Сидни Шелдон - Незнакомец в зеркале

Клифтон вынул платок, попытался остановить кровотечение, спотыкаясь, вывалился из зала, прикрыл лицо и направился в каюту Джилл. По дороге он завернул на кухню, проковылял мимо суетившихся поваров, стюардов и официантов и остановился у морозилки. Сунув в салфетку горсть ледяных кубиков, Клифтон приложил их к рассеченным губам и все еще кровоточащему носу и пошел назад. На глаза ему попался огромный свадебный торт с крохотными сахарными фигурками жениха и невесты на верхушке. Клифтон, оглядевшись, потянулся к невесте и двумя пальцами расплющил ей головку.

Настало время поговорить с Джилл.

Судно медленно отошло от причала. Джилл почувствовала легкую дрожь под ногами, встревоженно подняла голову, не понимая, что могло задержать Дэвида, но продолжала развешивать вещи. В этот момент раздался стук.

– Дэвид! – обрадовалась Джилл.

Подбежав к порогу, она распахнула дверь, протянула руки, чтобы обнять любимого.

В коридоре стоял Клифтон Лоренс с окровавленным изуродованным лицом.

Джилл опустила руки, в ужасе глядя на него.

– Что ты здесь делаешь? Что… что с тобой?

– Просто заглянул поздороваться.

Джилл недоумевающе подняла брови.

– И передать поручение от Дэвида.

– От Дэвида?!

Клифтон вошел в каюту. Джилл отчего-то нервно вздрогнула.

– Помнишь, какие раньше были картины? – задумчиво спросил Лоренс. – Хорошие парни в белых шляпах, а злодеи – в черных, и ты всегда знал, что в конце злодеи получат то, что им причитается. Я вырос на таких фильмах, Джилл. И всегда верил, что в жизни именно так и бывает, а парни в белых шляпах всегда одерживают победу.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Приятно увидеть, что хоть однажды все бывает, как в этих старых картинах. – Он улыбнулся распухшими окровавленными губами: – Дэвид уехал. Навсегда.

Джилл, не веря, покачала головой.

В этот момент легкая дрожь под ногами прекратилась. Судно замерло. Клифтон вышел на палубу, перегнулся через борт.

– Иди сюда.

Джилл, на мгновение поколебавшись, последовала за ним, борясь с наполнившим душу ужасным предчувствием. Далеко внизу она увидела Дэвида, садившегося в буксир лоцмана. Он покидал корабль. Джилл вцепилась в поручень.

– Почему? – ошеломленно пробормотала она. – Что случилось?

Клифтон Лоренс обернулся:

– Я показал ему твой фильм.

Мгновенно поняв, в чем дело, Джилл застонала:

– О Господи, нет! Только не это! Ты убил меня!

– Значит, мы квиты.

– Убирайся! – завопила Джилл. – Вон отсюда!

Она бросилась на него: длинные ногти разодрали щеку, оставляя кровавые царапины. Развернувшись, Клифтон с силой ударил Джилл по лицу. Она упала на колени, сжимая голову, корчась, словно в агонии.

Лоренс долго стоял, глядя на Джилл. Именно такой он и хотел ее запомнить.

– Прощай, Жозефина Цински, – сказал он наконец и вышел на нижнюю палубу, прикладывая платок к лицу. Он шагал медленно, вглядываясь в лица пассажиров, стараясь разглядеть необычные черты, оригинальные манеры. Никогда не знаешь, где наткнешься на новый талант. Теперь можно спокойно возвращаться к работе. Вдруг повезет и откроешь второго Тоби Темпла!

Почти сразу после ухода Лоренса в дверь постучал Клод Дессар. Ответа он так и не дождался, но из комнаты доносились какие-то странные звуки. Прислушавшись, Дессар громко сказал:

– Миссис Темпл! Это Клод Дессар, заведующий хозяйственной частью. Не могу ли я чем-нибудь вам помочь?

Молчание. К этому времени предостерегающий голос в душе Дессара просто надрывался. Какое-то шестое чувство говорило: случилось нечто ужасное, каким-то образом связанное с этой женщиной. Страшные мысли вихрем пронеслись в голове Клода: ее похитили, убили или…

Дессар нажал на ручку. Незаперто. Он медленно открыл дверь. Джилл Темпл стояла в другом конце каюты, спиной к нему, глядя в иллюминатор. Дессар уже хотел заговорить, но, увидев странно застывшую позу, неестественно изогнутую спину, осекся. Он постоял немного, неуклюже переминаясь, не зная, что делать – потихоньку уйти или все же спросить миссис Темпл, не больна ли она, но в этот момент в каюте прозвучал душераздирающий, пронзительный, неестественный вопль, словно какое-то животное билось в смертельной агонии.

Окончательно растерявшись, Дессар отступил, осторожно прикрыв за собой дверь. Остановился, прислушиваясь к бессловесным рыданиям, и, крайне встревоженный, повернулся и направился к кинозалу.

Этим вечером за капитанским столом пустовали два места. В середине ужина капитан подал знак Дессару, председательствующему за одним из столиков. Извинившись, тот поднялся и поспешно подошел.

– А, Дессар! – сердечно приветствовал его капитан и, понизив голос, спросил совсем другим тоном: – Что случилось с миссис Темпл и мистером Кеньоном?

Опасливо оглянувшись, Дессар прошептал:

– Как вы знаете, мистер Кеньон покинул судно и отправился на берег вместе с лоцманом. Миссис Темпл в своей каюте.

Капитан выругался себе под нос. По природе своей он был педантом и терпеть не мог, когда заведенный порядок в чем-то нарушался.

– Дерьмо! Все приготовления к свадьбе пошли прахом.

– Знаю, капитан!

Дессар пожал плечами и поднял глаза к небу:

– Американцы!

Джилл сидела одна в темной каюте, скорчившись в кресле, подтянув колени к груди, глядя в пустоту. Она была полна скорби, но горевала не по Дэвиду Кеньону или Тоби Темплу, даже не по себе самой. Жалела о маленькой девочке по имени Жозефина Цински. Джилл так много хотела для этой малышки, и вот теперь все волшебные мечты развеялись в прах.

Джилл по-прежнему не двигалась с места, ничего не видя, сраженная страшным неожиданным ударом. Всего несколько часов назад у нее было все, весь мир лежал у ног, а теперь… осталась лишь пустота. Медленно, постепенно она ощутила разламывающую виски боль. Раньше Джилл не замечала ее: невыразимая мука раздирала сердце. Но сейчас тугая лента вокруг головы сжималась все плотнее. Джилл подтянула колени еще ближе, свернулась комочком, пытаясь отгородиться от всего. Она устала, так ужасно устала… Ничего больше не хотелось, только сидеть вот так и не думать… Тогда, может быть, боль уйдет хоть ненадолго.

Последним усилием воли Джилл подтащилась к кровати, легла и закрыла глаза.

И тут пришло Оно. Волна ледяного зловонного воздуха двигалась к ней, окутывая, окружая, лаская. И голос, его голос, зовущий ее.

«Да, – подумала Джилл, – да».

И медленно, словно в трансе, поднялась на ноги и вышла из каюты, повинуясь призыву, неотступно звучащему в мозгу. Было уже два часа ночи; палубы опустели. Джилл взглянула на море, мягко переливающееся в лунном свете, на волны, тихо бьющиеся о борт судна. Боль становилась сильнее, стальные тиски все сжимались. Но голос велел ей не волноваться, все будет хорошо.