Несомненно ты - Джуэл Э. Энн
Эйвери продолжает нарезку, качая головой.
— Если он когда-либо узнает об этом, то возненавидит тебя за то, что ты не рассказала ему.
Взяв ноутбук и фотографии со стола, я пожимаю плечами.
— Да, но я ненавижу его уже сейчас.
3 августа 2010 г.
Эйвери вернулась в Лос-Анджелес вчера. У неё есть работа, счета, которые нужно оплачивать и сейчас она ничего не может сделать для меня. Половину времени меня тошнит, и я борюсь с тяжелыми приступами тревоги. Я намереваюсь вернуться в Иллинойс, чтобы рассказать отцу, но лететь сейчас в моём жалком состоянии — не вариант.
— Мы можем поговорить? — спрашивает Элизабет, передавая мне стакан с холодным чаем с лаймом и имбирём.
Я впитываю в себя солнечное тепло и свежий воздух, сидя у бассейна, и сегодня впервые с моим желудком, кажется, всё было нормально.
— Конечно, что случилось?
— Я не знаю, какие у тебя намерения по поводу твоего… будущего. Но если ты решишь не возвращаться обратно в Иллинойс, чтобы родить ребёнка там и остаться с отцом, тогда у меня есть к тебе одно предложение.
Я опускаю солнечные очки на нос и смотрю на неё поверх оправы.
— Предложение?
Она делает глоток чая.
— Мы с Тревором купили квартиру в Сан-Диего и переезжаем в следующем месяце…
Я выпрямляюсь на лежаке.
— Ох, чёрт. Вам нужно, чтобы я уехала, я смогу уехать…
— Сидни! — качает она головой и улыбается. — Позволь мне закончить. Как я и сказала… мы ещё не выставили дом на продажу, а Тревор не захочет получить за него сумму меньше, чем он задумал, так что некоторое время он будет пустовать. И в это время мы бы хотели, чтобы ты осталась здесь, если захочешь, но при одном условии.
— Каком?
Она кривится.
— Сворли тоже остаётся.
Я смотрю на Сворли, растянувшегося на лежаке передо мной. Он поднимает голову, прислушиваясь.
— Ассоциация, которая держит этот многоквартирный дом, не разрешает иметь больших животных. Мы ищем ему новый дом, но если ты останешься здесь, то предоставишь нам больше времени найти ему хорошего хозяина. Мы будем платить за коммунальные услуги и всё прочее, тебе только нужно будет найти работу, чтобы оплачивать себе еду, транспорт и другие личные расходы. Когда дом продадут, обещаю, у тебя будет как минимум месяц, чтобы найти себе новое жильё.
Я тяну себя за нижнюю губу. Последний месяц стал для меня сплошным кошмаром. Моя жизнь взяла новое направление, даже не проинформировав об этом мой мозг.
— Тебе не нужно принимать решение прямо сейчас…
— Я согласна.
Мне действительно нужно перестать соглашаться на всё. Оглядываясь назад, вполне вероятно, что вот так я и попала во всю эту «ситуацию».
Я поднимаю очки на голову.
— То есть это очень щедрое предложение, и я была бы сумасшедшей, если бы отказалась от него. Утренняя, да и вообще круглосуточная, тошнота не позволяют мне вернуться обратно в Иллинойс прямо сейчас, и мысль о том, чтобы переехать обратно к отцу с внебрачным ребёнком… она пугающая. Поэтому… Я согласна. Уверена, что смогу найти работу здесь, и это даст мне больше времени выяснить, что я собираюсь делать или где хочу находиться, когда ребёнок родится.
Элизабет наклоняется и берёт меня за руку.
— Возможно, это неплохая идея остаться в этом месте ненадолго.
Встав, я поправляю топ и подхожу к краю бассейна.
— Не имеет значения, находится Лотнер в пяти или пяти тысячах миль от меня. У нас всё кончено, — заявляю я и прыгаю в воду.
ГЛАВА 18
1 сентября 2010 г.
Состояние нормализовалось. Спустя одиннадцать недель моей беременности, я наконец-то снова чувствую себя по-человечески. Те мучения, которые я испытывала каждый день, угасли. Мой живот увеличился настолько, что я уже стала его замечать, да и только, когда пыталась застегнуть шорты или джинсы. Юбки, сарафаны и штаны для йоги — вот теперь моя одежда на выход. Мне пришлось купить лифчики, побольше, но я не жалуюсь по этому поводу. На самом деле, я подумываю кормить ребёнка до тех пор, пока моя грудь будет такого размера, если это поможет ей быть в такой форме. Но, к сожалению, я прочитала, что так не пойдёт. Одна мама-блоггер рассказывает, что её дети высосали всю жизнь из её груди. Она превратились из грейпфрутов в долбаную игрушку-сквиши, которую можно мять и растягивать словно пластилин.
Шикарно!
Элизабет и Тревор уехали в Сан-Диего вчера. К счастью для меня их квартира меньше, так что они оставляют большую часть мебели здесь. Тревор подумал, что это поможет дому выглядеть более презентабельно.
Отец выезжает завтра, чтобы на моей машине вывезти все оставшиеся вещи отсюда. Одним из самых ужасных моментов в моей жизни был звонок папе, чтобы сказать, что я беременна. Он чувствует себя замечательно после операции, и я не хотела, чтобы у него остановилось сердце от моего откровения. Мучительная тишина, повисшая в трубке после того, как я ему сказала об этом, длилась целую вечность. А затем последовал один из самых лучших моментов в моей жизни. Он сказал: «Я люблю тебя и я всегда с тобой». И это всё, что он сказал. Моё сердце находилось в шаге от опасности. Но он предложил мне свою безоговорочную любовь, и я плакала от этого сильнее и больше, как если бы он кричал на меня, выражая своё полное разочарование во мне. Иногда я думаю, что душа моей мамы связалась с его, когда она умерла, потому что он говорит своим голосом, но вкладывает при этом сердце мамы.
Не уверена, куда пойду, когда дом продадут, но склоняюсь к тому, чтобы переехать в Лос-Анджелес, чтобы быть поближе к Эйвери. И я также буду ближе к Элизабет и Тревору. В последнее время я задумываюсь и о Сворли тоже. Ему всё ещё не нашли хорошего хозяина, и мой атакованный гормонами мозг считает, что я должна оставить его себе. За последние три недели я разговариваю с ним больше, чем с кем-либо вообще. Что я могу сказать… он проник мне в душу.
Благодаря связям Элизабет, в этом месяце мне удаётся найти кое-какую работу в качестве фотографа-фрилансера. Я
