Холодные рассветы - Яна Бендер

– Что? – удивился он. – Думаешь, что я сказал?

– Нет?

– Нет.

– Ну, ладно… – протянула она, наигранно изображая недоверие.

– Эх, ты! – улыбаясь, воскликнул он. – Обвинить меня в таком!

Его руки легли на ее плечи, осторожно притягивая ее тело к его торсу. Она откинула голову назад, глядя на него снизу.

– Поезжай с родителями, почитай свои учебники… – настоял он, поцеловав ее в лоб.

– Нет, так дело не пойдет, – фыркнула она, касаясь пальцами его колючего подбородка.

Лена приподнялась на цыпочках, требовательно впиваясь в его губы. Он ответил ей взаимностью. Ее дерзости хватило на то, чтобы слегка прикусить податливую кожу, в ответ на что она получила тихий низкий стон, вырвавшийся из его груди, но вызван он был не болью или дискомфортом, скорее наслаждением от ее преображения и появившейся уверенности, которую теперь она являла, оказываясь так близко к своему мужу.

– Если ты сейчас же не уедешь, – разомкнув горячий поцелуй, заговорил Владислав, – я затащу тебя в свою машину и церемониться не стану.

– Я беременна, вообще-то, – хмыкнула она, высвобождаясь из его объятий, и направилась за территорию их участка, игриво вильнув бедрами.

– Чертовка, – усмехнулся Никольский, возвращаясь к прорабу, ждавшего, когда хозяин даст добро на дальнейшие действия.

На следующие выходные не удалось приехать к родителям Лены – ее муж был вынужден покинуть Москву и отправиться в Хабаровск, чтобы решить ряд проблем в дальневосточном филиале. Одной же ей не хотелось путешествовать, поэтому она осталась в квартире, готовясь к экзаменам.

Владислав отсутствовал полторы недели, и за это время Ермолаева уже успела получить отличные оценки по двум предметам. Оставался последний сложный этап сессии, после которого она собиралась идти в деканат.

В тот день Ника предложила устроить вечеринку на пустом месте, чтобы, по ее словам, развеяться в разгаре страданий и мучений. Лена согласилась, но с условием, что вернется домой до десяти часов вечера – сегодня должен был прилететь Влад, и ей очень хотелось встретить мужа дома, но для подруги она нашла другое объяснение – режим дня, который она вынуждена соблюдать в столь непростое учебное время.

В квартире Ники собралась большая компания ребят из института, друзей, появившихся в ее жизни неизвестно откуда и прочих любителей «халявы». Лена помогла хозяйке мероприятия подготовиться к празднику, сейчас же сидела на диване в углу гостиной, попивая апельсиновый сок, наблюдая за тем, как народ, скопившийся в маленьком помещении пытается не наступать друг другу на ноги, двигаясь в такт громкой мелодии.

– Ты чего такая хмурая? – поинтересовалась виновница происходящего, подсев к ней с бокалом вина, перекрикивая музыку.

– Не знаю, что-то душа не на месте, – задумчиво ответила Ермолаева, чувствуя, как тревога сковывает ее сознание.

– Да брось, все же круто! Все свои здесь, Сережа сегодня тоже с нами! – она помахала парню на другом конце комнаты, и он ответил ей тем же.

Лена через силу улыбнулась. Ника толкнула ее в плечо.

– Пойдем, давай танцевать. И хватит пить сок! Давай налью тебе что-нибудь покрепче!

– Нет! – как-то резко воскликнула Ермолаева. – Мне нельзя…

– С чего это?

– Хочу на трезвую голову домой возвращаться, – солгала она. – К тому же, – она посмотрела на наручные часы, – уже достаточно времени, и мне скоро надо будет ехать.

В кармане настойчиво завибрировал смартфон. Высветился номер мамы.

– Извини, – произнесла Лена, уходя в спальню Ники, в которой было гораздо тише. – Да, мам, – ответила она на звонок.

* Срочно включи телевизор! – воскликнула Галина Владимировна.

Девушка огляделась по сторонам, вспомнив, что ее подруга сегодня сюда утаскивала всю технику из гостиной, чтобы ее никто там не разбил в пьяном угаре. Она воткнула вилку в розетку, откапала в беспорядке пульт и зажгла экран.

«А теперь к экстренным новостям, – говорила диктор, – двадцать минут назад в аэропорту Шереметьево произошла катастрофа. Самолёт, в результате технической неисправности, рухнул на посадочную полосу. Данные о погибших и раненных пока не сообщаются. На месте крушения работают спасательные бригады. Подробнее о происшествии Артем Соломин».

Картинка сменилась. Теперь перед взором телезрителей появился молодой журналист, за спиной которого находилось панорамное окно, открывавшее вид на посадочные полосы, окутанные полумраком глубокого вечера, но переливавшиеся огнями карет скорой помощи, пожарных и других служб.

За спиной раздался голос Ники, которая пришла навестить подругу в ее гордом одиночестве, но застала ее за просмотром новостей, Лена же не посмела отвлечься на пустую болтовню хозяйки квартиры.

«Да, Евгения, – начал репортёр, – действительно, подсчёты только ведутся, и полиция призывает всех, чьи родственники были в этом самолёте, прибыть в аэропорт Шереметьево. Напомню, что рейс Хабаровск – Москва, совершил аварийную посадку на восьмой полосе. Некоторые пассажиры погибли, но точных данных о числе пострадавших пока нет. Спецслужбы обещали вывесить списки в течение часа, но пока все остаётся в неизвестности».

– Влад! – пересохшие губы Лены с трудом прошептали имя мужа.

– Что? – Ника не оценила масштаба её личной трагедии.

* Скорее поезжай туда! – донесся мамин совет из динамика телефона, пока Ермолаева ещё была способна слышать.

Она схватила свою маленькую сумку, оставленную здесь еще днем, в которой лежали документы и деньги.

– Прости! – наскоро бросила она подруге, но от Ники было не так-то просто отделаться.

Лена выбежала из подъезда, махнула рукой первому попавшемуся такси, села в салон, а следом за ней залезла туда и её однокурсница.

– Что с тобой? – удивилась она.

– В Шереметьево, пожалуйста! И поскорее! – взмолилась её подруга, обратившись к водителю.

– Да что случилось? – Ника никак не могла понять то, что происходит.

Судорожными движениями Лена набирала номер Никольского, но он был недоступен. Слёзы уже наворачивались на глаза, но она всеми силами пыталась держать себя в руках, поглаживая живот, словно успокаивая не только себя, но и ребенка.

Неизвестность душила сильнее, чем мрачные мысли. В груди с силой стучало сердце. Километр за километром они становились всё ближе и ближе к конечному пункту поездки, и вот, наконец, расплатившись с таксистом, Лена выбежала на улицу и со всех ног побежала в главный вестибюль аэропорта.

Охранники преградили им с Никой путь, но Ермолаева заявила, что она жена одного из пассажиров, находившегося на борту самолета, потерпевшего крушение.

– Чья жена? – удивилась её спутница, но девушка не собиралась отвечать на её глупые вопросы.

Их пропустили. Первым делом Лена подбежала к стойке информации.

– Девушка, есть данные о погибших?! – голос дрожал от страха и горя.

– Можно Ваши документы? – встревоженная сотрудница попросила паспорт.

Ермолаева тут же протянула его.

– Никольский Владислав Алексеевич летел рейсом Хабаровск – Москва, – торопливо повторяла Лена, – вот штамп о