Попала, или Кто кого (СИ) - Юнина Наталья

— Какой?

— Радостный.

— У меня ПМС закончился. Все, Светлана Васильевна, жду вас у себя в кабинете, будем говорить на очень важную тему.

— Какую?

— О бабке твоей, о чем же еще. Все, как разгребешь свои дела, приходи ко мне.

Дела свои я разгребла слишком быстро, а если точнее, через полчаса я уже была в кабинете у Кирилла и тихонько сходила с ума от его рассказа. Я всякое могла ожидать, но, чтобы притвориться больной и приехать ко мне на отделение, чтобы прилюдно опозорить сразу со всех сторон…это удар под дых. Более того, я совершенно не разделяла радости Кирилла от его действий и слов.

— Свет, ну что такого я сказал, что ты побледнела?

— Ты серьезно? Совсем не понимаешь, что она может пожаловаться на тебя…я не знаю куда, в комитет здравоохранения, да хоть президенту. Ты просто ее не знаешь, зачем ты так подставлялся. Зачем, Кирилл?!

— Каюсь, мне льстит, что ты думаешь о моей заднице, но не надо о ней волноваться. В смысле, о моей жопе. Бабку твою надо поставить на место и случайный удар скакалкой по ее идеально прямой спине — не исправит ситуацию. Таких надо давить не физически, а морально.

— Ты просто ее не знаешь, совершенно не понимаешь последствий, совершенно! — хватаюсь за виски, мотаю головой из стороны в стороны. — Вот знала же, что не бывает все хорошо. Знала. Радовалась еще, что все обойдется, белая полоса, блин!

— Ну хватит, глупенькая, вот увидишь, что ничего не будет, — отцепляет мои руки от щек и тут же накрываетих своими ладонями. — У меня для тебя есть одна нехорошая новость.

— Ты издеваешься?

— Нет. Я тебе наврал, сказав, что мои родители уехали на полгода и оставили мне собаку. На самом деле они ездили отдыхать и уже вернулись. После майских праздников Машу придется вернуть. Я и так выпросил эту животинку на выходные.

— А зачем ты мне наврал?!

— Чтобы заманить тебя собакой. Кто ж знал, что ты все равно захочешь съехать от меня.

— Ну вот обязательно сейчас было говорить про Машу?!

— Конечно, обязательно. Одна трагедия, перебила другую. Видишь ты о первой забыла.

— Знаешь что?!

— Знаю, Светик, хватит носом шмыгать. Успокаиваемся и пойдем наведаем сами бабку. Хватит уже трястись.

— Вместе?

— При мне она вряд ли будет вести с тобой светскую беседу. Можно попробовать одной, а я постою под дверью.

— Под дверью? — почему от этой мысли мне стало смешно, так, что я даже издала звук, похожий на смех, чем Кирилл и воспользовался, сжав мое щеки сильнее и накрыл мои губы своими. Совершенно неподходящий момент, да вот только опять мне не хочется его отталкивать. Приятно же, что целует, да и вообще не бросает, а хочет идти со мной или быть где-то рядом.

Наверное, если бы не стук в дверь, мы бы и дальше продолжали, но, к счастью, этот звук быстро привел меня в себя. Я отскочила от Кирилла, как от огня. Благо, в тот самый момент, когда Женя вошла в кабинет.

— Кир…Кирилл Александрович, там…жопа, — переводя взгляд от Волкова на меня, запинаясь произносит Женя.

— Что-то слишком много жоп на один день. Будь добра, конкретнее, Женечка, — как ни в чем не бывало, уверенным голосом произносит Кирилл, вставая с дивана.

— Бабка эта взяла и ушла. За палату не заплатила, а белье постельное изгадила.

— Что, обосралась после термометра?

— Нет, конечно, просто посидела на нем. На белье в смысле.

— Ну бабка жжет, но это же не жопа. И вот так просто взяла и свалила никому ничего не сказав?

— Прошла мимо поста со своей сумкой, взглянула на меня так, словно я таракан, и упорхала на своих двух. На мои вопросы и просьбы написать заявление — ноль.

— Ясно. Не хочет бабуля по-хорошему. Не хочет. Ладно, Жень, иди звони в поликлинику, дай им заявку, что ушла самовольно. Ну, в общем, все по правилам сделай, я сейчас историю оформлю, а Светлана Васильевна мне в этом поможет. Все, иди, Женя.

Как только за ней закрывается дверь, первое, чем я интересуюсь:



— Она все поняла о нас, да?

