Данеэла Стил - По велению сердца
– Спасибо большое, ваше бодрейшее высочество! Они требуют вернуть аванс, а я его уже потратил!
Хоуп коснулась его плеча, а Финн дернулся, отстраняясь, налил себе виски и сделал большой глоток.
– А давай я попрошу Марка Веббера заняться твоими делами, вдруг он тебе что то подыщет?
Финн рассвирепел.
– А может, просто выпишешь им чек, твою мать? Что на это скажешь?
– Скажу, что хороший адвокат способен все урегулировать, а потом и решим, что нам делать дальше. — Она старалась его успокоить, не принося себя в жертву. Кто знает, как будут дальше складываться их отношения? Ей хотелось в то же время помочь ему. Надежда в ней еще теплилась, но слабела с каждым днем. Теперь во главе угла стояли деньги, аппетит у Финна все разгорался, он жаждал наложить лапу на ее наследство и при этом не забывал маскировать свои прошлые обманы. Как сказано в Писании, их дом теперь стоял на песке.
– Нам? Ты о себе во множественном числе? — ощерился Финн. — А может, ты наконец соизволишь поделиться? Или я так и буду подвешен за яйца? Мне нужны деньги! И мне нужен собственный счет! — Это Хоуп уже поняла. Он неделями только о том и говорит.
– Но мы же сейчас не знаем, сколько тебе понадобится, — возразила она. Возмущение или страх она всегда маскировала преувеличенно спокойным тоном.
– Это вообще не обсуждается. Если не хочешь, чтобы я отбыл в сторону моря, — будь любезна предоставить мне свободу в финансовых вопросах. Сколько я трачу, когда и на что — это не твое дело. — Как интересно: деньги у нее просит, а как будет тратить — это ее не касается. Хоуп это показалось верхом наглости. — Давай, Хоуп, начистоту. Тебе сорок пять лет, не двадцать два. Ты симпатичная женщина, но согласись, сорок пять — это приличный возраст. У тебя на всем белом свете ни единого родственника, ни братьев, ни сестер, ни родителей, ни даже двоюродных, единственная дочь умерла, и последний человек, которого ты считала близким, твой бывший муж, тоже умер. Кто подаст тебе стакан воды, случись с тобой что? А ну как заболеешь? И как ты думаешь, что будет, если я от тебя уйду — скажем, найду себе двадцатидвухлетнюю? Что тогда с тобой станет? Ты останешься совершенно одна, возможно, до конца дней, и умрешь в одиночестве. Так что, если ты не хочешь положить деньги на мой счет, советую тебе задуматься, во что превратится твоя жизнь лет эдак через десять или двадцать, когда рядом с тобой не останется ни одной живой души и ты будешь куковать одна. Если вспомнить о перспективе, то советую тебе серьезно задуматься над тем, чем меня привлечь, чтобы я остался с тобой. — Хоуп чувствовала себя так, словно только что получила пощечину.
– Это следует понимать как признание в любви?
– Понимай как хочешь.
– А откуда мне знать, что, если даже я положу на твое имя, сколько ты требуешь, ты останешься со мной? Скажем, я открываю счет на пять или десять миллионов и еще сколько ты там хочешь после свадьбы, а потом ты встречаешь двадцатидвухлетнюю красотку…
– Хороший вопрос, — усмехнулся Финн. Этот разговор, казалось, доставлял ему удовольствие. — Отвечу так: никаких гарантий тут быть не может. Кто платит — берет на себя риск. Но если ты не дашь мне этих денег, угадай, кто без колебаний сделает ноги, когда на горизонте возникнет двадцатидвухлетняя красотка, особенно если она окажется богатой наследницей? Вместо того чтобы подносить старушке судно. — Хоуп в любом случае с трудом представляла Финна в этой роли, и вообще этот разговор вызывал у нее омерзение. Она и не предполагала, что ей когда нибудь придется на свой счет услышать нечто подобное.
– Иными словами, ты предлагаешь мне тебя купить — как страховку на старость.
– Можно и так сказать. Ты, главное, не забывай о том, какую выгоду ты получаешь взамен. Секс в любое время, если повезет — то ребенка или даже двоих, если будешь себя беречь. И вообще мне кажется, нам неплохо вместе.
