Анджела Дрейк - Любовница
Бруно Корнуэл.
Бруно получил специальный приз как лучший дебютант года за диск его недавно образованного хора "Ренессанс", исполняющего церковную музыку пятнадцатого и шестнадцатого веков без музыкального сопровождения.
Вернувшись в Англию, Тэра сразу же купила диск и прослушала его по дороге в машине. Она была очарована тем, что услышала. Там было всего десять голосов, пять мужских и пять женских. Они соединились вместе в единый звук поразительной чистоты и совершенно необыкновенной красоты.
Согласно сопровождающему тексту, Бруно Корнуэл провел несколько лет, копаясь в пожелтевших рукописях музыкальных библиотек Лондона, Флоренции и Венеции. Разыскивая мотеты и антифоны, которые были написаны столетия назад для исполнения в величайших соборах и монастырях Европы во славу Господа.
Бруно не только подобрал произведения для диска, но и создан специальный хор для их исполнения. Он пошел на необычный шаг, включив для пения в высоких октавах зрелые женские голоса вместо изначально предполагавшихся мальчишеских дискантов или мужских фальцетов.
Тэра решила, что Бруно поступил очень разумно. Женские голоса, которые он выбрал, имели много общего с дискантом. Они обладали той же ясностью и чистотой, но не давали срывов в верхних октавах при исполнении пассажей фортиссимо. И, конечно, имея в хоре женское сопрано, он мог спокойно спать по ночам, не мучаясь вопросом, у кого из мальчиков вот-вот сломается голос.
Слушая запись, Тэра убеждалась, что звук, создаваемый смешанным взрослым хором, был не только приятным, но и уникальным. Большинство хоровых дирижеров, занимающихся старинной музыкой, предпочитали строго придерживаться аутентичного исполнения и не включали женские голоса.
"Молодец, Бруно!" – сказала она себе, довольно улыбаясь. Как умно он поступил и как хитро выбрал в качестве первого номера на диске "Salve Regina" Уильяма Корниша. Это была прекрасная реклама для всего остального – звучное и драматическое величие в сочетании с пышностью тюдорских времен.
Прослушав дальше звонкую и торжественную песнь "Пой радостно" Уильяма Берда, Тэра решила, что Бруно сделал несомненный бестселлер. Она могла предвидеть, что этот диск попадет в список лучших классических дисков и надолго останется там.
Старина Бруно, с теплотой подумала она. Он поистине держал свой свет под спудом. Тэра не слышала о его хоре раньше, но в этом не было ничего удивительного. Он был образован только год назад. А согласно биографическим заметкам, касающимся самого Бруно, он был всего лишь любителем в музыке, совмещающим интерес к старинной вокальной церковной музыке с карьерой адвоката.
О да, Тэра хорошо могла представить это. Старина Бруно до сих пор воплощал в жизнь честолюбивые надежды родителей.
Интересно, изменит ли Бруно свою жизнь теперь, после того как он и его диск стремительно вышли из тени на яркий свет?
Она проиграла диск Солу. Он прослушал с внимательным интересом.
– Что скажешь? – спросила Тэра.
– Замечательно. – Он произнес это безо всяких эмоций.
– На самом деле тебе не нравится, да?
– Немного жидковато на мой вкус.
– Музыка?
– Нет, нет. Музыка чудесна.
– Значит, ансамбль?
– Пять мужчин и пять женщин. – Он изогнул брови. – Не хватает даже для игры в крикет.
Тэра рассмеялась.
– Тогда как ты предпочитаешь руководить небольшой армией. Восемьдесят с лишним человек в оркестре, хор из сотен…
– Совершенно верно.
На какое-то мгновение Тэре показалось, что Сол сейчас позволит себе расслабиться, посмеяться над собой.
Но улыбка, промелькнувшая на его лице, растаяла. Он подошел к роялю и начал играть нечто холодное и мрачное из Равеля.
Тэра слушала безмолвно и ошеломленно. Она закрыла глаза и позволила музыке окутать ее.
Открыв их, она пристально вгляделась в лицо Сола. Ее сердце сжалось при взгляде на эти классически вырубленные, суровые черты.
"Такой далекий", – сказала о нем Алессандра.
Глядя на него сейчас, глядя на его руки, безошибочно касающиеся клавиш, Тэра вдруг почувствовала, что с каждым днем он уходит все дальше и дальше.
Зал был уже полон народа, когда Сол и Тэра вместе с гордой и слегка смущенной Алессандрой, прячущейся в их тени, прибыли на церемонию награждения. Они шли сквозь толпу гостей, улыбаясь в ответ на приветствия, благодаря за поздравления.
Сол, заранее решив, что это будет вечер Тэры, держался на полшага позади нее и следил за тем, чтобы поток похвал, осыпавших Тэру, не отклонялся в его сторону.
Тэра, взволнованная восторженным признанием ее достижений, время от времени вскидывала взгляд на Сола, чувствуя новый прилив любви и какую-то странную щемящую тоску.
Она оглянулась вокруг, желая найти Бруно. Вначале она не увидела никого, кто бы отдаленно напоминал портрет, сохранившийся в ее памяти. Но затем медведеподобная фигура высокого мужчины, лысоватого, в очках и постоянно улыбающегося, привлекла ее внимание. Она посмотрела более пристально. Мужчина обернулся. Он узнал ее мгновенно. Выбрался из окружавшей его толпы и направился к ней.
Бывшие возлюбленные смотрели друг на друга. В этом взгляде была краткая вспышка взаимного сожаления, воспоминание о давно ушедшей юности, о том, что когда-то связывало их.
Тэра заметила, что Бруно – хорошо устроенный человек в этом мире. Преуспевающий, уверенный в себе. И счастливый, решила она. Да, от его добродушного облика исходило впечатление благополучия и довольства.
Она подтянулась и, обняв его, запечатлела легкий сдержанный поцелуй на его щеке.
Отступив назад, она заметила стоящую рядом с ним женщину, которая наблюдала за этой теплой встречей со снисходительной улыбкой жены, полностью уверенной в любви и верности мужа.
– Тэра, познакомься с Клер, – сказал Бруно, с теплой улыбкой выдвигая жену вперед.
На Клер было платье с широкой юбкой длиной до середины икр из тафты бордового цвета – вырез сердечком, пышный, сужающийся книзу рукав. Платье морщило на поясе – талия Клер, как и у Бруно, начала расплываться.
Рядом с гибкой Тэрой в облегающем ярко-красном длинном платье со смелым разрезом до середины бедра с одного бока Клер выглядела буднично и непримечательно.
Завязался разговор. Смех, взаимные поздравления.
Бруно посмотрел поверх плеча Тэры и увидел Сола Ксавьера. Высокий и худой, с туго обтягивающей резко выступающие кости кожей, Ксавьер поразил Бруно тем, как мало он изменился за эти годы. Казалось, великий дирижер стал еще более пугающе неотразим, чем раньше.
