Цвет греха: Алый - Александра Салиева
Всё остальное…
Подождёт.
Хотя бы до завтра.
На сегодняшнюю ночь…
Зря я что ли так старательно расставляла и зажигала десятки самых разнообразных свечей, потратив на это муторных полтора часа, да ещё и в таком тесном платье? Они, к слову, не подводят. Мерцают в полумраке небольшой уютной комнатки перед тлеющим камином, у которого накрыт лёгкий ужин – совсем не тот, что подан на других столах – для всех подряд, сама его готовлю. Для Кая. То, что он предпочитает и любит, ведь я достаточно хорошо успеваю за последние дни изучить его вкусы и пристрастия в том числе и в еде, немало часов провожу на кухне в этих целях, чтоб уж наверняка вышло, как нарисовалось в моей голове.
И да, я собой горда…
Мужчина замирает, оценивая окружающее. На его губах мелькает довольно-снисходительная насмешка, пока он расслабляет свой галстук, продолжая лениво небрежно изучать детали минимально подобранной мной обстановки, чуть дольше остального задержав своё внимание на выделяющемся множеством подушек ложе, нарочно устроенного по самому центру комнаты. Я пользуюсь этим моментом, аккуратно отбираю из его руки свою ладонь. Чуть отступаю. Для простора своим же будущим действиям. Учитывая дикий темперамент и дерзкий нрав моего мужчины, вряд ли у меня будет достаточно времени, чтобы оставить себе много инициативы, поэтому стоит поспевать. Например, скинуть туфли, чуть отодвинуть их в сторону, чтоб не мешались, расстегнуть молнию на своём платье. Дальше – особо стараться не обязательно. На мне совсем немного надето. Шифоновый наряд лавандового оттенка, больше не обременяя моё тело своей теснотой, с лёгкостью скользит по изгибам фигуры вниз, плавно спадая к босым ступням, а бросающие тени блики огня от камина и свечей идеально верно подхватываю игру этих моих элементарных манипуляций.
И… всё.
Я правильно загадываю. Моя инициативность на этом заканчивается. Не оставляет мне её мой мужчина. Кай резко оборачивается, забывает обо всём остальном. Всего мгновение, и его пальцы по-хозяйски забираются в мои волосы, знакомо требовательно сжимают, собирают вьющиеся локоны, притягивают ближе к себе, а я чувствую желанное дыхание на своих губах.
Позволяю себе ещё одну вольность. Опускаюсь на колени. Плавно. Перед ним. Глядя на него теперь снизу-вверх. Если прежде, в самом начале обнажения моей души перед ним нечто подобное могло чувствоваться слишком порочно, бесстыже провокационно и грязно развязно, то сейчас… Хотя да, всё также греховно и распутно. Но и… Иначе. Ведь единственное, что я могу дать мужчине, у которого есть практически всё в этом мире, раз уж он привык брать, что ему необходимо или вздумается – я сама. Всю. Себя. Без остатка. Добровольно. Не потому, что он берёт. Потому что я так хочу. Довериться. Самой поверить. Себе. Ему. Каждый раз. Как в первый. И последний. Ведь тогда мы становится единым целым не просто физически, а действительно по-настоящему.
– Ты надела бельё, – в хриплом голосе мужчины проскальзывает недовольство.
Да, он прав. Отчасти. Надела. Подвязку. Корсет. И совсем не планировала избавляться от них вот так сразу. Намного позже.
Но…
– Так сними, – предлагаю покорно.
Я услышана. Направленный на меня взгляд разгорается всё ярче и ярче, становится жадным и алчным, голодным, пока мужские пальцы соскальзывают к моей шее, ведут по ней незримый узор, постепенно опускаются ниже, обводят верхнюю линию не скрытой тканью груди, забираются под столь мешающую ему преграду, сжимают пока ещё аккуратно. Замирают. И не спроста.
Мой сюрприз…
Он его находит. Не сразу понимает, в чём дело. Вытаскивает.
С виду – ничего особенного. Самая обычная пластиковая штуковина из аптеки, которая пропитана специальным реактивом.
На ней – две полоски…
Мои. Наши. Вместе с коротким шумным выдохом. Так много в нём значения. Самый дорогой сейчас для меня. Как и то, что в глазах моего мужчины – целый шторм из эмоций. В один миг обрушивается в их глубину. На секунду кажется, он вздёрнет меня выше. Захочет удостовериться. Наверняка убедиться. Сказать что-нибудь вслух.
Но нет.
Кай…
Опускается рядом. Как и я. На колени. Обхватывает обеими ладонями моё лицо. Ласково проводит большими пальцами по моим скулам, задевает губы, продолжая смотреть мне в глаза всё таким же горящим штормовым взором.
И… молчит.
А я вдруг нервничать начинаю!
И сильно.
– Ты… не рад? Может, ещё рано?
Да, ляпнула. Чем и заслужила моментально встречное, насмешливое, с изрядной толикой сарказма:
– С тех пор, как я стал жить и дышать в принципе с одной лишь регулярной мыслью, о том, как бы поглубже засунуть в тебя свой член, чтоб ты его приняла и покрепче собой сжала, кончила на нём столь охеренно, как можешь только ты, пока я в тебя спускаю по полной, а ты сама принимаешь всё то, что я тебе даю, зная, что это наверняка может связать нас навсегда, не находишь, как-то неуместно и даже глупо теперь такое спрашивать, да и вообще об этом рассуждать как бы поздновато?
Что сказать…
Грубиян!
Да и не успеваю.
– Будь моей женой, – добавляет Кай.
Вот тут я, признаться, слегка теряюсь.
Почему?
Ведь если исходить из его же логики, мы и так всегда будем вместе. И он, и я – мы оба это знаем. Как данность.
Просто…
Не ожидала услышать. Вслух. Вот так. Именно сейчас.
И, да!
– Даже и не было обратной мысли, – шепчу в ответ с нежной улыбкой, ласково погладив кончиками пальцев его затылок.
Знаю, ему необходимо. Принесёт покой. А то слишком уж напряжённо, будто каменной, чувствуется каждая его мышца.
– Будь моей женой, – повторяет.
И опять я теряюсь.
Я же согласилась.
Тогда…
– Что, прямо сейчас? – усмехаюсь.
Уголки губ Кая приподнимаются в коварной ухмылке.
– Почему нет? – отзывается, снова ласково ведёт пальцами по моим скулам, отчего внутри разливается приятное тепло. – Прямо сейчас, моя хорошая девочка, – подтверждает. – Тут как раз где-то недалеко шлялся тот, кто способен нам с этим посодействовать, – заканчивает неоспоримым доводом.
Очень веским!
– А он разве уже не ушел?
Церемония-то сорвалась.
– Догоним. Вернём.
Меня пробивает на смешок.
– А давай вот хотя бы на этот раз без всякого такого, с твоей стороны? – фактически умоляю. – Пожалуйста.
Кай тоже улыбается.
– Ладно.