– Занятно, — ответила Хоуп, сверкнув темно-синими глазами. — О любви ты даже не вспомнил. Или любовь в твои условия не входит? — Никогда в жизни ее так не оскорбляли. Ей предлагалось купить себе мужчину. Если Финн ей нужен, у нее только один путь — заплатить по счету.
Он подошел к ней и обнял. Он видел, какое у нее лицо.
– Малыш, ты же знаешь, я тебя люблю. Просто я хочу подстраховаться. Я тоже уже не молод, а твоих капиталов у меня нет. Мне не так повезло, как тебе, — в моей жизни Пола не было. — Теперь его нет и у нее. И не для того Пол зарабатывал эти деньги, чтобы теперь Финн ими швырялся или покупал себе хорошеньких блондинок. Сам факт, что Финн осмелился посягнуть на эти деньги, коробил Хоуп. Но терять самообладание нельзя. Она еще не знает, как ей быть, она не готова к решительным действиям — она была просто раздавлена. Парализована.
– Я подумаю, — угрюмо произнесла Хоуп в попытке выиграть время и прекратить этот разговор. — И сообщу тебе завтра.
Но она уже понимала, что если не дать ему денег, о дальнейших отношениях придется забыть, все будет кончено. Ужасно было все, что он наговорил, отвратительны его неприкрытые угрозы бросить ее ради первой же молоденькой девицы, запугивание перспективой одинокой старости. И в самом деле, готова ли она провести остаток жизни одна? Хоуп чувствовала себя так, словно попала в ловушку. Бросить все или остаться? И вместо того чтобы сказать, что он ее любит и что хочет всегда быть с ней вместе, Финн открыто признается, что без этих нескольких миллионов долларов бросит ее в любой момент, как только на горизонте замаячит более выгодный вариант, так что деньги на бочку, моя дорогая, если понимаешь свой интерес и не хочешь одиночества. Он выразился вполне ясно. Но она не хочет ни покупать себе мужа, ни терять возлюбленного. Хоуп, как зомби, безмолвно бродила по дому в состоянии глубокой подавленности.
Весь вечер Финн был в ударе. Он сказал все, что хотел, и считал, что его условия приняты. Но Хоуп была не склонна принимать такое решение. Ну, заплатит она ему — разве это гарантия того, что он всегда будет заботлив и нежен, как на заре отношений? Или он, пустив на ветер пять миллионов, попросит еще и будет снова с легкостью транжирить чужие деньги? Предугадать, что будет, в случае если она примет его условия, было невозможно. Если бы кто то сказал ей, что она всерьез станет обдумывать, платить ему или нет, она бы назвала этого человека безумцем. У нее было одно желание: вернуть прежнего Финна, такого, какого она знала вначале, но она теперь понимала, что ни за какие деньги сделать это невозможно.
Чтобы хоть чем то занять руки и голову, Хоуп весь день занималась уборкой второго этажа, а к вечеру отправилась прогуляться. Финн видел, как она уходит, но решил дать ей самостоятельно все обдумать. Он считал, что выбора у нее нет. Он нисколько не сомневался в том, что ловко поймал Хоуп на крючок. Классическая бесцеремонность и самонадеянность социопата, в точности как говорил Роберт. Финн был убежден, что если Хоуп его любит, то заплатит. Она же не захочет остаться одна! А в том, что она любит и не хочет его терять, он не сомневался. Хоуп надо было лишь слегка подтолкнуть, что он и сделал, нарисовав ей мрачную перспективу. В любом случае, если Хоуп не хочет кончить жизнь одинокой старухой, она должна понимать, что он для нее самый подходящий вариант. А с ним она еще и детей сможет нарожать. В сегодняшнем разговоре он чуть не назвал это «услугами по осеменению», но вовремя прикусил язык, испугавшись, что это ее оттолкнет. В целом Финн был доволен тем, как он провел разговор. Он вообще считал, что заслужил каждый пенс этих денег. И Хоуп теперь знает его мнение. Условия казались ему вполне разумными, и он был уверен, что Хоуп по зрелом размышлении придет к такому же выводу, тем более что он ее припугнул. С торжествующим видом Финн сидел у окна и смотрел, как она шагает в сторону гор. Он не мог видеть залитое слезами лицо Хоуп.
