Мэри-Роуз Хейз - Аметист
Но Андреа вскочила на перила, распростерла руки, словно пытаясь обнять кого-то, и шагнула в темноту ночи.
Мгновение в гостиной царила полнейшая тишина. Макс выглядел растерянным, словно пытался вспомнить какую-то очень важную мысль, упорно от него ускользавшую.
Фред обернулся к Рафаэлю:
— Боже правый…
Но Рафаэль уже бросился мимо застывшей с пепельно-серым лицом Катрионы к входной двери и вскочил в лифт, изо всех сил желая, чтобы ему было кого спасать.
Потом гости услышали пронзительные крики и визг автомобильных шин.
Глава 7
— Когда я говорил, что можешь мне изменить, я не имел в виду этого типа.
— Я не изменяла тебе. Ни с кем.
— Я говорю не в буквальном смысле. Ты что, думаешь, я идиот? Я же видел, как ты на него смотрела. И слышал, что он тебе говорил. Он был чертовски уверен. Итак, у вас назначен ужин?
— Был. Шестнадцать лет назад.
— Значит, все время это был он? — допытывался Фред. — Так?
Гвиннет ответила не сразу. Она не могла отрицать, что сердце ее екнуло и замерло, когда без всякого предупреждения столько лет спустя перед ней возник Танкреди.
— Сейчас все это кончено, — твердо заявила Гвин.
Это случилось задолго до нашей с тобой встречи.
Фред откинул одеяла и выскочил из постели. Голый, он пересек комнату и, остановившись у окна, уставился в предрассветную темноту. Полшестого утра, а они с Гвин ни на минуту не сомкнули глаз. Гвиннет пристально смотрела на темный силуэт Фреда — спину, плечи, длинные мускулистые ноги.
— Здесь чертовски жарко, — пожаловался Фред. — Ты включила обогреватель на слишком большую мощность. Задохнуться можно.
Гвиннет не ответила. Фред всегда жаловался на жару.
Гвин, натянув на себя простыню до подбородка, смотрела на Фреда и ждала.
— Конечно, это он заставил Андреа сделать это, — неожиданно заключил Фред. — Он заставил ее прыгнуть.
Пораженная Гвиннет резко села на постели.
— Что? Фред, ты с ума сошел!
— Видишь? Ты и сейчас его защищаешь.
— Но Танкреди там даже не было.
— Ему и не надо было быть. О чем, ты полагаешь, они все время говорили там, в галерее? Как тебе кажется, что он рассказывал о Танжере?
— Прекрати.
— К тому же он угостил Андреа кокаином. Прекрасный ход. Разве не так же погиб и Стефан?
Фред обернулся, даже в темноте было видно, как побледнело его лицо. Настроение Фреда изменилось. Он больше не злился на Гвиннет. Теперь Фред почти просил:
— У этого парня дурной глаз, Джинджер. Он может управлять людьми, просто посмотрев на них. Он вскакивает прямо в мозги. И знает там все «красные кнопки», а главное — когда их нажимать. — Фред неприятно засмеялся. — И меня он, разумеется, знает.
Гвиннет вспомнила длиннющую девушку в самодельном платье, пытающуюся притвориться, что живет просто замечательно, девушку-дурнушку, готовую отдать все, лишь бы стать красавицей, а потом услышала волшебный голос Танкреди: «Очень смело, но с таким телосложением ты можешь ехать, куда тебе вздумается».
— Он не всегда был таким, — прошептала Гвин.
— Всегда.
Гвин покачала головой:
— Он никогда не хотел причинить кому-нибудь боль.
— Но вполне в том преуспел. Легко.
— Он не виноват.
— Нет? Не виноват в том, что трахнул мужа твоей подруги и спокойно смотрел, как Стефан сжигает свои мозги? Не говоря уже о других людях, о тебе, например! — выкрикнул Фред.
— Не будь Танкреди, это сделал бы кто-нибудь другой.
— Клянусь, что эта фраза звучала уже тысячи раз!
— Фред, ты должен посмотреть на картину в целом, а не на отдельные ее фрагменты, — попыталась объяснить Гвин. — Все это уходит в далекое прошлое. Танкреди испортили, когда он был ребенком. Скарсдейл разрушил личность сына…
Фред презрительно фыркнул:
— Великое извинение! Вас испортили, так вам все и должно сходить с рук. А каким, черт возьми, ты думаешь, было мое детство? Мой отец? Он правил семьей с помощью кулаков и ремня. Но я тем не менее никого не вынудил сигануть с крыши.
В словах Фреда сквозило сдерживаемое бешенство.
Несколько следующих недель Гвиннет почти не видела Фреда. Он укрылся в своей крепости на Канал-стрит и поднял подвесной мост. Когда они встретились, Фред был вежлив и сдержан.
Танкреди не звонил. Гвиннет решила, что он чересчур занят. В любом случае она и не ждала, что он позвонит, разве не так?
Гвиннет нашла себе новую квартиру на Западной Централ-парк и моментально туда переехала. Она не оставалась в своем пентхаусе на Парк-авеню ни минуты больше необходимого. Старая квартира пугала Гвин. Ночь за ночью она просыпалась в холодном поту, вновь и вновь переживая страшную картину: Гвин стоит в своей хорошенькой гостиной, смотрит сквозь раскрытые двери на пустую террасу и слышит воющий звук сирен…
В июне Фред уехал в Англию. Он оставался там долго и не подавал никаких признаков возвращения. Гвин звонила Фреду, часто писала письма и посылала открытки, но он не отвечал.
Наконец в начале октября Гвиннет сама навестила Фреда. Он, казалось, обрадовался встрече, но был рассеян и раздражителен. Риге много работал и снова жил в студии Доминика Каселли, рисуя день напролет, изредка прерываясь, чтобы перехватить бутерброд с сыром или выпить большую чашку крепкого чая, приносимого ему Синтией — тощей девочкой-подростком с волосами, заколотыми розовыми заколками, и ресницами, пушистыми, как у енота.
Синтия была очень гостеприимна по отношению к Гвиннет. Бросив взгляд на валяющийся в углу комнаты матрас и завернутую в его изголовье постель, Гвин подумала, будут ли они с Фредом спать вместе, но так и не решилась задать его вслух.
Слезящимися глазами восьмидесятилетний Доминик Каселли оглядел Гвиннет с ног до головы и вынес вердикт:
— Мешок костей. Точно — гребаный мешок костей.
Более он не обращал на Гвиннет ни малейшего внимания.
Каселли, по всей видимости, считал, что преклонный возраст дает право на сварливость и грубость, — и потому нисколько не стеснялся в выражениях. В течение всего дня Доминик раздавал направо и налево оскорбления всякому, кто попадал в зону слышимости его вечно недовольного голоса. Так продолжалось до самого обеда, отвратительно приготовленного Синтией, и последующего похода в пивнушку на углу улицы. Гвиннет сходила с ними в пив-бар только один раз, и этого хватило за глаза. Каселли выпил не правдоподобное для столь тщедушного человечка количество пива, совершенно захмелел и по дороге домой без всяких церемоний расстегнул ширинку своих серых жеваных штанов и помочился прямо на двери роскошного джипа «ровер».
Гвиннет уехала на следующий день; с плохо скрываемой радостью Синтия проводила ее до дверей.
