Синтия Виктор - Единственная
— У тебя великолепная квартира, — сказала Наташа излишне весело.
— Хорошо, что она тебе Нравится, у тебя будет возможность осмотреть ее всю.
«Он специально запугивает меня», — сказала себе Наташа, подходя к большому окну в конце продолговатой гостиной.
— Потрясающий вид на парк, зимой, наверное, ты смотришь, как катаются на коньках.
Тони подошел к ней сзади и стал так близко, что она почувствовала на затылке его дыхание.
— Почему ты не хочешь снять жакет, Таш? Тебе будет гораздо удобнее.
— Тони, мне и так хорошо, просто чудесно. — Наташа услышала в своем голосе начинающуюся панику. «Я останусь спокойной, — поклялась она себе, отворачиваясь от окна и направляясь к угловому белому дивану у противоположной стены». — Так ради чего ты пригласил меня?
— Нам некуда спешить, у нас масса времени, чтобы это выяснить, — ответил Тони с нескрываемым удовольствием.
— Меня ждет муж. — Наташа пошла к входной двери. — Я обещала вернуться домой к девяти.
— Ты не попадешь домой к девяти, позвони и сообщи ему об этом. — Тони подошел к белому телефону на инкрустированном мрамором столике красного дерева, поднял трубку и протянул ей.
— Тони, оставь этот чертов телефон. Я не стану звонить мужу и не намерена оставаться больше ни минуты.
Наташа потянулась к ручке двери, но он мгновенно пересек комнату и загородил выход. Теперь наигранная улыбка исчезла, и на его лице были написаны истинные чувства. Она в испуге попятилась, а Тони проводил ее взглядом, но не сдвинулся с места и сперва даже ничего не сказал. Наташа оцепенела, посчитав, что хуже уже быть не может, но через несколько минут, когда он наконец заговорил, поняла, что ее страхи только начинаются.
— Наташа, ты у меня в долгу. — Его голос был хриплым от ярости. — Ты в долгу у меня много лет, и теперь пришло время расплачиваться.
Наташа повернулась к нему спиной к медленно пошла обратно в гостиную, стараясь придумать, что сказать.
— Послушай, Тони, все, что произошло тогда, осталось в прошлом. — Она указала на обитую бархатом мебель и многочисленные написанные маслом картины, украшавшие стены. — Теперь мы оба взрослые, оба добились успеха. Мы поступили ужасно, когда были детьми, и теперь оба сожалеем об этом.
— Прекрати этот лепет, — стоя прямо перед ней, Тони с отвращением разглядывал ее. — Тогда все это сделали не мы, сделала ты. Ты сделала из меня идиота, и, — он усмехнулся, — между прочим, ты убила свою мать.
Наташа в страхе зажала уши руками.
— Тони, мы были детьми, дети делают Много глупостей. Ты абсолютно прав, я поступила ужасно.
— Да, ты. — Его голос был угрожающе спокойным. — И теперь ты должна заплатить.
— Пожалуйста, можешь получить все, что хочешь. У меня есть деньги, много денег, — уговаривала его Наташа.
— Разве ты не заметила, что у меня их тоже много? — Тони презрительно посмотрел на нее.
— Тони, я знаю всех знаменитых моделей, я могу представить тебя им, познакомить с кем захочешь. — Наташа не верила, что могла так низко пасть, но слова уже нельзя было взять обратно.
— Ну, Таш, зачем мне какая-то другая женщина, когда здесь ты? — С застывшим взглядом он подошел к ней. — Давай устроимся поудобнее. — Подойдя сзади, он властно снял с ее плеч жакет и отбросил его на диван. — Тебе холодно, — он заметил, что она начала непроизвольно дрожать, — не беспокойся, ты не долго будешь мерзнуть. — Без лишних слов Тони нагнулся и мягко поцеловал ее в затылок, а его руки, погладив ее по плечам, скользнули вниз. — Они выпирают весьма заманчиво, — пробормотал он, расстегнув верхние пуговицы и добравшись до груди под бюстгальтером.
Наташа оказалась прижатой к нему спиной и уже чувствовала его возбужденную плоть.
— Тони, пожалуйста, перестань. Я не намерена спать с тобой, если ты это задумал. Об этом можешь забыть, этого не будет никогда.
— Это не только будет, — ответил ей Тони, продолжая мять ее грудь, — но будет происходить много раз. А может, ты предпочитаешь прочитать о нашей детской шалости в бульварных газетках? С твоим мужем случится удар. — Его руки поползли вниз к поясу юбки, пробрались под белье к нежной коже живота, а затем двинулись к спине, где застегивалась юбка.
«Это не наяву», — говорила себе Наташа, когда Тони расстегивал ей юбку. В отчаянии она готова была бежать из квартиры, прочь из его липких рук, от его мерзких приставаний. «Но если я так поступлю, я потеряю все, — подумала она, представляя, как это будет, и чувствуя, как его руки снова спускаются к ней в юбку. — Муж, брат, лучшая подруга — они возненавидят меня, у меня не будет ничего — ни карьеры, ни жизни». По ее щекам потекли слезы, а его пальцы уже были у нее в трусах. С тех пор как она была маленькой девочкой, беда ходила рядом с ней. Наташа все точно распланировала, все тщательно подготовила, чтобы избежать любой западни, но теперь беда пришла, и с этим абсолютно ничего нельзя было поделать.
Одной рукой Тони сдавливал ей грудь, прижимая Наташу к себе, а пальцы другой начали щупать у нее между ног, буквально вонзаясь в нежную плоть. Внезапно он остановился, развернул ее лицом к себе, а когда она опустила подбородок, грубо поднял его и посмотрел ей прямо в глаза.
— Почему я должен доставлять тебе удовольствие? Пожалуй, мне было бы приятно посмотреть, как ты сама себя удовлетворяешь. — Он грубо спустил юбку на пол и стянул с нее трусы. — Ну же, Таш, покажи, как ты это будешь делать.
Не в силах пошевелиться, Наташа стояла среди сброшенных юбки и трусов и смотрела на Тони ранеными глазами.
— Ладно, оставим это на другой раз. — Тони оглянулся, потом схватил ее, понес на диван и бросил на спину. Быстро опустив одну руку к ширинке, он другой продолжал прижимать Наташу к дивану. Через несколько секунд он был на ней и разглядывал ее тело под расстегнутой блузкой, не потрудившись даже снять с нее прозрачный белый бюстгальтер. — Ну вот, Таш, теперь посмотрим, многому ли ты научилась.
Наташа закричала, когда он начал протискиваться в нее, но он тут же зажал ей рот рукой. Тони навалился на нее, не давая ей возможности пошевелиться, и все глубже и глубже втискивался в нее. Когда наконец все было кончено, он ласково поцеловал ее, проведя языком вокруг ее рта, словно пробуя леденец на палочке, и ей показалось, что она умирает.
— Было ли тебе так же приятно, как мне? — заботливо спросил Тони, словно обращаясь к нежно любимой подруге, но его деланная улыбка ясно говорила, что он понимал, какую боль он ей причинил. — У меня есть для тебя сюрприз, солнышко.
