Рэйчел Гибсон - Влюблен до безумия
Делейни за эти годы успела поработать бок о бок со многими парикмахерами-геями, но никогда не встречала никого, кто бы носил женскую одежду. Во всяком случае, насколько ей было известно.
– Что ж, по крайней мере это не какая-нибудь дешевая фирма. По мне, уж лучше непристойность, чем дешевка.
– Мой муж однажды купил мне такие нейлоновые трусики с разрезом, – призналась женщина, ожидавшая своей очереди на соседнем стуле. Она закрыла руками уши сидящей рядом с ней маленькой девочке в костюме эльфа. – Они были на три размера меньше, чем надо, и такие дешевые, что я почувствовала себя проституткой.
Делейни покачала головой, вплетая остролист в волосы Лилли:
– Да, дешевое белье, как ничто другое, вызывает у женщины ощущение, что она проститутка.
Она взяла аэрозольный баллон и опрыскала волосы Лилли лаком. Вслед за ней на стул уселась Мисти, дочка мэра, и Делейни сделала ей прическу – чуть уменьшенную копию прически матери. Поодаль стояли несколько женщин, которые уложили свои волосы сами, среди них была Бенита Аллегрецца. Делейни краем глаза поглядывала на беседующих подруг. Она вычислила, что Бените должно быть лет пятьдесят пять, но выглядела она на добрых десять лет старше. Оставалось только гадать, что было тому причиной – наследственность или горечь, которая ожесточила черты ее лица, проложила глубокие складки на лбу и вокруг рта.
Делейни поискала взглядом мать и не удивилась, когда увидела, что та уже вовсю развила кипучую деятельность. Волосы Гвен, как всегда, выглядели безупречно. Хелен нигде не было видно, и это Делейни тоже не удивляло.
Возраст и стиль одежды тех, кто решил сделать укладку у Делейни, сильно разнились. Некоторые пришли в элегантных бархатных платьях, другие – в тщательно продуманных маскарадных костюмах. Делейни особенно понравилась одна пара – молодая мать с дочкой. Мать появилась в образе Матушки-Зимы, а маленькая девочка – в костюме снежинки. Но больше всего Делейни удивилась, когда перед ней вдруг возникла Лайза в костюме леденца и попросила заплести ей французскую косу. С тех пор как Лайза вернулась из свадебного путешествия, прошло несколько недель. За это время Делейни несколько раз встречалась с подругой, пару раз они вместе обедали, но Лайза ни разу даже не заикнулась, что собирается участвовать в шоу.
– Когда ты решила принять участие?
– В прошлые выходные. Я подумала, что будет неплохо, если мы с Софи сделаем что-нибудь вместе.
Делейни огляделась.
– А где же Софи?
Она задалась вопросом, знает ли Лайза про записки, но решила, что если бы Лайза знала, то обязательно уже упомянула бы об этом.
– Софи переодевается. Она помогала Нику и Луи делать ледяную скульптуру. Когда я забирала ее из Ларкспур-парка, она была без шапки и в расстегнутом пальто. Нам повезет, если к завтрашнему дню она не заболеет.
– Во что она переодевается?
– В ночную рубашку, которую мы с ней соорудили. Нас вдохновляла «Ночь перед Рождеством».
– Как вы с Софи ладите – теперь, когда живете вместе? – спросила Делейни, разделяя волосы Лайзы на три большие пряди.
– Нам всем приходится приспосабливаться. Я бы, например, хотела, чтобы она ела сидя за столом, а ей всю жизнь разрешали бегать с едой по всему дому. Ну и много других мелочей такого рода. Было бы полегче, не будь ей тринадцать лет. – Лайза посмотрела в зеркало и поправила на шее фетровые листья. – Мы с Луи хотим завести малыша, но решили подождать – пусть Софи привыкнет к моему присутствию в доме.
Малыша… Делейни заплетала и перекручивала косу, работая всеми десятью пальцами, а в голову лезли беспокойные мысли. Лайза и Луи подумывают о ребенке, а у нее даже бойфренда нет, и когда она задумывается о мужчине в ее жизни, то в воображении сразу возникает Ник. В последнее время она думает о нем очень много. Даже когда спит. Недавно ей приснился еще один кошмарный сон, только на этот раз время не останавливалось и ее машина никуда не исчезала. Она была вольна покинуть Трули, но ее сердце разрывалось, когда она думала о том, что никогда больше не увидит Ника. Она не знала, что хуже – жить с ним в одном городе и делать вид, что его не существует, или уехать в другой город, где не надо будет делать над собой усилий, пытаясь игнорировать Ника. В растерянности, чувствуя себя жалкой, Делейни даже подумала, что, может быть, пора смириться и покорившись неизбежному, купить себе кошку.
– Ты, наверное, слышала про Марти Уилера, – сказала она, пытаясь отвлечься.
– Конечно. Интересно, зачем человеку понадобилось надевать под костюм Санты комбидрес? Эти штуки ужасно неудобные.
– А про кружевные стринги слышала?
Делейни завязала конец косы эластичной лентой и закрепила косу шпилькой.
Лайза встала и расправила костюм.
– Даже представить страшно.
Делейни заметила Софи. Девочка стояла в нескольких футах от них, в ночной рубашке, с банданой на голове, и пыталась не показать, что смущена и чувствует себя виноватой.
– Хочешь, я заплету тебе косу? – предложила Делейни. Софи помотала головой и отвела взгляд.
– Лайза, скоро наша очередь.
Когда Лайза и Софи ушли, чтобы пройти по подиуму, Делейни уложила в замысловатый конский хвост волосы Нейвы Миллер, потом причесывала ее четырех дочерей. Все это время Нейва без умолку рассуждала о церкви, муже-пасторе и Боге. На ее губах порхала улыбка, как бы говорившая «Иисус любит меня больше, чем тебя», от которой Делейни так и подмывало спросить, помнит ли Нейва, как делала минет всей футбольной команде в перерывах между таймами.
– Ты бы пришла завтра в церковь, – сказала Нейва, подталкивая свой выводок к подиуму. – Наши встречи проходят с девяти утра до полудня.
Делейни скорее согласилась бы гореть в аду веки вечные. Она собрала остатки средств для укладки и отправилась на поиски матери. Теперь они увидятся с Гвен только в следующем году, и Делейни хотелось попрощаться и пожелать матери приятного путешествия. Последние четыре года она встречала Рождество с друзьями, которые приглашали ее на праздничный обед. Сейчас, обнимая мать и обещая ей присмотреть за Дьюком и Долорес, Делейни вдруг поняла, что с удовольствием провела бы это Рождество дома, как когда-то. Особенно теперь, когда на сцене появился Марк. Похоже, адвокат отвлекал мысли Гвен, и она уже не так часто критиковала Делейни за все подряд.
Когда Делейни загружала вещи в «кадиллак», ее голову припорошил снег. Она не взяла перчатки, и пока она отчищала стекла, руки у нее совсем замерзли. Делейни устала, у нее ныли плечи, и, наверное, поэтому она завернула за угол дома к своему салону на чуть большей скорости, чем следовало. «Кадиллак» занесло, и хотя Делейни удалось въехать на место для парковки, ее машина встала так, что задний бампер заблокировал вход в «Аллегрецца констракшн». Делейни рассудила, что в этом нет ничего страшного, поскольку завтра братья не работают, да к тому же она так устала, что ей было все равно.
