Крис Манби - Семь солнечных дней
Музыка закончилась. Даже в «Эгейском клубе» вечеринки не могли длиться всю ночь. Менеджер пул-бара задернул жалюзи, чтобы гости не расхищали спиртное под покровом темноты. Закрыли и бассейн, чтобы кто-нибудь ненароком не утонул.
Пьер, инструктор по танцам, проводил Речел к столику. Ее мятный чай совсем остыл. Речел присела. Гости допивали коктейли и расходились по комнатам. Яслин нигде не было видно.
В конце концов Речел осталась у бассейна в полном одиночестве. Помощник бармена принялся обходить столики и ставить на них стулья, чтобы легче было подметать пол. Он взгромоздил стулья и на стол Речел.
– Я вам мешаю, – сказала она. – Я уже ухожу. – Но он сделал знак, чтобы она осталась.
– Ваш чай, – сказал он.
Чай был холодным и пить его стало невозможно.
Где же Яслин? Речел не то чтобы волновалась, но начала потихоньку закипать. Остаться в одиночестве посреди «Эгейского клуба», конечно, не то что в одиночку гулять по улицам Брикстона после полуночи, но все же на тропинке, ведущей к их бунгало, было страшновато, и Речел предпочитала не ходить там одна. Яслин могла хотя бы сказать, куда направляется.
Ну и ладно. Теперь у нее нет выбора. Разве что проторчать у пул-бара до рассвета. Тогда ей не придется идти занимать лежаки. Речел отодвинула чашку и нетвердо поднялась на ноги. Ей казалось, что она не такая уж пьяная.
На территории отеля было совсем тихо, если не считать щебета цикад и французских и итальянских ругательств, когда кто-нибудь спотыкался на темной тропинке по пути к бунгало. Речел пожалела, что не послушалась совета Патрика и не взяла фонарик. Когда он предложил упаковать фонарь, она высмеяла его идею. Только лишний груз. Ведь Речел всегда жутко боялась, что чемодан окажется тяжелее, чем положено.
Мелкими шажками она пробиралась по неровной дорожке за корпусом регистрации. Когда они только заселились, Речел понравилось, что их бунгало располагается вдали от ярко освещенных людных мест. Хорошо, если любишь спать в мертвенной тишине. Но плохо, если не хочешь сломать ногу по пути домой поздней ночью.
Впереди послышался новый звук. Кто-то хихикал. Казалось, хихиканье раздается из прачечной, где гостям, взявшим меньше вещей, чем Речел, разрешалось стирать белье. Запах прачечной напомнил ей об университете: зимними вечерами они с подругами частенько сидели в теплой прачечной и ждали, пока высохнут трусики. Это было приятнее, чем возвращаться в промозглые комнаты общежития.
Дверь в прачечную была приоткрыта, и на дорожку падал треугольник серебристого света.
Речел разглядела кочку, о которую могла бы споткнуться и грохнуться навзничь. Судя по звукам, парочка голубков-полуночников решила устроить в прачечной романтическую встречу. Речел пригнулась, чтобы пройти мимо, не привлекая к себе внимания. Но из полуоткрытой двери услышала знакомый голос и замерла на полпути.
– Прекрати, грязное животное!
Речел автоматически обернулась и случайно увидела то, что вовсе не хотела лицезреть.
На крышке сушилки сидела Яслин. Черная юбка в цыганском стиле задралась и спасательным кругом торчала на талии. Стройные загорелые щиколотки лежали на плечах какого-то мужчины. Его лица не было видно: оно зарылось меж ее бедер.
Откинув голову и застонав от чистейшего восторга, Яслин схватила своего спутника за золотистую копну волос и подняла его с колен.
– Разве тебе так не нравится? – спросил Жиль.
– Еще как нравится, – простонала Яслин и поцеловала его в губы, словно хотела откусить их. – Теперь марш обратно, непослушный мальчик.
Одним волнообразным движением она толкнула Жиля обратно на колени и захлопнула ногой открытую дверь прачечной, будто почувствовав, что у них появился соглядатай. И даже не посмотрела, кто стоял у двери.
52
Кэрри Эн приподнялась на локте и взглянула на лицо Акселя Раданна. Сквозь занавески просачивался первый луч нового дня, обрисовывая его профиль на подушке. Она вспомнила, что так и не спросила, сколько ему лет. Сам он не говорил. Кэрри Эн догадывалась, что ему, должно быть, чуть больше двадцати, но сейчас, в тусклом зареве рассвета, он выглядел намного моложе.
Итак, ночь страсти с неистовым аниматором не удалась. Стоило Акселю начать говорить о Натали, и он часами не мог замолкнуть. Когда он закончил рассказ, Кэрри Эн показалось, будто она была живым свидетелем их отношений. Похоже, Аксель помнил каждый разговор с Натали и повторял их беседы слово в слово, словно пытался отыскать ключ: почему она его оставила?
– Она говорила, что любит меня, – жалобно проговорил Аксель.
Убогая и до боли знакомая фраза.
Но Кэрри Эн не могла винить Акселя за то, что тот хватался за нашептанные Натали в начале их знакомства нежности как за последнюю соломинку. Даже когда на время бракоразводного процесса Грег переехал из дома на квартиру Майри, Кэрри Эн вспоминала их разговоры сразу после свадьбы. Он же обещал, что они всегда будут вместе! И тут вдруг их не стало. Как будто потушили свет. Как будто кто-то взял и повернул выключатель.
– Неужели она мне лгала? – спросил Аксель.
– Нет, – заверила его Кэрри Эн. – Уверена, она любила тебя по-настоящему. Но чувства проходят. И рано или поздно твои чувства к Натали тоже переменятся.
Его голова лежала у нее на коленях, и, утешая его, говоря, что все будет в порядке, Кэрри Эн улыбнулась печально и деликатно. Когда после разрыва друзья говорили ей те же самые слова, они казались банальными. Тогда ей представлялось, что они не понимают глубину их с Грегом отношений. Такой любви невозможно найти замену.
Но время показало, что она ошибалась. Сейчас ее чувства выглядели совершенно нормальными, и ее это даже разочаровывало. С каждой неделей становилось все проще мириться с новым положением. Как и обещали друзья, в ее жизни появилось много нового, и рана, открывшаяся после измены мужа, постепенно затягивалась.
Теперь, вспоминая Грега, Кэрри Эн видела лишь обрывочные кадры. В буквальном смысле слова. Она помнила его лицо по свадебным фотографиям или снимкам во время отпусков. Голос припоминала лишь по старой записи на автоответчике. Его образ становился осколком прошлого, тускнел, он впоследствии неизбежно сотрется и станет неотличимым от воспоминаний о старых фильмах и песнях, услышанных по радио.
Аксель знал Натали всего несколько месяцев. Она гораздо быстрее превратится в безболезненное воспоминание. Только лишь если Аксель прекратит ковырять рану, которую она оставила в его сердце, лишь если он перестанет бояться напоминаний о старых отношениях и боли, которую они приносят. Убежать от реальности – не выход. Кэрри Эн это знала. Аксель приехал в «Эгейский клуб», чтобы скрыться от прошлого, но расстояние усугубило воспоминания, превратив их в страшных призраков, которые грозили остаться с ним навеки.
