Даниэла Стил - Все могло быть иначе
— Твой сын получил по заслугам за то, что сделал с моей дочерью, — прокричала в лицо старухе Барбара. — Я готова повторить это еще раз.
Кэрли схватила мать за руку.
— Не надо, — упрашивала она, изо всех сил пытаясь остановить мать. — Не дай ей победить.
Барбара встряхнула головой, будто опомнившись от кошмара.
— О, мой Бог! — Воскликнула она, обращаясь к дочери.
В ее глазах промелькнул весь ужас происходящего. Помертвевшие глаза Хэйли метались от матери к дочери и обратно.
— Так это ты убила моего мальчика? — выкрикнула она Барбаре.
— Отец убил себя сам, — заявила Кэрли, отдавая себе отчет, что шансы Андреа уменьшаются. — И все люди в округе узнают, что он сделал со мной и поймут, почему он поступил так.
— Вон отсюда, — прошипела Хэйли.
— Бабушка, пожалуйста.
Кэрли ни в коем случае не могла допустить отказа.
— У Андреа единственная надежда на дядю Джона и дядю Стива.
Она умоляюще протянула руки.
— Она умрет, если мы не найдем донора.
— Андреа — проклятье. Она не должна была родиться.
— Она твоя внучка, последняя связь с сыном. Пойми, если ты позволишь ей умереть, то вместе с ней твой сын умрет во второй раз.
С каждым словом горечь и обида все больше одолевали Кэрли.
— Бабушка, Андреа очень похожа на Франка, — сказала она тихим, совсем упавшим голосом.
— Так не пойдет, Кэрли, — сказала Барбара. — Чтобы ты не сказала, все бесполезно.
Она жестко посмотрела на Хэйли.
— Настоящей причиной твоей ненависти ко мне являлось не моя жизнь с твоим сыном, а то, что ты берегла его для своих грязных нужд. Он не раз рассказывал мне, как ты забирала его к себе в постель, когда твой муж, его отец, уезжал в город.
Глаза Хэйли налились ядом.
— Я делала это, когда он был еще ребенком.
— Ему было уже десять лет.
Кэрли пришла в ужас от этого обмена ненавистью между бабушкой и матерью. Эта ненависть должна была забыться и уйти в прошлое, но взлелеянная за много лет, она обернулась теперь живым, дышащим злобой настоящим. Только теперь новой жертвой будет Андреа.
Ничего не говоря, Кэрли обошла мать и направилась к двери. Попытка уговорить бабушку оказалась ошибкой. Надо было бы сразу идти к братьям ее отца.
— Куда это ты собралась? — спросила Хэйли, выскакивая из комнаты за Кэрли.
Ее живость и проворство совершенно не соответствовали возрасту — через месяц ей исполнится восемьдесят пять лет.
— Поговорить с дядей Джоном.
— Его нет дома.
Кэрли уже подошла к двери, но резко обернулась и посмотрела бабушке в глаза.
— Тогда я подожду его.
— Он тебе ничем не поможет. Он сделает так, как скажу я.
— Может быть он не так сильно, как ты, хочет, чтобы все графство узнало, что его брат сделал со мной. Ему придется очень долго помнить об этом.
Кэрли шагнула к бабушке.
— Не допустите ошибки, старая дура, во мне вы встретили своего заклятого врага. Ничто не остановит меня. Я спасу свою дочь.
— Где же, черт побери, вы пропадали? — спросил Вэлли, торопясь навстречу Кэрли и Барбаре, которые только что подъехали к дому. — Вы должны были вернуться еще четыре часа назад.
— Мама все тебе расскажет, — сказала Кэрли, разворачивая машину, чтобы уехать. — Я хочу попасть домой до прихода Итена.
— Лучше бы ты зашла к нам, — попросил Вэлли.
— Это не может подождать?
— Думаю, нет.
— Что здесь случилось, Вэлли? — спросила Барбара, выходя из машины.
— Случилось, но не здесь, — ответил Вэлли.
Все послеобеденное время голова у Кэрли тихонько ныла, а теперь вдруг боль взорвалась во всю свою мощь. Испытывая невыносимую боль в левом виске, она остановила машину, взяла сумку и направилась к дому.
— Последние три часа мы гонялись за Джоном и Стивом, сказала Барбара, приподнимаясь на носках, чтобы поцеловать Вэлли.
— Вы не там их искали, — ответил он со вздохом. — Вам надо было бы заглянуть к шерифу.
Кэрли начала тереть висок.
— Я не верю, что они решились на это.
— Вы лучше скажите мне, что у вас там произошло? — поинтересовался Вэлли, открывая дверь дома.
Примерно через полчаса, когда они рассказали Вэлли все подробности встречи с Хэйли и ответили на его вопросы, он тяжело сел на стул и со вздохом сказал:
— Боюсь, будут осложнения, леди.
— Что это значит? — спросила Барбара с заметным беспокойством.
— Пару часов назад мне позвонил друг, работающий у шерифа округа. Он сказал, что семья Стронг начала обрабатывать влиятельных людей с целью открыть повторное расследование по делу о смерти Франка Стронг.
— Но у них нет никаких новых сведений, — сказала Кэрли, понимая, что это звучит не очень убедительно.
— Может быть и нет, — ответил Вэлли вежливо. — Но у них есть мотив.
— Андреа, — тихо прошептала Кэрли.
— Ты оставила бумаги с анализами там? — спросил Вэлли.
Кэрли кивком головы подтвердила. Он тяжело вздохнул.
— Почему ты не посоветовалась со мной?
— Это было единственное средство как-то повлиять на Хэйли.
— Тебя же там не было, Вэл, — сказала Барбара. — Ты бы только посмотрел на что похожа эта женщина.
— Чего нам надо ожидать теперь? — спросила Кэрли.
Вэлли встал и направился к плите готовить кофе. Он пояснил, что лучше соображает, когда чем-то занят.
— Если бы это был кто-то другой, а не Стронги, то я бы сказал, что они крутят колесо в пустую. Но когда половина людей в округе должна тебе, это кое-что значит.
— Но он умер даже не в этом округе, — возразила Кэрли.
— Это лишь чуть-чуть замедлит ход дела, не больше того, — ответил Вэлли. — Я не могу понять одного, неужели Хэйли хочет, чтобы люди узнали каким негодяем был ее сын.
— Это просто, — объяснила Кэрли. — Она заранее выдает сына за жертву, всю вину перекладывая на меня. Вроде бы я и подвела его к этому.
— Боже мой, неужели она решится на это?
— Может и на большее, — сказала Барбара.
Вэлли расплескал кофе, ставя чашку на стол.
— Эта женщина сошла с ума.
— Теперь ты наконец понял, с каким человеком мы имеем дело?
— Она ни за что не передумает, — задумчиво произнес Вэлли скорее для себя, чем для сидящих рядом с ним за столом женщин.
Кэрли закрыла лицо руками.
— Это моя вина. Я должна была догадаться, что из всего этого получится. А я-то была уверена, что бабушка Хэйли сделает все, чтобы никто и никогда не узнал о совершенном насилии.
— Ты сделала то, что должна была сделать, — Барбара попыталась успокоить дочь. — А теперь я сделаю то, Что смогу сделать.
