Александра Поттер - Что нового, киска?
Конечно, это была всего лишь праздничная бравада. Обеим подругам очень не хотелось возвращаться в Лондон. Вивьен опасалась, что все двести пятьдесят рассерженных гостей потребуют вернуть им свадебные подарки. А Дилайла, отправив документы в колледж, мучилась вопросом: примут или нет? Если не примут – что тогда? Ждать целый год и попробовать еще раз? А что она будет делать все это время? Ей была противна мысль о работе официантки, но вполне возможно, что придется к ней вернуться. И чем ближе был конец их праздника, тем больше набиралось вопросов без ответов. Дилайла уже не могла спать спокойно и всю ночь размышляла о том, что ждет ее по возвращении.
Когда Дилайла вернулась домой, ее ждали два письма. Первое повергло ее в слезы: это был стандартной формы отказ из колледжа. Убитая отказом, Дилайла упала на стул в коридоре, читала и перечитывала вежливую формулировку: «Благодарим вас за интерес, проявленный… Курс переполнен… Пожалуйста, обращайтесь на будущий год…» Она битый час изучала бланк письма, теряясь в догадках, что она теперь будет делать, пока наконец не вспомнила о втором письме. Это был большой и толстый коричневый конверт, и почерк на нем показался Дилайле смутно знакомым, только она никак не могла вспомнить, чей он. На марке стоял штемпель Монте-Карло. Кто мог прислать ей письмо из Монте-Карло? Заинтригованная, Дилайла вскрыла конверт. Она даже представить себе не могла, что обнаружит внутри, и с удивлением смотрела на сложенный вдвое документ с надписью на обороте: «Никаких обид, ладно?» Это была лицензия на кафе. Чарли выписал документ на ее имя, сделав ей прощальный подарок.
Опомнившись от нежданного щедрого подарка Чарли, Дилайла, следуя велению сердца, взобралась на стремянку и собственноручно сняла плакат с надписью: «Сдается». Потом она занялась дизайном помещения и сделала все так, как ей хотелось. Она сама занялась интерьером, подобрала ткань на шторы и обивку, подобрала нужное освещение. Упиваясь собственной значимостью, она следила за тем, как рабочие, выполняя ее указания, сносили старые стены, выносили все оборудование и ставили новое. Постепенно становилось понятно, что здесь будет. Кстати, благодаря помощи дяди Стэна, который примчался из Бенидорма в тот же день, когда Дилайла ему позвонила.
Одуревший от праздности, солнца и красного вина, он был только рад заняться ремонтом. Не откладывая отъезд ни на день, дядя Стэн прихватил с собой заляпанную краской униформу, поцеловал Ширли, взял пакет с бутербродами и, сев за руль старого испытанного автофургона, выехал на шоссе М1.
Все было как в старые добрые времена: Стэн и Дилайла. Только теперь она не сидела в уголке, а принимала решения: выбирала краски, экспериментировала с разными материалами и получала удовольствие от каждой минуты, которую посвятила превращению кафе в ресторан. Не имея опыта работы и достаточного количества денег, она работала очень много и училась очень быстро. К счастью, Вивьен решила все финансовые проблемы, сняв деньги со своего счета, а в благодарность Дилайла сделала ее своим партнером. Такая должность вполне годилась для Вивьен, хотя и была первой в ее жизни. До этого дня Вивьен имела опыт общения только с деловыми партнерами – мужчинами. Да и то главным образом в постели.
У Вивьен все сложилось неплохо. Даже, можно сказать, чертовски удачно. Не меняя привычного жизненного уклада, она снова делила постель с мужчиной, только на сей раз это был не просто секс. Это была любовь. Она до потери сознания влюбилась в Джилса. Да и сам Джилс понял, что не может жить без Вивьен, так же, как и она без него, решил обрушить на свою голову гнев конгрегации ради любви этой редкой женщины и провел двое суток в аэропорту, дожидаясь возвращения возлюбленной с острова Бали. Едва плетеные сандалии Вивьен коснулись асфальта в аэропорту Хитроу, Джилс тут же потащил ее жениться, и их официально объявили мистером и миссис Мактагарт (а точнее, ее – миссис Пендлбери-Мактагарт). Трудно было представить себе Вивьен более счастливой. Впервые в жизни она была замужем и влюблена, а потому чувствовала себя на седьмом небе. В их браке было и еще одно преимущество: Вивьен всегда любила заигрывать с викариями. Теперь она могла делать это с утра до вечера.
Ресторан должен был открыться через две недели. Над дверью появилась вывеска «У Тома» – в честь маминого кумира Тома Джонса. Персонал уже подобрали. Кроме шеф-повара. Дилайла знала – это место по праву принадлежит Сэму. Но со дня несостоявшейся свадьбы Вивьен о нем не было ни слуху ни духу. Никто не знал, куда он запропастился. Дилайла страдала. Получив неожиданный подарок от Чарли, она много дней подряд названивала Сэму, но он не подходил к телефону. Дилайла все время нарывалась на автоответчик. А потом и он перестал срабатывать. Ей оставалось только слушать длинные гудки. Наконец Дилайла собралась с духом и отправилась к Сэму домой. Лучше услышать от него отказ, чем пребывать в неизвестности. На звонок в дверь никто не ответил. Заглянув в почтовый ящик, Дилайла увидел нераспечатанную корреспонденцию.
Дилайле мучительно трудно было признать, что это конец, но пришлось. Все кончилось, не успев начаться. Она сидела на ступеньках перед домом Сэма, смотрела на нескончаемый поток машин, на компанию куривших подростков, которые старались выглядеть крутыми, на прогуливавшуюся по улице беременную женщину и понимала, что ничего уже нельзя изменить. Жизнь нельзя повернуть вспять, она идет только вперед, и, если не спохватиться вовремя, можно многое потерять. Так, как она потеряла Сэма. Он исчез, и уже нельзя с ним объясниться, рассказать о своих чувствах.
Последние несколько недель Дилайла старалась примириться с этой потерей, выбросить Сэма из головы. Но ничего не получалось. Особенно эти мысли мучили ее по ночам, когда она оставалась одна в ресторане, наносила последние мазки краски и слушала Тома Джонса на старом магнитофоне, который электрики подключили для нее в углу. Впервые в жизни она чувствовала, что живет полной жизнью, и гордилась своими успехами. Один из репортеров «Дейли мейл» заглянул в ресторан до его открытия и написал восторженную статью, расхваливая дизайн и называя Дилайлу «новым неразвращенным талантом и смелым новатором». Дрожащей от волнения рукой она вырезала эту статью и приколола на стенку рядом с маминой фотографией. А когда подумала, что лучше, чем сейчас, быть просто не может, ее подкараулил новый сюрприз. Позвонили из Вестминстерского колледжа. Ее заявление пересмотрено, и в свете ее общественной репутации и очевидных способностей ей предоставлено место на курсе, если она не изменила свои планы. Вот это удача! Размахивая трубкой радиотелефона, она сломя голову носилась по квартире, не в силах унять восторг. Ее мечта сбывается! И она на вершине блаженства!
