Элизабет Адлер - Летучие образы
– Спагетти с томатным соусом с добавкой базилика, потом карпаччио – тонкие ломтики говядины под чесночно-горчичным соусом.
– Вино, сэр? – Официант, ожидая ответа, смотрел на Келвина, который просто пожал плечами, и взглянул на Каролину.
– Красное или белое?
– Красное, – выбрал Келвин.
– Отлично сработано! – подметила Каролина, смеясь. – Наконец-то ты принял решение!
– Просто это то, что у меня не очень хорошо получается, – жалобно признался Келвин, – и я знаю, что бы ты ни выбрала, все будет превосходно.
И неожиданно, когда Каролина с аппетитом поглощала спагетти, она вдруг поняла, почему Келвин до сих пор не занимался с ней любовью. Он был просто не в состоянии принять какое-нибудь решение. Он был как маленький растерянный мальчик, которому было необходимо, чтобы за ним присматривали, заботились о его еде, организовывали его работу и оберегали покой во сне. Ему нужно было, чтобы она сделала первый шаг.
– Келвин, – произнесла она, поднимая бокал с вином. – У меня есть тост.
– За что мы пьем, Кортни? – спросил он, поднимая бокал.
– Ты после узнаешь об этом, – тихо проговорила она, когда он взял ее руку и сжал ее. – А пока давай выпьем за дружбу.
Когда они вернулись, он неуверенно топтался у двери, ожидая, что она пригласит его зайти.
– Но ты же знаешь, Келвин, что всегда можешь прийти ко мне, – заметила она.
– Кортни, мои родители учили меня всегда быть учтивым с леди, а ты – леди, и самая достойная из тех, кого я когда-либо встречал.
– И из-за этого ты не занимаешься со мной любовью? – настойчиво спросила она, все еще стоя в дверях. – Ты думаешь, что для этого я слишком леди?
– Посмотри на это с другой стороны, – мягко ответил он, пристально глядя на нее и сузив глаза. – Секс – это очень просто… Это не то, что я всегда искал, и в большинстве случаев секс – это только то, что он есть. Это полет, нежность, тепло, ощущение партнера, но когда все закончено, заканчивается и это. – Келвин пожал плечами, прислонившись стройным, красивым телом к двери. – А то, что я испытываю по отношению к тебе, Кортни, – это совсем другое.
Их глаза встретились и слились в желании. Каролина взяла его за руку, и они вошли в квартиру. Сбросив туфли, она прикрыла дверь ногой.
– Вот что я скажу вам, Келвин Дженсен, – прошептала она, скользнув в его объятия, – почему бы нам просто не выяснить это?
Поцелуй Келвина был на этот раз совсем иным, дразнящим, раскрывающим ее губы, пробующим ее на вкус. Он крепко прижал ее к своему сильному, стройному телу. Каролина почувствовала, что по его телу пробежала дрожь, когда он оторвал свои губы от ее и смотрел на нее так пристально, что ей казалось, он навсегда запечатлел в своем мозгу ее черты. А потом он неожиданно взял ее на руки и, легко держа, понес в спальню.
– Позволь мне раздеть тебя, – сказал он, бросая пиджак на пол. Каролина смущенно опустила глаза и посмотрела на свой жакет с длинной вереницей крошечных круглых пуговиц с воздушными петельками, как на дамском корсете. Но Келвин ловко справлялся с ними, и через минуту мягкий маленький жакет уже соскользнул с ее плеч, а потом и тонкий кружевной бюстгальтер…
Келвин поддерживал ее, когда она, стоя на кровати, выбиралась из темной юбки, снимала чулки, а потом, когда она уже лежала на кровати, он тоже лег, нежно целуя ее – сначала губы, затем закрытые глаза, потом брови, мочки ушей и пульсирующую вену на нежной шее…
Отстраняя его, Каролина замешкалась с пуговицами на его рубашке.
