Выбор (СИ) - Дейс Джули

Мне не позволяют наблюдать долго. Девушка поднимается на ноги и с улыбкой сообщает:

— Всё.

— Как тебя зовут? — в один голос с ней, спрашиваю я.

— Энни.

Я пытаюсь натянуть улыбку и выдавить благодарность, но ложь никогда не была моей сильной стороной. Я не умею врать, хотя, это спорно, ведь всегда делала вид, что всё в порядке, держа внутри себя каждый прожитый день в доме отца. Со временем, стало легко. Я привыкла, это вошло в привычку, как будто работает на автомате. Меня спрашивают, как прошёл день или как дела, я отвечаю одинаково столько, сколько помню себя. Это обыденность. Никто не хочет знать, как твои дела, вопрос вежливости.

К счастью, получается выдавить несчастное слово и подняться на ноги. Девушка продолжает наблюдать. У меня не поворачивается язык называть её по имени, потому что оно тоже слишком похоже на моё. Либо у меня превосходное чутьё на неладное, либо это просто паранойя. Я молюсь, чтобы было второе. Я не хочу знать, что меня бросили, подарив свою любовь кому-то, ведь я почему-то её не заслужила.

— Пошли, — говорит она, подхватив меня под руку.

Спешно перебираю ногами за девушкой, что с азартом тащит меня на каток. Она думает, что я ни разу не каталась, и отчасти, это действительно так. Мне не доводилось ступать на лед. В этом не было нужды, наоборот, был только запрет.

Улыбки на лицах всех, кто скользит по льду, воодушевляют, подгоняют попробовать тоже. И сейчас они очень заразительны. Я миную резиновую дорожку и подхожу к проёму между ограждениями. Стоит только переступить порог, чтобы оказаться на льду. Но я отличаюсь от других тем, что ещё переступаю через страхи. Я не могу расплакаться и убежать, но так хочется.

— Нет ничего страшного, — заверяет девушка. — Просто двигай ногами по льду и со временем всё получится. Я буду страховать тебя.

В горле саднит из-за доброты и радушия с её стороны, ведь я продолжаю думать о том, что дело вовсе не в совпадении. Я боюсь оказаться правой.

Выдохнув, переступаю ограждение и, держась за бортик, ступаю на лёд. Ноги помнят, что нужно делать и как двигаться, но страх упасть — преследует по пятам.

— Ты молодец, — улыбается она. — Теперь пробуй скользить ногами. Не ходить, а именно ехать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Делаю ещё один выдох, с которым пытаюсь прогнать негативные эмоции и воспоминания. Их так много, что хочется плакать и вернуться к самым простым вещам, ведь я начала с самого сложного, оставив лёгкое напоследок. Может быть, она понимает, что я умею и могу, но ничего не говорит, обучая меня, как младенца. Девушка берёт мою руку и катит от бортика, на который я смотрю с толикой паники. Это почти то же самое, что спасательный круг, который остаётся позади. Его вроде бросают, но он так и не достигает до меня. С каждой последующей секундой, он отдалятся.

— Эмма, смотри вперёд, — говорит моя спутница, из-за чего с ужасом смотрю на неё.

— Я не говорила, как меня зовут… — сипло и тихо отзываюсь я.

— И не нужно, у тебя на коньках написано.

Обращаю взгляд в ноги, и сердце делает кувырок. Это действительно так. Мама бросила нас давно, но она почему-то думала, что я буду кататься в таком возрасте. Она не прогадала с размером. С цветом, который я люблю. Они нежно персикового оттенка с рисунком, который вышит бисером. Этими же мелкими бусинами, выведено моё имя. Она не могла знать меня ту, что есть сейчас.

Ещё некоторое время, девушка помогает мне почувствовать себя уверенно, но на это не способен никто, кроме меня. Только я могу убедить саму себя. Я продолжаю искать между нами схожие черты, и нахожу их не только во внешности, но и характере. Это порождает ещё больший страх.

— Я познакомлю тебя с родителями, — сообщает она. — Они как раз должны ждать у правого сектора. Мы вместе катаемся.

У меня леденеет кровь. По спине пробегает неприятный холодок. Что-то внутри кричит: «Беги». И я бегу. Сбегаю, как трусиха, потому что не готова видеть ту картину, что выстроилась в голове.

