Татьяна Герцик - Роман в утешение. Книга первая

Был тут и еще один момент – мне очень хотелось, чтобы Роман доказал мне свою любовь, отпустив. Вот тогда, возможно, у нас с ним и возникло бы что-нибудь действительно серьезное. Ведь любовь – это когда желания любимого человека значат больше, чем собственные.

А Пронин упорнейшим образом демонстрировал мне свой крайний эгоизм. Его страсть, которую он мне так агрессивно при первой же возможности доказывал, была так же далека от любви, как гнилое болото от океана. И то и другое – вода, но разница неимоверна.

Но это я спутнице говорить не стала, избегнув тем самым обвинений в откровенном утопизме и незнании жизни.

Марина призадумалась, и я поняла, что она меня одобряет.

– Но ведь Пронин вас всё равно найдет.

– Ну, для того, чтобы нашел, надо сначала удрать. Помогать мне я тебя не прошу. Просто отворачивайся иногда, договорились?

Марина неохотно мотнула головой, и я вполголоса сказала:

– Жди меня здесь, будто я еще меряю эти дурацкие шмотки.

Пользуясь тем, что продавщица была занята с капризной клиенткой, а дверца примерочной Марату из фойе не видна, я выскользнула в двери черного хода.

Быстро проскочив по служебной лестнице, вынырнула на четвертом этаже, где, как я знала по своему прошлому сюда набегу, располагался ювелирный магазин. Охранник подозрительно меня оглядел, но, поскольку у меня в руках не было ничего, кроме пластиковой банковской карты, удовлетворился моей извиняющейся улыбкой.

Мне еще в прошлый раз показался жуликоватым парень, многозначительно оглаживающий руку своей покупательницы, и я подошла к дальней витрине, взглядом позвав его за собой. Мне повезло, на этот раз он скучал в одиночестве и кинулся за мной, уже предвкушая добычу.

Разглядывая колье, очень похожее на то, что купил мне Роман, я тихо прошептала:

– Мне позарез нужны наличные. Помочь сможешь?

Стрельнув взглядом в сторону кассы, он мрачно признал:

– Придется делиться. Так что двадцать процентов.

Насмешливо поглядев на него, я заметила:

– Думаешь, я не знаю таксы? Десять – и ни процента сверху.

Хмырь заметил:

– Смотря что брать.

Я указала пальцем на колье.

– Это.

Он почесал в затылке.

– Ого! Почти пятьсот тысяч баксов. Столько долларов у нас наверняка не будет. Сегодня давали рублями.

Я нетерпеливо заметила:

– Мне и нужно рублями. И поскорей – меня ждут!

Он кивнул и мы отправились к кассе. Подав карточку, я нетерпеливо ждала, когда из банка придет уведомление о снятии денег. Но вот наконец на дисплее появилось долгожданное слово «одобрено», и я тут же принялась строчить заявление о возвращении колье, которое мы даже не доставали из витрины.

Минут через десять все формальности были закончены, мне выдали больше десяти миллионов рублями, упаковав их в небольшой фирменный мешочек. Вполне довольные друг другом и провернутой операцией, мы с прохиндеем раскланялись. Уже не таясь, я тем же путем вернулась обратно.

Марина с растерянным выражением лица стояла перед кабинкой, глуповато держа в руке всё тот же комплект нижнего белья. Кивнув ей, я взяла его и подошла к недоуменно глядящей на меня продавщице. Вновь расплатившись карточкой, я потащила Марину по другим отделам.

Наш охранник уныло поплелся за нами. В скоростном темпе я набрала столько шмоток, что в руках мы эту кучу унести не могли. Бедный Марат, вынужденный, нарушив все правила, отправиться с частью пакетов в машину, оставил нас рядом с прилавком, на которых были разложены сотовые телефоны.

Всучив сумку с прослушкой Марине, я жестами отогнала ее подальше, и в скоростном темпе купила дешевенький сотик с сим-картой, заплатив наличными.

В анкете сотового оператора я написала откровенную лажу, надеясь, что полусонный парень за прилавком паспорт требовать у меня не будет. Так и получилось – ему это даже и в голову не пришло. Едва я успела засунуть телефон в сумочку, как вернулся Марат, и, забрав остальные пакеты, отконвоировал нас в машину.

Дома меня ждал накрытый стол и голодный, а, следовательно, сердитый, любовник.

– Где это вы шатались столько времени?

Я вскинула на него удивленные глаза.

– Долго? А мне показалось, что мы очень быстро.

По Роману было видно, что ему не терпится выяснить, что же такого я купила на полмиллиона долларов, но он молчал. Считалось, что я ничего не знаю о приходящих к нему SMS-ках, и выдавать свой источник информации не хотел.

Мне очень хотелось его помурыжить, и я невинно молчала, ожидая новых вопросов. Дождавшись, когда нам принесут суп, он скучно заметил:

– Обед должен быть два часа назад.

Я небрежно пожала плечами.

– Ну и что? Я есть не хочу, а если голоден ты, вполне мог бы пообедать и один.

Роман разозлился всерьез и даже в негодовании бросил на стол смятую им салфетку.

– Я тысячу раз говорил тебе, что не могу есть без тебя!

Это было глупо и я слегка его подначила:

– Спать без меня ты не можешь, есть тоже. Это уже болезненная зависимость, не находишь? Мне кажется, тебе пора лечиться.

Нахмурившись, он принялся молча поглощать еду, всем своим видом выражая обиду. Но меня этой нарочитостью не проймешь, и очень скоро он, поняв тщетность своих усилий, не выдержал и спросил меня:

– Что ты купила?

Небрежно махнув рукой, я выговорила между двумя глотками молока:

– Да так, всякую женскую мелочь.

Бедняга чуть не подавился. Он и не подозревал, что женская мелочь может стоить полмиллиона долларов. Признаваться же, что он в курсе моих трат, Роман не мог. Ему оставалось одно – позвонить в ювелирный и спросить, что же такое я купила. Но там ему скажут только одно – я взяла колье.

Выспрашивать у меня, зачем мне оно, он не будет, потому что деньги мои – что хочу, то и делаю. Да и сама побрякушка его особенно не взволнует – это же не наличка. Вот если бы я вздумала снять столько денег в банкомате, тогда бы он насторожился, а так сочтет, что это ерунда, и быстренько забудет. Главное для меня сейчас – проникнуть в его кабинет и найти свои документы.

Вечером, устроившись в уютном кресле в библиотеке, я начала читать новый роман Лиз Карлайл и оторвалась от него только тогда, когда за мной пришел обеспокоенный моим отсутствием Роман. Вытянув у меня из рук книгу, захлопнул ее, даже не дав запомнить страницу, и повел в спальню.

Он любил меня с осторожной силой, стараясь доставить мне истинное наслаждение, и мне было так приятно, что я даже невольно подумала, а не остаться ли мне здесь навсегда? Но тут же посмеялась над собой – какие такие навсегда? Неизвестно, сколько еще времени продлится у Пронина это увлечение. В лучшем случае год, и всё.

Так что не стоит привыкать к этой сладкой жизни. Хотя мне будет трудно просыпаться одной в холодной постели, но у меня, по крайней мере, останутся добрые воспоминания. Если бы в свое время я сама ушла от Георгия, то сейчас не думала бы о проведенных с ним восемнадцати годах как о времени, прожитом во лжи.