Рози Томас - Чужие браки
Женщины спустились в гостиную на первый этаж. Нина разлила вино и протянула Стелле ее бокал.
— Ты богатая? — спросила Стелла. — Должно быть, богатая, если смогла позволить себе такой дом и все это. Жутко бестактный вопрос, правда? Видишь, я же предупреждала, что абсолютно разучилась общаться.
— Богатым был мой муж, — сказала Нина. — А я практически не подозревала об этом, пока он не умер.
Стелла почувствовала что-то похожее на зависть.
Нина была свободной, независимой, и к тому же богатой. Могла делать все, что захочет, и быть такой, какой хочет. «Неудивительно, — подумала Стелла, — что Гордон увлекся ею. Ведь сам Гордон, также как и Стелла, был типичным графтонцем, не больше и не меньше».
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказала Нина.
— Надеюсь, что нет. Эти мысли не делают мне чести.
— Мне не легче, а тяжелее оттого, что я имею все это. Ведь не так приятно иметь все это одной. Иметь все, но не иметь его. Вначале, сразу после его смерти, мне хотелось, чтобы все кругом отражало мое внутреннее состояние. Я продала дома в Лондоне и за городом, машины, отдала на хранение коллекцию Ричарда. Я считала, что должна жестоко расправиться со всем, что он мне оставил, потому что он оставил меня так жестоко. Вот и сюда я приехала только потому, что он никогда не был здесь. Графтон — это мое, только мое прошлое, не имеющее ничего общего с нашей жизнью с Ричардом. И когда я только что приехала сюда, я так завидовала всем вам. Ведь вы все были по двое.
— А, уж мы-то парами, это точно. А ты действительно угадала, о чем я думала. Правда, я не копала так глубоко. А тебе по-прежнему также грустно?
Нина откинулась на спинку стула. Очень не хотелось отвечать на этот вопрос, но никак нельзя было не ответить.
— Иногда. А иногда нет. Иногда, когда горе отступает, я вдруг начинаю чувствовать себя виноватой, как будто я обязана постоянно поддерживать в себе скорбь. А то вдруг чувствуешь себя такой счастливой, как будто раньше и представления не имела о том, что такое счастье. Так я чувствовала себя с Гордоном. И с тобой во время нашей прогулки. И с Барни Клеггом, когда он приехал, чтобы заняться моим садом.
— С Барни Клеггом?
— А почему бы и нет, — стала оправдываться Нина, но тут обе они рассмеялись. Казалось, они уже переступили барьер простого знакомства и становятся настоящими друзьями и союзниками.
— А ты? — спросила Нина.
Стелла пожала плечами.
— Ты же говорила, что хочешь пообщаться. Что, давно забыла, как это делается? Именно так, как мы делаем это сейчас. Ты хотела поговорить о Гордоне?
— Нет, только не о Гордоне.
— Тогда, наверное, о Джимми?
Стелла внимательно изучала свой бокал. Неожиданно она постучала по нему ногтем. Звук был чистым и мелодичным.
— Ты все еще завидуешь нам? — спросила Стелла. — Теперь, когда ты лучше узнала нас.
— Ты хочешь сказать после того, что я узнала о Вики и Дарси, и после того, что было между мной и Гордоном?
Нине не хотелось углубляться в обсуждение этой темы, не хотелось высказывать вслух свое впечатление, что привычный жизненный уклад графтонских парочек находится в настолько неустойчивом равновесии, что еще один порыв страсти наверняка необратимо нарушит привычный ход вещей и разобьет вдребезги устоявшиеся отношения.
Очень мягко Нина добавила:
— Ведь ты сама сказала мне как-то, что никто из нас не может взглянуть на чужой брак изнутри. Я не знаю, как живут Вики и Гордон, Дарси и Ханна, ты и Джимми. Я вижу только то, что лежит на поверхности. Когда я увидела вас всех впервые, мне показалось, что все в вашей жизни гладко и безоблачно.
Стелла изобразила в воздухе жест, обозначающий замкнутое пространство.
— У тебя было когда-нибудь такое чувство, что тебе некуда деться? — спросила она.
— Да, было. Но на самом деле всегда есть, куда деться. Если только ты твердо решил это про себя.
Стелла медленно допила вино, по-прежнему восхищенно разглядывая свой бокал, красивые резные ручки кресла, да и всю комнату, в которой они сидели.
— Как ты думаешь, мы могли бы быть друзьями? — после долгой паузы спросила Стелла.
— Наверное, да. Думаю, что да.
В среду Барни Клегг, как и обещал, пришел к Нине с двумя резиновыми шлангами, насосом и сумкой с инструментами. Весело посвистывая, он направился через кухню прямо в сад.
— Сейчас все приладим, уважаемая леди, — пошутил он. — Хорошенький у вас садик.
Нина молча смотрела, как, засучив рукава куртки, Барни принялся за работу. Она не сразу поняла, что он хочет сделать еще один кран на улице.
— Ничего, если я на полчасика перекрою воду? — спросил Барни. — Люблю это дело. Если больше ни на что в этой жизни не сгожусь, всегда могу стать сантехником.
— Думаю, до этого не дойдет, — улыбнулась Нина.
Она начинала верить, что Барни Клегг одинаково талантлив во всем, за что берется.
Барни целиком ушел в работу. Нина, накинув свой красный жакет, вышла посмотреть, как он прокладывает трубы под окном.
— Я выйду на полчасика, Барни, — сказала она. — Куплю продукты для ланча.
Барни сидел на корточках. Обернувшись, он вытер грязь со щеки.
— Я думал, мы сходим куда-нибудь вместе, — сказал он. — В кафе или куда захотите, если, конечно, вас заинтересует мое предложение.
— Заинтересует, — Нина глядела на юношу сверху вниз. — Пожалуй, заинтересует. Но все равно мне надо пройтись по магазинам. Я скоро вернусь.
Закрыв за собой входную дверь, Нина на секунду задержалась на верхней ступеньке. Приятно было подставить лицо весеннему солнышку. Выкрашенные черной краской перила под ее руками успели уже слегка нагреться. Лужайка была полна народу, в основном первыми туристами нового сезона. Все скамейки на той стороне лужайки, где сидела когда-то Стелла, доедая свой ланч, были заняты.
Гордон первым заметил Нину. Первое, что он подумал, это что она изменилась. Затем Гордон понял, что ему показалось так потому, что выражение лица Нины было совсем другим — он никогда не видел у нее такого.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал Гордон, подходя к Нине. — Ты выглядишь счастливой.
— Да? — Нина была слегка напугана его неожиданным появлением. Она уже начала забывать его, думала о том, что было между ними, все реже и реже.
— Я хотел повидать тебя, — сказал Гордон.
— Правда? — Нина изобразила удивление. — Кто бы мог подумать. Прошло уже столько времени.
— Что ж, ты имеешь право сердиться, — мрачно произнес Гордон. — Ничего не изменилось. Мне по-прежнему нечего тебе предложить, не больше чем тогда, на Рождество. Но я хотел видеть тебя, я хотел…
