Сесилия Ахерн - Сто имен
Букмекерская контора размещалась в маленькой комнатке паба, приватной гостиной. В правой части паба «О’Хара» был магазин, а букмекерская контора — слева. Двое мужчин сидели там, уставившись на маленький телевизор в углу. Оба в твидовых кепках, пиджаках, судя по амбре — не мылись несколько недель. За бронированным стеклом сидел мужчина лет тридцати. Глянув на него, Берди резко втянула в себя воздух. Китти решила, что он ей знаком, и ждала ответного проблеска узнавания на лице мужчины, но тот никак не отреагировал, да и Берди овладела собой.
— Я Бриджет Мерфи, — заявила она. Голос ее слегка дрогнул, и отчетливее прежнего проступил акцент графства Корк.
Мужчины оторвались от телевизора и уставились на нее. Эдуард покрепче обхватил бабушку за плечи.
— Шестьдесят семь лет тому назад я заключила пари с Джози О’Харой и вернулась получить свой выигрыш, — продолжала она.
Китти сама чуть не задрожала, услышав слова Берди. Как часто, должно быть, повторяла она их про себя, — сперва девочкой, рвущейся покинуть город, но доказать себе, что она сможет вернуться; потом — став матерью, потом — достигнув середины жизни, и в старости, дожидаясь этого дня. Как часто она думала об этой минуте — и вот она настала.
Молодой человек поднялся из-за букмекерской стойки.
— У вас есть расписка?
Берди вытащила из сумочки листок в целлофановой обертке и неловкими пальцами просунула его под стекло. Отчего так дрожали пальцы — от возраста или от волнения? Раньше Китти не замечала у Берди этой дрожи. Молодой человек прочел расписку, поглядел на старуху, на Молли с Эдуардом и снова на расписку. Он улыбнулся, потом и вовсе захохотал.
— Глазам своим не верю! Шестьдесят семь лет назад?
Молли и Китти улыбнулись в ответ, но Эдуард обеспокоился.
— Вы заплатите? — спросил он.
Китти ни разу не пришло в голову, что Берди могут попросту отказать в выигрыше. Она лишь прикидывала, сколько ей выплатят, учитывая многократно изменявшиеся курсы валют. Конечно, это давнее пари подлежит каким-то особым правилам.
— Пари есть пари, — с улыбкой продолжал молодой человек. — Джози был моим прадедом, — взволнованно пояснил он. — Он умер, когда я был еще ребенком, но я хорошо его помню. Погодите… — Улыбка увяла, когда он поднес расписку ближе к глазам. — Сто к одному? — в ужасе прошептал он.
Берди кивнула:
— Так Джози оценил мои шансы.
— Я должен… Не уверен, что я могу… Не в моей власти… Минуточку подождите, прошу вас…
Он взял расписку и выбежал, оставив посетителей дожидаться. Один из двух телезрителей обернулся к ним.
— Дочка Томаса Мерфи? — спросил он.
Берди обернулась к нему:
— Да, это я.
— Иисусе, Шон, глянь-ка, дочка Томаса Мерфи!
— А? — крикнул второй старик.
— Это дочь Томаса Мерфи! — надрывался первый.
Старик посмотрел не на Берди, а на Молли, и ее крашенные в синий цвет волосы не внушили ему доверия:
— Эта, что ли?
— Не она, другая, — тот ткнул скрюченным пальцем. — Которая болела, — уточнил он.
Берди покраснела. Ей до сих пор неприятно это слышать, догадалась Китти.
— А вы кто? — бросилась на помощь своей подопечной Молли.
— Пэдди Хили. Сын Пэдди и Уны.
Берди сощурилась, вспоминая, отшелушивая годы, чтобы вернуться к забытым лицам, — одни в течение жизни забылись сами собой, другие она сама захотела забыть. Но вот ее взгляд сосредоточился, вспыхнул.
— Вы жили по соседству с нами.
— Точно.
— Маленький братик Рейчел.
— Это я.
— Мы с Рейчел вместе учились, пока меня пускали в школу.
Голос старика смягчился:
— Она уже почти десять лет как умерла.
Берди сникла:
— Как жаль.
Дверь за стойкой распахнулась, из-за бронированного стекла послышался бронированный голос:
— Мы не станем платить! — Голос принадлежал женщине лет за восемьдесят, но с ней старость обошлась не так милосердно, как с Берди, — вся она скрючилась, опираясь на палку, волосы свалялись войлоком, халат был покрыт собачьей шерстью, и только ботинки «Экко» на распухших ногах были новые, хотя и они уже растоптались.
— Что вы сказали? — ринулась в бой Молли. И наплевать ей, что перед ней старуха вдвое ниже ее ростом.
Берди пригляделась к своей ровеснице:
— Мэри О’Хара.
— Фицджеральд, — фыркнула та. — Значит, ты все еще жива? — Она оценивающе оглядела Бриджит.
— Жива-здорова, — отвечала та, распрямившись. — Это ты решила не платить мне?
Правнук Джози смотрел виновато.
— Я здесь хозяйка, мне и решать.
— Пари было правильное, — упорствовала Берди. — Твой отец был честный человек, он держал свое слово.
— А ты — нет. — Женщина снова фыркнула, и стало ясно, что спор между ними — не только о заключенном без малого семьдесят лет назад пари.
— Как ты злопамятна, Мэри! Вся жизнь с тех пор прошла.
— Ты разбила моему брату сердце. А что разбито, не склеишь. И плевать мне, сколько лет прошло.
Берди побледнела.
— Он… как он…
— Он умер, — рявкнула Мэри, и даже ее внука передернуло от такой резкости.
Эдуард, подметила Китти, обхватил бабушку покрепче — у нее подкашивались ноги.
— А ты думала, он ждет тебя здесь? — расхохоталась Мэри, астматически задыхаясь, откашливаясь. — Сидит тут и чахнет по тебе? А вот и нет, он уехал, жил своей жизнью, женился, народил детей и внуков.
Берди улыбнулась — печально, и все же улыбнулась.
— Давно он умер?
Мэри ответила уже не столь резко, но в голосе ее все же слышалась застарелая ненависть к Берди:
— В прошлом году.
Боль проступила морщинами на лице Берди.
Ни слова больше не говоря, она повернулась и вышла.
— Ну? — с порога накинулась на нее Мэри-Роуз.
Китти покачала головой, и все поняли, что вопросов задавать не надо.
Берди еле передвигала ноги. Эдуард и Китти глядели на Молли, ожидая подсказки.
— Пойдем подышим свежим воздухом. — Молли подхватила Берди под руку и повела ее прочь от паба с букмекерской конторой.
Решили пойти в другой паб, через дорогу, и там поужинать. Вечер был прохладный, но все же они устроились в садике перед пабом, чтобы послушать рассказ Эдуарда и Стива и обсудить, насколько законным был отказ выплатить Берди ее выигрыш.
Эдуард, знаток права, и Стив, знаток букмекерских правил, пришли к выводу, что речь шла всего лишь о джентльменском соглашении, и хотя порядочнее было бы заплатить, юридически принудить к этому букмекеров невозможно. Настроение у всех упало, все переживали за Берди, а Китти, чувствуя себя виноватой, — ведь она потащила сюда всю компанию, а их приключение обернулось пшиком, — подыскивала предлог, чтобы выйти из-за стола. Прекрасный повод ей предоставил правнук О’Хары, который вошел во дворик паба и неуверенно оглядывался по сторонам. Китти поднялась из-за стола ему навстречу.