– Подожди, – сказала она. – Теперь я тоже хочу раздеть тебя. – Она сняла с него рубашку и провела ладонями по гладкой спине. Затем расстегнула пряжку кожаного ремня, ожидая, когда он выскользнет из своих французских джинсов.
Келвин встал перед ней на колени, обнял руками бедра, целуя их нежную, упругую внутреннюю сторону, мягкие впадины под коленями, нежные ступни покоились в его руках, как в колыбели, и он целовал кончики пальцев с алыми ноготками, а потом, когда она почувствовала, что не может уже больше выносить эту муку, его пальцы проскользнули в маленькие шелковые трусики, нежно стянули их, и он спрятал лицо в нежную, теплую, благоухающую тайну, целуя и лаская губами до тех пор, пока она, дрожа, не стала умолять его остановиться… Она хотела его…
– Любимая, о моя любимая, – простонал Келвин, проникая в нее, – о, Кортни, моя любовь, – шептал он, когда она обхватила его ногами. – Ты сделана из шелка и атласа, – выдохнул он ей на ухо. Она стонала, наслаждаясь его ласками. Дрожа от страсти, он пробормотал: – Боже, Кортни! – и погрузился в волны наслаждения.
Потом, тихонько лежа в его объятиях, она чувствовала себя так, словно ее тело только что вернулось с другой планеты. Каролина знала, что в постели Келвин не был маленьким, растерянным мальчиком.
Он переезжал в ее квартиру постепенно, сначала приезжая, как на прогулку, с изысканным кожаным ранцем, в котором находились самые важные для него вещи: последние фотографии, старые снимки его собачки Бугси, чистое белье и носки, лосьон после бритья «Соваж», хорошо выношенные джинсы и пара кашемировых свитеров.
Как-то в воскресенье, тихо войдя в ее квартиру, он объявил:
– Этому месту недостает кошки! – Следующим вечером он появился, держа тощего серебристо-серого кота, помесь с сиамским, который выскользнул из его рук, как струйка ртути. Кот внимательно осмотрел их ясными желтыми глазами и отправился исследовать квартиру. Наконец-то удовлетворенный, он устроился, уютно свернувшись на софе.
– Он твой, Кортни, – сказал Келвин. – Он будет присматривать за тобой, когда я буду уезжать работать. Я подобрал его у пруда. Его прозвали «космическая сталь» из-за стального серого цвета. Я сам назвал его, – добавил он гордо.
Постепенно в квартире Каролины появлялось все больше вещей Келвина, которые перепутались с ее менее экзотическими пожитками: ракетками, брошенными за дверью после игры, журналами из Италии, Франции, Австрии, почтой, принесенной из его собственной квартиры и повсюду разбросанной в беспорядке, в основном не вскрытой, со множеством марок из полудюжины различных стран. Сгорая от любопытства, Каролина изучала почерк на конвертах, пытаясь определить, была ли это корреспонденция от женщин, но она справлялась с искушением вскрыть конверты и выяснить это. Потом он привез одежду, красивые вещи от лучших модельеров, измятые так же, как и его коллекция старых пиджаков, а среди этого – две дюжины одинаковых пар ботинок от Гуччи и, по меньшей мере, три дюжины рубашек из Парижа, Рима и Лондона. Кроме того, тренажеры, пленки, книги…
Спустя месяц Каролина решила, что на двоих им следует снять квартиру побольше, чтобы там нашлось место и для ее вещей, так же как и для его. И именно она подыскала квартиру, выкраивая время между срочными совещаниями и встречами в офисе. И именно Каролина организовала переезд и нашла время, чтобы обставить квартиру, сделать ее изысканной, благодаря мебели, шторам, лампам и коврам… Это была небольшая английская квартира на двадцать пятом этаже манхэттенского небоскреба, с их огромной, королевских размеров, кровати можно было видеть шпиль здания компании «Крайслер», освещенный, как рождественская елка.
