Стелла Камерон - Простые радости
– Здесь?
– Здесь. Деревья никому ничего не расскажут. Феникс проникла под его рубашку и стала поглаживать волосы на его груди. Она прижалась к нему и поцеловала ямочку у него на шее. Большим пальцем она дотронулась до его плоского соска.
Холодный воздух охватил ее ноги. Роман до пояса задрал ее голубую ситцевую юбку и навалился на Феникс всем своим весом. Она обхватила его обеими руками и уцепилась за шею, раскачивая его бедро, уже начиная дрожать от охватившей ее страсти.
Роман отодвинул девушку от себя и прижал к скале.
– Делай так, как я тебе сказал. Сними это, – указал oн на кофточку.
Пальцы Феникс оказались у верхней пуговицы. Она не поддавалась, но он не предпринял никакой попытки помочь ей. Одна за другой пуговицы покинули петли. Дюйм за дюймом тот же холодный ветер, что гладил раньше ее неги, теперь скользнул по ее обнаженным плечам, груди. Ем пришлось прогнуться, чтобы снять кофточку.
Не отрывая глаз от ее открывающейся плоти, Роман схватил ее за талию и медленно начал раскачивать ее вперед и назад. У нее перехватило дыхание, увлажнились губы. Слишком мало ткани отделяло ее теперь от его кожи – или слишком много.
Наконец кофточка упала на землю.
Роман наклонился. Языком он провел по кружевам, обрамлявшим ее бюстгальтер:
– Сними его.
Она все еще колебалась.
– Сделай это, Феникс.
Передняя застежка расстегнулась, и чашечки лифчика отскочили в разные стороны. Она попыталась как-то прикрыться, но он остановил ее.
Его рот устремился к одному из сосков, и он начал посасывать его.
У Феникс перехватило дыхание. Она вцепилась ему в волосы.
Роман взял в руки ее груди. Он гладил их, бормоча что-то при этом, водил по шее языком, пока она не застонала от переполнявшего ее желания. Только после этого он снова схватил ее набухший сосок.
– Я люблю тебя, – услышала она свои собственные слова и с усилием открыла глаза.
– Я…
«Никогда не выгляди глупой перед мужчиной», – предупреждала ее Эйприл, когда они были еще совсем молоденькими девушками.
– Скажи это еще раз, – потребовал Роман. Он нащупал влажную впадину у нее между ног и разорвал на ней уже испорченные колготки. – Я хочу слышать тебя.
Если она дура, так тому и быть.
– Я люблю тебя.
Тонкий капрон лопнул, порвались и ее шелковые трусики.
– О, мы уже готовы, любовь моя. Дорогая, мы должны полностью принадлежать друг другу.
Она хотела его, ей необходимо было почувствовать его. Очень неловко она расстегнула его ремень, а затем и молнию на брюках. Он опустил ее на землю, и она достала его восставшую плоть. Грудь его поднималась и опускалась. Его живот стал удивительно упругим. Феникс опустила руку под ткань оставшейся на нем одежды и начала ласкать его гладкий и очень приятный на ощупь член, пока не коснулась его напрягшейся головки.
– Так и есть, – сказал он слабеющим голосом. – Я начинаю терять контроль над собой.
Он развернул ее лицом к скале:
– Дай отдохнуть рукам, подожди немного.
Она вдруг почувствовала, как он вошел в нее, а затем заполнил ее всю, отбросив в сторону остатки ее разорванной одежды.
– Но ты?.. – Что она говорит? Она знала о тех способах, о которых он говорил, – о способах заниматься любовью. Она очень много прочла об этом.
– Я – что? – спросил он, прижимая ее груди к своему телу. – Я умираю от того, что мне так хорошо. Ты права, Феникс, ты должна убивать меня так снова и снова.
– Роман!
– Обещай, что ты это будешь делать и впредь.
– Роман! Я чувствую… – Каждый его толчок вызывал конвульсивные движения всего ее тела. – Я так много всего чувствую.
– Слишком много?
– Никогда не бывает слишком много.
Он пронзительно вскрикнул.
– Роман! О, Роман! – Она не могла думать ни о чем другом, кроме его имени, ни о чем другом, кроме той части их тел, которой они соприкасались. – Не останавливайся.
– Я не останавливаюсь, дорогая.
Одна его рука лежала у нее на груди. Другой рукой он гладил ее промежность, почти дотрагиваясь при этом до своей пульсирующей плоти.
Феникс застыла. Она вытянула руки и откинулась назад. Затем, когда она уже совсем забыла обо всем на свете, Роман снова притянул ее к себе.
В первые божественные секунды после того, как она испытала величайшее наслаждение, Феникс потянулась, чтобы обнять его за шею. Смех Романа сначала удивил, а затем напутал ее. Он смеялся и снова играл ее грудью.
Ему нравилось чувствовать ее, ее руки, обвивавшие его шею, ее груди, которые он продолжал ласкать, ее ноги, обвивавшие его бедра. Их тела слились в одно, и казалось, это будет длиться целую вечность.
– Я ничего не использовал, – наконец произнес он.
Феникс не сразу поняла, что он имел в виду. Она с наслаждением потянулась:
– Ты и не думал об этом.
– Разве? Хотелось бы мне это и самому знать.
Она открыла глаза:
– Я не очень-то понимаю, о чем ты говоришь, Роман.
– По-моему, все понятно. – Медленно он начал притягивать ее к себе, пока не дотянулся до ее губ и не поцеловал их. – Гм. Я люблю тебя. Ты любишь меня. И мы не только что об этом узнали.
– – Мы не очень-то долго знаем друг друга.
– Мы знаем друг друга столько времени, сколько знаем.
– Что ты имеешь в виду?
Он снова поцеловал ее и медленно погладил ее руку:
– Не спрашивай меня, как все это происходит, но, если ты забеременеешь, я умру от счастья.
Она рассмеялась:
– Не бери на себя слишком много. Это не мыльная опера. Женщины не беременеют с первого раза.
– А это и не первый раз.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Он встал перед ней на колени так внезапно, что она, не думая, опустилась рядом с ним.
– Если я не лягу, то просто-напросто упаду, – произнес он.
– Я тоже.
Роман положил ее на постель из хвои. Он прижал ее к себе, и все началось снова. И тогда, во время неистовства любви, он сказал:
– Выходи за меня замуж.
А Феникс ответила:
– Это звучит так банально, но все равно – да. Да.
И Роман добавил:
– Я обожаю банальности.
Глава 22
Наконец королева снизошла до Романа. После трехдневного ожидания ему назначено было встретиться с Ванессой.
С помощью золотого ключа, который дал ему Джеффри, он проник в святая святых клуба.
Он добрался до лифта, снова воспользовался ключом и спустился вниз, туда, где располагалось сердце Пикового Клуба.
Двери плавно открылись. Он вышел и столкнулся с Илоной так внезапно, что даже машинально схватил ее за руку.
Феникс не знала, была ли Илона другом или врагом. Не знал этого и Роман. Он пристально посмотрел в ее неподвижные глаза, пытаясь понять, кто же все-таки она для них. Женщина прошла мимо, и ее поглотила кабина лифта. Ее молчание было каким-то неестественным, но что было естественным в этом скрывающем свое истинное лицо доме?