Стоит только ей сделать несколько движений в сторону сектора, я шевелю ногами в параллельную. Люди смотрят на меня, как на обезумевшую, но паника и страх в моих глазах говорит сама за себя. Я не вижу никаких препятствий. Быстро сбрасываю проклятые коньки, предварительно забрав обувь, и натягиваю туфли. Колени трясутся, но и на это не обращаю внимания. Бегу к выходу, чтобы уйти и никогда не возвращаться на данный лёд. Не сразу осознаю, что по щекам бегут слёзы, когда подхожу к мусорному баку и протягиваю коньки. Секунда, и они с грохотом падают на дно железной ёмкости. Я смотрю на неё ещё несколько секунд и подношу телефон к уху. Когда через динамик раздаётся голос, могу только всхлипнуть.

— Эмма?

Я не знаю, зачем набрала его номер. Я хотела позвонить Алестеру, но вышло то, что вышло.

Стараюсь выравнять голос и произнести четко.

— Прости, я ошиблась…

— Что значит ошиблась?

— Я хотела позвонить Алестеру.

— Я могу помочь?

— Нет, — сбрасываю вызов и подношу дрожащую руку ко лбу. Какая же я идиотка, не смогла выбрать нужное имя в списке контактов.

Дважды перепроверяю имя перед тем, как нажать клавишу вызова, хотя перед глазами расплывается экран и всё, на чём пытаюсь сфокусировать взгляд.

— Где ты? — сразу спрашивает Алестер, как только принимает вызов. Я не знаю, как он что-то понял, но сбрасываю со счетов всё, оставляя только душевную связь, которую мы с годами установили. Конечно, может быть, он просто услышал мой всхлип или дыхание.

— Гринвудский каток.

— Жди там.

Последний раз смотрю на мусорный бак и двигаюсь к ближайшей лавочке, на которую падаю абсолютно без сил. Я не хочу быть одна, но и не хочу находиться в толпе. Только компания Алестера поможет справиться и выкинуть из головы жалкую попытку пойти против себя. Человеку не нужен психолог, ему нужен друг. Настоящий друг, что способен просто поддержать. Без слов. Сотни вопросов. Выслушав и промолчав, не раскидываясь советами. Именно Алестер такой друг, хотя, порой, он может быть никудышным другом, потому что способен гнуть своё.

Слёзы почти высыхают, когда перед глазами возникают ноги. Это не ноги Алестера. Я перестаю дышать, когда плавно поднимаю голову и натыкаюсь на взгляд Эйдена. Он переводит внимание куда-то за мою спину и обходит лавочку. Кажется, я не дышу несколько минут. Всё то время, сколько его нет. Пытаюсь понять, может ли быть это очередным бредом или всё вполне реально.

Но всё вполне реально.

— Ты же не полез в мусорный бак? — с толикой недоверия собственному зрению, спрашиваю я, смотря на галлюцинацию в виде коньков в руках Эйдена, который вновь появляется перед глазами.

— Не полез бы, если бы ты не выкинула их.

— Ты сошёл с ума?

— Вероятно, да.

Он протягивает ладонь и смотрит на меня с ожиданием, когда я приму помощь.

— Мы не пойдём туда, — сообщает Эйден.

Оглядываюсь в сторону входа, и вновь возвращаю внимание к парню.

— Зачем ты тут?

— Чтобы отвезти тебя домой.

— Я умею пользоваться такси и ходить пешком.

— Не будь упрямой, Эмма, дай мне помочь.

— Я не хочу кататься.

Лёгкая, едва заметная улыбка, касается его губ и блеска глаз.

— Ты меня слушаешь, но не слышишь. Я отвезу тебя домой.

— Зачем ты достал их? Кто тебе сказал?

— По-моему, это очевидно.

Желание убить Алестера, снова возникает так быстро, что можно позавидовать скорости смены эмоций и желаний. Он не мог. Я нуждалась в нём.

— Выкинь их, — прошу я.

— Стало легче из-за того, что выбросила их?

— Пожалуйста, выброси их…

— Поднимайся, не заставляй меня помогать тебе.

— Я жду Алестера.

— Я его заменяю. Поднимайся, Эмма.

Ещё раз смотрю на коньки, на которых бисер играет с солнечными бликами. Он так нравился раньше, привлекал и манил. Мне казалось, что я буду самая красивая на льду; мои коньки самые лучшие, о таких только стоит мечтать. Но остриё этих коньков режет не лёд, а сердце. Заставляет вспомнить, кем они были подарены. Они напоминают о том, что я потеряла, кто оставил меня, но не дают ответы на вопросы, главные из которых: почему и зачем?