Дженнифер Крузи - Солги мне
Тетя Трева побледнела, ухватилась за стену и тяжело дышала. Казалось, она вот-вот разрыдается. Потом она спросила: «Это точно?», и ее лицо вытянулось. Но вместо того чтобы залиться слезами, она вдруг расхохоталась. Это был жуткий, зловещий смех.
— Мама! — крикнула Мэл, поднявшись на ноги. Трева тут же прекратила смеяться, выпрямилась и, увидев девочек, побледнела еще сильнее.
— Мне пора; дети здесь. Поспеши, — сказала она в трубку, повесила ее на аппарат и шагнула к лестнице.
Мэл ринулась вниз, схватила мать за руку и забросала ее вопросами. Эм осталась сидеть наверху. Дурная весть пришла по телефонным проводам, стало быть, беда случилась не в доме Мэл; но Эм и так уже знала об этом. Все это время знанала, что беда случилась в ее доме. У Эм сжалось горло, и прежде чем она вновь обрела дар речи, ей пришлось проглотить огромный горячий ком.
— Что с моей мамой? — спросила она. Трева подняла голову и посмотрела наверх.
— Ничего. У нее все хорошо, я только что говорила с ней по телефону.
— Тогда что случилось? — Мэл продолжала теребить мать. — Нам никто ничего не рассказывает. Что произошло?
— Что-то с моим папой? — вырвалось у Эм. На лице Тревы было написано отчаяние.
— Сейчас приедет твоя мама, она тебе все объяснит, — заговорила она.
— Что с моим папой? — Эм похолодела от страха; теперь ее не могла сегреть даже Феба, которая, спустившись по ступенькам, уселась рядом. — Он заболел?
Трева подошла ближе, сунула руки между столбиками перил и сжала пальцы Эм.
— Твоя мама приедет с минуты на минуту, малышка, — сказала она.
— Он умер? — спросила Мэл, и Трева выдернула руки. Эм показалось, что все ее тело превращается в лед. Холод стискивал ей грудь, не давая дышать.
— Марш наверх! — велела Трева дочери. — Сейчас же наверх!
— Нет, он не умер, — произнесла Эм, борясь с оцепенением. — Он заболел, правда?
— Твоя мама… — вновь начала Трева.
— Нет, он не умер, — повторила Эм и увидела, как у тети Тревы, которая на самом деле не была ее тетей, вдруг затряслась голова. Нет, тетя Трева не качала головой и не кивала. Ее голова тряслась сама собой.
«Папа умер», — подумала Эм и прошептала:
— Нет.
— Сейчас приедет твоя мама, — сказала Трева и, поднявшись по лестнице, обняла Эм и крепко прижала ее к себе.
Так они сидели на лестнице втроем — Эм в середине, Феба с одной стороны, Трева с другой, пока на пороге не появилась Мэдди. Она подняла лицо и посмотрела на дочь.
— Папа не умер, — сказала ей Эм. Мэдди, спотыкаясь, бросилась вверх по ступеням, протягивая к ней руки, и Эм заплакала, понимая, что сколько бы раз она ни сказала «нет», папу уже не вернешь.
Мэдди плохо помнила, как они возвращались домой. Она вела машину одной рукой, а другой стискивала пальцы Эм, бормоча бессмысленные утешения. Голова Эм моталась на шее, словно на ниточке; она сидела, горько рыдая, и Феба облизывала ее мокрое лицо.
— Благослови Господь Кей Эла за то, что он подарил Эм собаку, — шепнула Мэдди матери, когда они наконец оказались дома и она смогла обнять дочь. — Феба поможет ей справиться с бедой куда лучше нас.
Мать кивнула, и на ее лице появилось беспомощное выражение.
— Тебе не кажется, что такой надрывный плач может ей повредить? — шепнула она в ответ.
— Нет, пусть выплачется. — Мэдди вспомнила о том, что сама она до сих пор не проронила ни слезинки. Ей еще предстоит разобраться, какие чувства вызывает у нее смерть Брента.
В общем и целом, Брент мог считаться неплохим человеком. В нем было много хорошего, он обожал дочь. Мэдди казалось, что он любит и ее тоже, хотя и по-своему. Когда после случая с Бет Мэдди потребовала развода, он поклялся, что впредь он не допустит ничего подобного «Я не могу без тебя жить, Мэдди», — сказал ей Брент. Тогда он боролся за сохранение семьи словно одержимый, и в конце концов Мэдди сдалась и простила его. Нет, Мэдди не хотела смерти Брента, но убиваться по нему она не станет. Уж скорее она пожалеет Эм.
Мэдди зарылась щекой в волосы дочери и покачивала ее из стороны в сторону, пока рыдания Эм не зазвучали тише.
— Я люблю тебя, милая, я люблю тебя, люблю, люблю…
Эм издала долгий судорожный всхлип и крепко прижалась к Мэдди.
В комнату вошла миссис Мартиндейл с подносом в руках.
— Эмми, я принесла тебе кока-колу и печенье. И еще собачьи бисквиты для Фебы. По-моему, она хочет есть.
Голова Эм, лежавшая на плече Мэдди, даже не шелохнулась.
Раздался телефонный звонок, и миссис Мартиндейл отправилась к аппарату, чтобы взять трубку. Мэдди опустила глаза и увидела Фебу, которая скреблась у ее ног, пытаясь доораться до Эм. Подхватив собаку снизу, Мэдди приподняла ее, уложила на колени Эм, и та немедленно отпрянула от матери и протянула руки к Фебе, чтобы не дать ей упасть. Как только Феба устроилась у нее на коленях, дыхание Эм чуть успокоилось. Она еще продолжала всхлипывать, но по крайней мере перестала рыдать.
«Как хорошо, что у Эм есть собака», — подумала Мэдди. Даже если бы Кей Эл не сделал для нее ничего другого, она должна была молиться на него до гробовой доски.
В дверях гостиной появилась мать.
— Это из автомастерской Лео, — растерянно произнесла она. — Просят тебя к телефону. Я сказала, что сейчас не самое подходящее время, но они настаивают.
— Что им нужно? — спросила Мэдди, но все же ссадила дочь и собаку на кушетку и отправилась к аппарату. Мать заняла место подле Эм.
Лео был краток и сразу взял быка за рога:
— Через час здесь появится парень из страховой компании, чтобы отбуксировать вашу машину «Сивик».
Казалось, все это происходило тысячу лет назад. Прошло четыре дня и тысяча лет.
— Страховщик хочет покончить с этим делом сегодня, но в машине лежат вещи. Вам придется приехать сейчас же, если не хотите их потерять, — добавил Лео.
— Дайте подумать. — Мэдди подошла к дверям гостиной, держа телефон в руках. — Эм, ты ничего не забыла в «сивике»?
— Мои куклы Барби и книжки из б-библиотеки, — ответила Эм, кивнув головой, которая, казалось, вот-вот отломится.
— Ясно, — сказала Мэдди. — Придется поехать и забрать.
— Мама поедет за твоими игрушками, — ввернула миссис Мартиндейл, обращаясь к Эм, но девочка все равно расплакалась.
— Сейчас буду, — прокричала Мэдди в трубку. — Не позволяйте им увозить машину до моего приезда.
Она схватила с полки в чулане старую кожаную сумку и подняла с пола брезентовый рюкзачок, в котором Эм держала кукол.
— Будь осторожна, милая. — Мать укачивала Эм, которая безудержно рыдала, сидя у нее на коленях.
— Я люблю тебя, Эмми, — произнесла Мэдди, целуя дочь в лоб и откидывая назад ее волосы, — и скоро вернусь, а потом все время буду с тобой.