— Конечно, поняла. Не бойся, я поговорю с ней. Не хочешь пока огласки — не будет.

— И что ты ей скажешь?! Ну вот знала же, что не надо здесь даже находиться рядом.

— Попрошу не болтать, а я в ответ никому не расскажу, что она трахается с женатым рентгенологом. Ой, только что тебе рассказал.

— Какой кошмар.

— И не говори. Больничные развратные будни. Все, Светик, за работу. Бабке не звони. Если она сама все же соизволит это сделать, трубку бери. Ближе к вечеру — ночи, поговорим о бабке и не только. Все, не зевай. Гоу работать.

Глава 55

— Ты как?

— Уже лучше. Дышать стало определенно легче.

— А я тебя просил не обжираться.

— Все, я больше так не буду делать, — откидываясь на спинку дивана еле-еле произношу я. Не помню, чтобы когда-нибудь так объедалась. Я грешница- чревоугодница, но было так вкусно, что я забыла обо всем на свете. И о бабушке, и о том, что Женя знает о нас. Вообще обо всех проблемах. — А колбаски еще остались? Ну это я на будущее спрашиваю.

— Для тебя не остались. Есть в двенадцать ночи — дурной тон.

— Сейчас полдвенадцатого, а поели мы полчаса назад. Если тебе просто не нравятся полные девушки, так и скажи.

— Ты серьезно? — в недоумении интересуется Волков, садясь рядом.

— Что именно?

— Тебе до полной девушки жрать и жрать, несколько килограмм действительно не помешает наесть.

— Тогда что не так? Тебе еды жалко?

— Жалко будет, если ты сляжешь с острым приступом панкреатита. Я сказал больше так не жрать. Все. Точка.

— Ладно, я больше не буду. Честно.

— Если я пересажу тебя себе на колени, ты на меня не срыгнешь?

— А ты пересади и посмотрим, — сквозь смех проговариваю я. Если уж быть честной, я не думала, что Волков действительно меня пересадит к себе на колени. Это была скорее неуместная шутка. Отчаянный человек, не иначе. И я опять в дурацкой позе с разведенными ногами, ну хоть в штанах и на том спасибо.

— Свет?

— Ммм?

На мое «ммм» Кирилл ничего не ответил, мы оба молчим, просто смотря друг на друга. Долго молчим, я бы сказала непозволительно долго. Я в который раз отметила, что у него веснушки на лице, и глаза серые, голубые и зеленые одновременно, если так можно сказать. Сама не заметила, как начала водить ладонями по его щекам, отмечая его небольшую щетину. Так мне нравится даже больше, чем когда он гладенький. Странно, а я всегда думала, что будет наоборот. Хотя о чем я. Ведь я никогда и не думала, и уж тем более не мечтала о мужчине такого возраста. Взрослый, щетинистый наглый хам. Но заботливый и хороший. Очень хороший. Хотя никакой он не хороший, просто… просто я в него влюбилась. Да, наверняка, так и есть. Странно, почему раньше эта мысль не приходила мне на ум столь четко и осознанно? Очень неожиданное осознание, вызвавшее во мне очередную порцию смеха.

— Мое отделение из-за тебя премии лишат. В общем, во всем виновата ты, Света, — вполне серьезно произносит Кирилл, от чего я в миг перестаю смеяться.

— Это из-за бабушки? — прекращая гладить его щеки, задаю больной для меня вопрос.

— Причем тут твоя бабка? Вот уж о ней я точно не думаю двадцать четыре часа в сутки.

— То есть все-таки из-за меня?

— Ну а из-за кого я фактически забил на работу, уходя в пять вечера? Ночью поработаю, да, Светик? Прям очень активно закрываю пробелы. И истории болезни закрыл, и бумаги разобрал, что там я еще должен был сделать? — уже более мягко добавляет он, чуть улыбаясь.

— Вообще-то в пять заканчивается рабочий день.

— Не для меня.

— Значит ты станешь совсем бедным, и без премии больше не купишь мне белье. Ничего страшного, я переживу этот факт, мне хватит того белья, которое ты мне подарил.

— А через годы трусы будешь штопать, да? Не жизнь, а сказка.

— Если честно, я не умею штопать и шью тоже не очень хорошо. Когда я в детстве играла на фортепиано, бабушка, как ни странно, берегла мои руки. И даже, когда на труду мы проходили шитье, дома она шила за меня. Не получалось у меня это.