Расколотый рыцарь - Девни Перри
За последние три месяца он все больше и больше участвовал в переделке автомобилей на заказ. Ему нравилось работать вместе с ребятами и делать что-то старое новым. Ему нравилось это искусство.
То художественное чутье, которое Кейн проявлял к мебели, Исайя проявлял к машинам. Он забирал меня после долгого рабочего дня энергичным, а не уставшим. На его лице сияла улыбка.
Эта улыбка была лучшей частью моего дня.
Лучшей частью моей ночи было засыпать рядом с ним.
— Я лучше закончу пару этих коробок. — Я вздохнула. — Брайс упоминала, что собирается прийти сегодня с газетой. Сомневаюсь, что после этого я буду продуктивной.
Исайя крепче прижал меня к себе. — Я рад, что ты дала ей добро на этот кусочек.
— Нужно было время.
Сегодня Брайс опубликовала статью в память о маме в воскресном выпуске Клифтон Фордж Tribune. Статья готовилась год, и наконец-то я дала ей зеленый свет на печать.
Мой желудок сделал еще один кувырок, за которым последовало колесо. — Не знаю, почему я нервничаю. Я уже прочитала ее.
— Это конец. Это нормально — волноваться по этому поводу.
Крошечный комок в моем горле, который стоял там все утро, медленно увеличивался. — Я просто хочу… — Так много всего.
Я хотела бы, чтобы не было необходимости в мемориальной статье. Я хотела бы, чтобы не было таких вещей, как Tin Gypsies или Arrowhead Warriors. Я жалела, что вместо того, чтобы собирать вещи сегодня утром, я сижу в закусочной и завтракаю с Дрейвеном-папой. Я все еще не привыкла называть его папой, даже мысленно.
Я желала всего этого, и чтобы я все же нашла Исайю. Мне нравилось думать, что, возможно, вселенная, несмотря ни на что, поставила бы нас на пересекающиеся пути, и в конце концов мы бы нашли друг друга.
Мне не нравилось, что мы покидаем Клифтон Фордж, в то время как убийца мамы и наш похититель все еще на свободе. Но ничего нельзя было поделать, кроме как жить дальше.
У нас не было ответов.
И я сомневалась, что когда-нибудь получим.
— Чем я могу помочь? — спросил Исайя, отпустив меня.
— Ничем. Я просто упаковываю одежду, которая мне не понадобится. — Большая часть моей одежды будет лежать на складе, пока не придет время снова работать.
С деньгами, которые я выручила от продажи своей квартиры в Денвере, у нас с Исайей будет достаточно средств, чтобы прожить до окончания юридической школы. Он, надеюсь, найдет работу, и его зарплаты хватит на продукты. Мой сберегательный счет в сочетании с тем, что он накопил, работая на Дэша, покрывал бы арендную плату. Если понадобится, я найду подработку в кафе или еще где-нибудь, но мы планировали, что, по крайней мере, в первый год я сосредоточусь только на учебе.
— Я собираюсь посмотреть, не появилось ли что-нибудь новое на службе занятости.
— Хорошо, детка. — Я приподняла подбородок, требуя поцелуя.
Исайя редко отказывал мне. Его губы коснулись моих, и знакомое покалывание пробежало по позвоночнику. Я прижалась к нему, чтобы углубить поцелуй, но в тот момент, когда его язык скользнул по моей нижней губе, снаружи хлопнула дверь машины.
Брайс была здесь.
Я нахмурилась, опустившись на пятки, затем прошла мимо Исайи, чтобы открыть дверь.
— Привет, — сказала Брайс, держа в руке газету, когда она поднималась по лестнице. Ее отец, Лейн, помахал мне рукой со своего места в машине.
Она все еще не часто ходила куда-то одна. Как и я.
— Привет. — Я обняла Брайс, когда она поднялась на площадку, а затем провела ее внутрь. Мы сели на диван, и она передала газету. Мамина улыбка встретила меня на первой странице. Я потерялась в этой улыбке. Слезы залили мои глаза, размывая картинку и слова.
— О, Женевьева. — Брайс обняла меня за плечи. — Мне жаль.
— Все в порядке. — Я моргнула, прочищая глаза. — Я просто скучаю по ней.
Злость, которую я испытывала на маму, была воспоминанием. Время и любовь смыли мою обиду.
Возможно, потому что я полюбила Исайю, я поняла, что мама, должно быть, чувствовала к Дрейвену. Она любила его. Она совершила ошибку. И она сделала все возможное, чтобы загладить свою вину. Мне хотелось думать, что если бы ее не убили, она бы когда-нибудь рассказала мне о нем.
Я пролистала статью, читая слова, которые уже читала раньше. Брайс прислала мне черновик по электронной почте на прошлой неделе. Что-то в том, чтобы увидеть их черно-белыми на бледно-серой бумаге, заставило их погрузиться глубже, чем на экране компьютера. Держа в руках статью, видя мамин рецепт шоколадного печенья внизу страницы, все это становилось слишком реальным.
Мамы больше нет. Ее не было уже больше года.
Я хранила такие вещи, как эта статья, фотографии, которые я собирала, чтобы никогда не забыть любящую, светлую женщину, которой она когда-то была.
Мои пальцы пробежались по странице. Люблю тебя, мама.
Я грустно улыбнулась Брайс. — Спасибо.
— Спасибо, что позволила мне написать это.
— Я рада, что это была ты.
Она обняла меня ближе. — Я тоже. Я просто хотела бы, чтобы мы нашли того парня, который сделал это с ней.
— Я как раз думала о том же.
— Ты можешь поверить, что прошел почти год с тех пор? — спросила она.
— Завтра будет год. Иногда кажется, что это было только вчера. А иногда — как будто ничего и не было.
— То же самое. — Брайс сжала кулаки. — Я ненавижу его. Я ненавижу, что он сбежал.
— Может быть, он заблудился на той горе и был растерзан медведем.
Она засмеялась. — Я согласна с этой теорией.
За весь год не было ни намека на нашего похитителя. Все наши неприятности исходили от Воинов, которые теперь держались подальше от Клифтон Фордж. Исключением были редкие выходные, когда Джеремайя приезжал навестить Пресли. За несколько месяцев он навещал ее всего несколько раз. Но даже тогда он не носил свой покрой по городу и в основном держался поблизости от ее дома.
— Так это нормально? — спросила Брайс, кивнув на газету.
— Это прекрасно.
Она сжала мое колено, затем встала. — Я лучше пойду домой. Дэш с Ксандером, и хотя он знает, что папа со мной, он будет нервничать, если я буду отсутствовать слишком долго.
Дэш как всегда опекал ее. Учитывая то, что произошло за последний год, я не винила его. Исайя был таким же, и вместо того, чтобы восстать против его опеки, я прислонилась к нему. Брайс тоже.
Обняв ее в последний раз, она вышла за дверь. Исайя стоял часовым на верху лестницы, убедившись,
