Елена Акимова - Цереус
Багровый закат мягко ложился на море. Волны разбивались о камни, разлетаясь на мелкие блестящие капли. Белая пена покрывала песок, пляж пустовал. Дима обвел взглядом эту полупрозрачную дымку вечера и поднес сигарету к губам. Он давно не курил, но сегодня в душе бушевала буря ненавистных эмоций, и ему хотелось, куда-нибудь спрятать свои мысли. Затянувшись, он выпустил колечками дым, поправил носком ботинка мокрый песок. Он и не помнил, сколько просидел здесь, на пляже, подтянув ноги к груди и положив на них локти. Кончик горящей сигареты в его руке при порыве ветра разгорался оранжевым светом, он снова глубоко затянулся.
Он так часто оставался наедине собой, что, пожалуй, привык к одиночеству. Появление Алины в его жизни, было, чем — то вроде приза, за его смирение перед всеми обстоятельствами. Он ждал и надеялся, что когда-нибудь встретит одну единственную и истинную любовь. А иначе и быть не могло, ведь любят только раз и навечно. Он мечтал о ней, он хотел всегда быть с ней.
Дима поднес сигарету к губам и посмотрел на море. По гладкой поверхности, всего несколько сотнях метрах от берега скользила шикарная яхта. Сверкающие огни и веселая музыка давали понять, что жизнь продолжается и уныние не признак того, чтобы сердце останавливалось на горестях и грусти. Диме, так сильно захотелось, оказаться на этой яхте, отправиться с веселой компании, повеселиться и выпить.
За спиной послышался рев мотора, дорогой иномарки, а после хлопнула дверца.
Давид спустился к нему по склону песка и в нерешительности остановился за спиной. Дима увидел его и выбросил сигарету. Парень медленно поднялся. Он смотрел на его красивое лицо, и единственным желанием было, ударить его по довольной физиономии. Он ухмыльнулся Давиду и прошел мимо, преднамеренно задев плечом его плечо.
— Дима, — Давид повернулся за ним. — Я приехал, чтобы поговорить с тобой.
— Ты приехал оправдываться или защищаться? — Дима остановился и повернулся в его сторону.
— Поверь мне, я никогда бы не допустил этого! Я не знал кто эта девушка!
— Я знаю. Ты сделал это только потому, что считал, что Алина моя подружка. И, что, доказал себе, то, что хотел?
— Я и подумать не мог, что ты не спал с ней!
— Разве это имело вообще для тебя какое-то значение?
— Она тоже этого хотела.
— Она ребенок, Давид! Ей пятнадцать лет!
Давид опустил голову.
— Знаешь, кто ты, Сафин? Ты самодовольный сукин сын! И сейчас у меня только одно желание, врезать по твоей наглой физиономии.
— Если от этого тебе станет легче, то не упусти возможности это сделать.
— А я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом. — Произнес грубо Дима и неожиданно размахнулся и кулаком нанес парню удар в лицо. Давид не удержался и упал на песок. Он схватился рукой за лицо, испачкав ладонь в крови. Он смотрел в глаза Диме, ожидая, что тот снова его ударит, но парень лишь грозно возвышался над ним, сжимая руки в кулаки.
— Я всегда буду тебя презирать! — Процедил сквозь зубы Дима, — держись от Алины подальше!
Дмитрий развернулся и хотел уже уходить, но Давид окликнул его. Парень уже поднялся и стоял напротив.
— Это мне решать, что мне с ней делать! Она хотела быть со мной. Она даже не вспомнила о тебе!
— Ты такое дерьмо! — Дима поморщился и закивал головой. — Она же твоя сестра! Меня тошнит от тебя!
Он резко развернулся и ударил Давида по лицу, отброшенный более сильным ударом парень упал на песок. Давид поднял руку к лицу. Почувствовав, что из носа сочится кровь, он вытер ее тыльной стороной руки. Дима наклонился к нему. Злобные огоньки в его глазах полыхали ненавистью.
— У тебя даже ума не хватает, чтобы защититься. Если ты еще раз приблизишься к ней, я убью тебя!
Он проговорил с негодованием и резко отстранился. Прищурив глаза, Давид наблюдал за удаляющейся фигурой Димы.
Давид не чувствовал своей вины, в случившемся. Ему просто понравилась девушка, или она просто была подругой Димы? Давид поморщился, и ему вдруг показалось, что он самое последнее ничтожество на земле. Что можно сделать, чтобы все исправить? Он должен поехать к матери, найти Алину. Господи, он развратил свою сестру? От одной только мысли, его передергивало и вызывало отвращение к самому себе. Он сплюнул на песок попавшую в рот кровь и поднялся на ноги.
Вначале охрана не впускала ее во дворец. Но, Елизавета Петровна распорядилась иначе, и Алина проскользнула в широкие ворота. В дверях ее уже встречала Шелковская распахнув свои объятья.
— Бабушка! — Девочка крепко прижалась к ней.
— Лаурита! Девочка моя! — Елизавета Петровна гладила ее золотые волосы, ласково, улыбаясь.
— Прости меня бабушка, мне было так страшно!
— Успокойся, родная, — Она повела ее на диван, — теперь, ты рядом, ты дома! Я же говорила тебе, что эти люди, кроме страданий не принесут тебе ничего.
— Вы разрешите мне остаться?
— Да, милая, это твой дом! Сафины жестокие и злые люди. Я теперь всегда буду рядом с тобой!
Девушка положила голову ей на колени, и Шелковская гладила ее спутанные длинные волосы. По щекам девушки текли слезы, а она, не моргая, смотрела, как языки пламени облизывают дрова в камине.
29 глава
Через несколько дней Давид все же решился навестить дом Сафиных. Он припарковал «Лексус» на подъездной дорожке и по парадной лестнице вбежал к двери.
— Мама, — Давид зашел в дом. Он не хотел там появляться, чтобы не встречаться с Сафиным, но желание увидеть Алину и объяснить все матери, было для него важнее, чем все предрассудки.
Он подошел к стеклянному столику и налил из графина воды. С жадностью он припал к стакану. Несмотря на ранее утро, жара уже показала свой нрав.
— Я же приказал тебя не появляться в моем доме! — За спиной прогремел голос Александра Сафина. Давид резко повернулся. Они смотрели друг на друга с ненавистью. Давид сжимал пустой стакан с такой силой, что костяшки на его пальцах побелели.
— Я хочу видеть мать! — Процедил он сквозь зубы.
— Убирайся вон из моего дома!
— Я никуда от сюда не уйду, пока не поговорю с ней, — Давид резко поставил стакан на столик. Донышко ударилось об стекло, образовав неприятный звук в комнате.
— Нет, ты уберешься отсюда, пока я живой, ты больше никогда не переступишь порог моего дома! — Он подскочил к нему и схватил одной рукой за рубашку у груди, а второй сжал в кулак и уже вознес для удара.
— Алекс! — Закричала Виктория. Она быстро спустилась по лестнице второго этажа и подскочила к ним. Вечером ей сняли гипс, но рука все еще продолжала болеть.
