Вера Кауи - Лучший друг девушки

Покончив с уборкой, она напилась до плаксивого состояния, вылакав почти целый кувшин маргаритас, после чего ее вырвало, но зато проснулась она, хотя и ослабевшая, но морально очищенная. Во всяком случае, теперь можно было с чистой совестью вновь приступать к занятиям. Всему свое время, сказала она себе. Возьми то, что он тебе дал, а дал он тебе достаточно много, и пользуйся им, как он пользовался тобой. Получи свою ученую степень. Не дай ему испортить твое будущее. Как он испоганил твое прошлое.

Возможно, он и впрямь был лицемером. Господи, чего стоит хотя бы это его: «Моя жена – моя работа». Но нет, надо быть честной до конца. Он ведь не совсем лгал. Он действительно по рукам и ногам был связан своей работой. Оттого, по-видимому, и оставалась его жена в Пенсильвании. И сын. Не забывай о сыне. Но как он сам мог забыть о сыне? В течение трех лет ни словом не обмолвился о детях, кроме как о том, что они очень «отвлекают» от работы. Слава Богу, что он настоял на противозачаточных таблетках. Теперь она спустила их в унитаз. Пуганая ворона, пришло ей в голову. В будущем придется быть весьма и весьма осмотрительной.

Университет она закончила с отличием. Двадцать четыре часа спустя она уже была во Флоренции.

11

– А это что такое? – спросила Диана, держа на весу серебряный предмет, который она только что вытащила из вороха тонкой оберточной бумаги.

Ее мать оторвалась от внушительной стопки списков, над которыми колдовала, галочками отмечая в них имена людей, которым были вручены приглашения. Она тоже с недоумением уставилась на предмет, напоминавший собой старинную автомобильную фару, но отлитую из чистого серебра.

– Понятия не имею. А от кого этот подарок?

Диана взглянула на визитную карточку.

– От кого-то по фамилии Холман-Прентисс. – Удивленно поднятые ее брови выражали полное неведение.

– Видимо, кто-то из папиных знакомых, а может быть, кто-то из списков Брукса. Отложи-ка его пока в сторону, а я попрошу Джеймза выяснить, кто бы это мог быть.

– Но если я их не знаю, почему же они приглашены на мою свадьбу? – не унималась Диана.

Снова склонившись над списками, Ливи ответила:

– Милая, если их пригласил папа, что же еще можно сказать по этому поводу? Его слово – закон, кроме того, кто же еще, как не он, все это оплачивает, и, поверь мне, торжество вылетит ему еще в ту копеечку!

– Он может себе это позволить, – возразила Диана, – ведь я его дочь, не так ли? Его единственная дочь.

Последнее было шпилькой в адрес единоутробной ее сестры, которая вот уже десять лет находилась вне семьи. Диана толком и не помнила ее, пока она не появилась на свадьбе Джонни и Полли Бенедикт, состоявшейся в Нью-порте. Как будто нож всадили в сердце Дианы – так сильно Роз оказалась похожа на их общую мать. После бурного истерического припадка Дианы и последовавшего за ним не менее бурного семейного скандала в ту памятную зиму три года тому назад ее с диагнозом полной потери аппетита доставили в одну из клиник в Швейцарии. Тамошний врач, сама когда-то пережившая подобное, нашла в себе достаточно душевной теплоты и понимания, помноженных на проницательный ум и профессиональное мастерство, чтобы убедительно продемонстрировать Диане разницу между понятиями «быть тонкой» и «быть скелетообразной».

Длительные, терпеливые разъяснения и ежедневные часовые занятия с терапевтом помогли Диане понять, что элегантность матери всецело зависела от ее умения правильно одеваться, благодаря чему одежда не висела на ней, как тряпка. А для того чтобы одежда сидела на человеке, а не висела, как на чучеле, кости должны быть покрыты мясом, но не в чрезмерных количествах, а в достаточно необходимых. Наглядные примеры и демонстрации возымели свое – Диана убедилась, что одержимое желание стать похожей на свою мать довело ее до грани полного истощения.

Шаг за шагом, с помощью длительных уговоров и умелого подхода, лечащий врач убедила ее набрать необходимый вес, который позволит правильно копировать стиль матери. В качестве компенсации и вопреки мнению Ливи – как всегда, отвергнутому Билли, который не видел ничего дурного в желании Дианы во всем походить на свою мать: «Я-то думал, что это только польстит твоему самолюбию», грубо оборвал он жену, когда та высказала недовольство по поводу столь рабской имитации, – Диане было позволено сделать пластическую операцию у одного из самых известных в мире хирургов, в результате которой она обрела новый нос, великолепные скулы и изящно утонченный подбородок. Когда были сняты бинты и с лица исчезли шрамы, она перекрасила волосы. Льняные ее лохмы, коротко остриженные, чтобы открыть обновленное лицо, и уложенные, как у Ливи, приобрели золотистый оттенок. Сама она, облаченная в изысканнейшие одежды, на покупку которых Билли не поскупился, весила сто десять фунтов, а ее пять футов два дюйма роста превратились в шесть футов благодаря туфлям на высоком каблуке, которые она носила постоянно.

– Ты испортишь себе ноги! – пыталась втолковать ей Ливи, но Диана и слушать не желала.

Никакие уговоры разгневанной матери, которую ужасала сама мысль, что каждое ее движение будет теперь бездумно копироваться поверхностным клоном, не меняли одержимости Дианы во всем походить на свою мать. Теперь она могла носить те же наряды, что и Ливи, глядя на себя в зеркало, видела там женщину, которой мечтала сделаться всю свою жизнь.

Оставался завершающий штрих. Необходимо было найти в пару себе еще одного клона, на этот раз имитирующего Билли Банкрофта, за которого она вышла бы замуж. Тогда можно было бы считать, что сражение выиграно по всему фронту.

Она нашла его в лице Брукса Гамильтона – вернее, он сам наскочил на нее, так как Билли просто поставил его прямо у нее на пути. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы Диана сказала:

– Папуля, купи мне это...

Высокого роста, темноволосый, красивый, Брукс был воплощением того, о чем повествовалось в лучших из литературных произведений. Как и она, он был полуангличанином, полуамериканцем, правда, в его случае порядок был несколько иным. Мать его была англичанкой, одной из двух дочерей сэра Реджинальда Брукса, банкира-коммерсанта; отец – американцем, прямым потомком Александа Гамильтона. У Брукса было двойное гражданство, но воспитывался и обучался он в Америке – Гротон, затем Гарвард. Он был богат, принимаем в свете по обе стороны Атлантического океана, и ему было тридцать лет против ее восемнадцати. Билли был обеими руками «за». Со своей стороны, Брукс был польщен такой честью и достаточно умен, чтобы по достоинству оценить свои возможности в ранге мужа Дианы Банкрофт. Гамильтоны считались богатыми людьми, но в сравнении с Билли они были не более чем состоятельными. Билли мог запросто купить и продать Рокфеллеров вкупе с Асторами.