Кэти Летте - Чертовски сексуален
Кит лукаво посмотрел на нее:
– Прекрати называть себя дурой. Я больше не могу считать всех женщин, от первой до последней, стервами. Ты совершила настоящий подвиг.
Шелли залилась краской смущения:
– Ну, насчет подвига не знаю. Например, в данный момент я предпочла бы вытащить из задницы иглы морских ежей.
Услышав ее слова, Матти хихикнула.
– Пожалуйста, – Кит наклонился к ней ближе, – дай я тебе помогу.
Шелли приспустила джинсы и перегнулась через деревянный стул.
– Черт! Как же ты умудрилась навтыкать их себе в зад?
– Ой, осторожней! Игры в Джеймса Бонда… Но и ты мне подгадил. Я больше не могу утверждать, что все мужики, от первого до последнего, отъявленные мерзавцы. Потому сказать такое, познакомившись с Пандорой, значит показать себя полной жопой.
– Знаешь, с такой симпатичной жопкой, как у тебя, можешь говорить что угодно, – ее Кит и расплылся в улыбке.
Шелли натянула джинсы и кокетливо ему улыбнулась. На душе было легко и радостно – отныне их словесные поединки перестанут наносить смертельные удары, а значит, в войне полов наступит наконец долгожданное перемирие. И главное – этот их пакт не будет лицемерным сговором в духе Чемберлена.
– Ну, я рада, что ты перестал ненавидеть без разбору всех женщин. Собственно, я не сомневалась, что со временем твоя твердолобая позиция тебе надоест.
– Твердолобая позиция! Я тоже не мог дождаться, когда твое высокомерие лопнет как мыльный пузырь.
– Высокомерие! – Шелли попыталась обратить его слова в шутку, хотя это и стоило ей некоторых усилий. – Любопытно, кто это врал мне как сивый мерин с самой первой минуты? Что мне, по-твоему, оставалось делать?
– Ладно, я готов идти на копромисс: согласен признать, что был не прав, если ты признаешь, что я все-таки был прав. – Нет, ну надо же! – Шелли обиженно поджала губы. – Я думала, что вышла замуж за Первого и Единственного, даже не подозревая, что он единственный, кто всегда и во всем прав!
– Будет тебе, – возразил Ките легким раздражением в голосе. – Ты отказываешься признать, что женщина способна изменить мужчину, лишь потому, что такое не сказано в пророчестве твоей сивиллы-маменьки.
После этих слов Шелли почувствовала, как ее симпатия к нему лопнула, словно мыльный пузырь.
– Господи, какой ты самовлюбленный! Не удивлюсь, если ты в один прекрасный день предложишь руку и сердце самому себе! Господи, я рисковала жизнью ради твоего спасения, а ты!..
– Жизнью? Какой жизнью? Жалкой жизнью училки, которая учит музыке охламонов без слуха и вообще без мозгов? Самым знаменательным событием твоей жизни – до того как ты встретила меня – было получение в подарок коробки конфет, купленной в забегаловке на автозаправке!
Шелли прищурясь посмотрела на Кита. Выходит, она заблуждалась, ею двигала нелюбовь, а умопомрачение. Не иначе как у нее горячка – либо грипп, либо пищевое отравление.
– Да, совместная жизнь с тобой мне противопоказана, потому что вредна для женского здоровья.
Где вы доктор Фрейд, ау? Шелли решила, что в конечном итоге все же была права. Этот тип – точная копия ее собственного папаши, эгоистичный, наглый, бездушный мужчина. От такого ничего хорошего не жди. Его наглые выходки выстроились в ее сознании на манер списка покупок. Вернее, списка того, что ей не нужно.
Но тут Матильда настойчиво потянула отца за руку, и оба, Кит и Шелли, были вынуждены перевести взгляд ниже, на ее серьезную, чумазую мордашку. – Что тебе, киска?
Матильда указала на дверь хижины. В дверном проеме, перебросив через плечо ружье, с подозрением наблюдала за происходящим Тигрица.
И Шелли поняла: поскольку Коко «питает слабость к любви», было бы просто глупо, если не рискованно, разругаться с Китом у нее на глазах. Наверное, лучший способ заставить поссорившуюся пару вновь проникнуться друг к другу теплыми чувствами – это поставить их обоих поддуло «Калашникова». Ссорясь с Китом, Шелли мечтала, что последнее слово все же останется за ней – но не эпитафия же.
– Коко, – обратилась к Тигрице Матти, смело встав перед революционеркой, упирая руки в бока. – Полицейские борются с преступниками. Пожарные – с пожарами. А с чем борются борцы за мир? Если вы за мир, то вы должны немедленно отпустить меня, папу и Шелли, ведь так?
О Господи, этого еще не хватало! Каков папаша, такая и дочка, подумала Шелли. И она, и Кит испуганно посмотрели на Коко.
Но Тигрица лишь громко расхохоталась.
– Пока мы с тобой, подруга, шли в горы, я могла запросто тебя укокошить.
– Точно, – игриво согласилась Шелли, словно не в ее груди испуганно затрепетало сердце.
– Знаешь, Матти, – пожала плечами Коко, – Шелли. ч как и я, настоящий романтик. В текущий исторический момент люди – ужасные циники и привыкли издеваться над идеалистами. Но я тебе скажу другое: миру нужны мечтатели… и «АК-47»! – Она мотнула головой на висевший у нее на плече автомат. – Я рассказала Гастону, что если бы не вы, гнить мне заживо в тюремной камере, и как потом вы спасли меня от легавых, спрятав у себя в номере. Теперь у нас есть деньги Пандоры, и мы с радостью возвращаем вам ваш приз.
Шелли с благодарностью приняла из рук Коко коричневый конверт. – Но ваши приключения на этом не кончаются. Вам нужно в срочном порядке сматывать удочки на Мадагаскар, пока главный легавый не вышел на ваш след. Здесь неподалеку есть рыбацкая деревушка, там вы наймете лодку. Но если Кит ведет себя как последний осел, может, лучше дать как следует ему по яйцам и уехать одной? Как думаешь, Шелли? – насмешливо предложила Коко.
– Ну ты скажешь, – настороженно рассмеялся Кит. – Не спорю, мы с Шелли кое в чем не согласны между собой, однако наш союз крепок и прочен, потому что у нас с ней так много общего…
– Да-да, – поддакнула Шелли, – взаимная неприязнь и взаимная ненависть.
Шелли открыла коричневый конверт, в котором лежали пятьдесят тысяч фунтов, и отсчитала Киту его долю.
– Выберемся с острова, и дальше каждый отправится своей дорогой.
В конце концов, подумала она, ее вибратор уже заслужил благодарность за долгую и верную службу.
Коко, подкинув связку ключей, поймала их в воздухе с ловкостью циркового жонглера.
– Ну, так как, Кит, ты идешь?
– Э-э… – Кит задумчиво потер подбородок. – Черт, даже не знаю… Впрочем, что мне терять, была не была.
То, что во всем цивилизованном мире считалось бы пересеченной местностью, Коко принимала за автостраду. Принадлежащий французскому революционеру старый «сааб», тарахтя и едва не разваливаясь, устремился вниз по горной тропе. Так они тряслись всю дорогу, пока не добрались до берега. В какой-то момент Шелли даже испугалась, как бы от тряски у нее не повылетали из зубов пломбы. Все деревни, какие попадались на пути, несли на себе безжалостный отпечаток урагана. Шаткие хижины стояли покосившись, двери еле болтались на петлях. Из земли, словно корешки сгнивших зубов, торчали бетонные сваи, с которых ветром снесло щитовые домишки.
