорил, как они начали, – хмыкает беззвучно Саша в ответ, – Ругались так, что весь поселок слышал. И сейчас мало что изменилось. Ты же видела, как мама быстро завелась на кухне. Вот она такая всегда.
– Да, я не поняла немного тогда, почему ты вообще особо никак не отреагировал, не расстроился, – продолжаем перешептываться.
– Потому что привык, – хмыкает.
Теплый взгляд серых глаз ласково скользит по моему лицу, и мне охота от этого тихонечко мурлыкать. Забываясь, тянусь к Сашкиным губам. Едва касаемся друг друга, горячая нежная волна омывает до кончиков пальцев…
– Так, молодые, рассказывайте, как познакомились, – оттаскивает нас друг от друга зычный голос Петра Алексеевича, старинного друга дяди Вахтанга.
– Да летом еще, когда я поступал на заочное. На экзаменах, Лиза со мной в итоге в одной группе, – поворачивается к нему Сашка.
А под столом ловит мою руку и переплетает наши пальцы. Это так…
Рдею, чувствуя, как приливами нагнетается горячая кровь к низу живота.
– О, а ты не говорил ничего, что такую красотку встретил. Как так?! – экспрессивно возмущается Вахтанг.
– Да там…– Сашка фыркает, проводя рукой по выстриженному затылку, – В первый раз немного не срослось. А зимой вот снова встретились…
– Но думал, да, Сань? Признавайся! – тянут дядья сладко, посмеиваясь.
У Сашки уши начинают гореть. Когда это замечаю, внутри млеет, и так кровь стучит. Сильнее сжимаю его ладонь под столом. Сердце заходится от смущения и того, как мне приятно.
– Конечно, думал, – бурчит Сашка, не смотря на меня, и глаза у него лихорадочно блестят, – Даже снилась мне иногда.
Поддаюсь порыву, наклоняюсь к его уху, шепчу.
– Ты мне тоже.
Переводит на меня глаза. Молчим. Секунда кристаллизуется, драгоценным камешком откладываясь в памяти.
– Ой, вон оно как! – охает Петр Алексеевич, поглаживая презентабельный живот. Тянется к чаче, собирает рюмки, – Ну, давайте, ребят, за вас! Чтобы любили друг друга, слушали и слышали! Слышать – это в семье самое главное! Хотя сны – тоже хорошо! По молодости – так особенно!
Подмигивает с намеком.
– А я и сейчас
