Беззвучная нота - Нелия Аларкон
Я знаю, с чем мне пришлось столкнуться.
Если смотреть со стороны, то люди называют меня бесстрашной. И это… смешно. Я пугливая кошка, которая отказывается смотреть фильмы ужасов или читать что-либо, кроме классической литературы и романтических романов.
Я зашла так далеко не потому, что дерзкая воительница, которая ничего не боится. Просто из всего, чего я боюсь, больше всего боюсь разочаровать Слоан.
— Мэм, — зовет незнакомый голос.
Осторожно подхожу к двери и приоткрываю глазок.
За дверью стоит охранник — мужчина ростом с полузащитника, с кожей цвета черного дерева. Он представляется, а затем говорит:
— Если вам что-то понадобится, я здесь.
— Спасибо, — отвечаю я, вздохнув с облегчением.
Охранник тут же отворачивается и начинает дежурить.
Я на цыпочках возвращаюсь к своему ноутбуку, чувствуя новое спокойствие.
Расслабившись, наливаю бокал вина и погружаюсь во флешку. Я по натуре организатор и трачу огромное количество времени на то, чтобы просмотреть все файлы, фотографии и видео и добавить нужные в папку с пометкой «СЛОАН».
К тому времени, когда закончу, в папке Слоан останется всего несколько нужных файлов.
— Славно не подумал о том, чтобы передать тебя, Слоан, — шепчу я в наступившей тишине. То, что я больше не вижу свою лучшую подругу, не означает, что ее нет рядом. — Он почти не вел записей.
Лучшая улика — это видео, которое показал нам Финн, и пара снимков сумки с деньгами, которую ему дали.
Теперь, когда я уверена, что расследовать больше нечего, я перехожу к более важной задаче — найти настоящего убийцу.
Скрытая камера Славно не зафиксировала лицо мужчины. Однако я могу сузить круг поиска с помощью подсказки, которую Зейн дал мне сегодня вечером. На шее настоящего убийцы есть татуировка, и она достаточно опознаваема, чтобы Зейн смог вычислить ее и через систему безопасности дома, и через это темное видео.
— Что это? — бормочу я, приближая видео настолько, насколько это возможно, и вглядываясь в черные пиксели, проносящиеся по шее убийцы.
Уменьшив масштаб, беру бесплатный блокнот, который прилагался к номеру, и рисую петлевой узор на его коже. Далее прокручиваю видео в обратном порядке, посекундными дозами, прослеживая каждое движение настоящего убийцы. Каждый раз, когда он поворачивает голову, протягивает руку или поворачивается, его рубашка немного сдвигается, обнажая все больше татуировки.
Я наблюдаю за ним со всех сторон, вычленяя как можно больше деталей.
Когда убеждаюсь, что у меня есть наиболее точное изображение, которое я могу извлечь из пиксельного видео, делаю снимок и начинаю искать совпадения в Интернете.
Их нет.
Это может быть связано с моими ужасными навыками рисования или с тем, что я лаю не на то дерево.
Тянусь к своему бокалу и понимаю, что вино закончилось.
Я наливаю себе еще один и возвращаюсь к своему эскизу. Стоя и глядя вниз с этой точки обзора, вздымающиеся движения рисунка напоминают хвост дракона.
С новыми силами я набираю в строке поиска слово «татуировка дракона» и пролистываю изображения. Но ни одно из них не похоже на эту татуировку.
Я уже собираюсь сдаться и отправиться на поиски лишнего контейнера с макаронами, который мне тайком принесли, как вдруг мое внимание привлекает одна картинка.
Это не дракон, а змея.
Нажимаю на нее и поднимаю свой рисунок к ноутбуку. Голову змеи я так и не разглядела, но мой набросок идеально повторяет хвостовую часть. Яростно печатая, все глубже погружаюсь в изучение белой змеи.
— Священный символ в японской культуре, — читаю я вслух. — Японской?
Так неистово, что чуть не проливаю все вино, нажимаю на трекпад и перематываю видео на ту часть, где говорит настоящий убийца.
— Возьмите девушку.
Мои глаза распахиваются.
Японский рисунок.
Японский акцент.
Сердце колотится о грудную клетку.
— О, Слоан. Что с тобой случилось той ночью?
ГЛАВА 45
Зейн
Как я и предсказывал, когда мы вошли, Марион там не было. Остатки нашего разговора тоже исчезли. Осколки от бокала, который она бросила в меня, были убраны. Безделушки вернулись на свои места. Документы о разводе, вероятно, спрятаны где-то в доме.
На столе стоит нетронутый ужин. Телохранители отца ведут нас через столовую в гостиную.
Это меня не удивляет. Вообще-то я никогда не видел, чтобы отец ел еду Марион.
— Подожди здесь, — говорит Датч Каденс, когда мы останавливаемся перед дверью в гостиную.
Она кивает.
Он быстро целует ее, а затем провожает нас с Финном в комнату.
Отец сидит в темноте, свет перед ним бросает только лампа. Одна нога закинута на другую, у ног разбросано несколько папок. Маленькие очки сползают на нос, когда он переворачивает страницу.
Его гардероб явно претерпел изменения: рокерские куртки, остроконечные браслеты и рваные джинсы сменились на образ президента технологической компании. В черной водолазке, скрывающей чернила, и серых брюках он выглядит как безобидный академик, если не считать татуировок, пробивающихся из рукавов на костяшки пальцев.
Волки в овечьей шкуре отлично маскируются, но всегда остается намек на шерсть, блеск клыков — что-то, что не вписывается в костюм.
На всякий случай я бросаю беглый взгляд в сторону Финна. Но мой брат выглядит невозмутимым, когда входит в комнату.
— Вы опоздали, — говорит отец, захлопывая папку.
Его взгляд проносится мимо меня и Датча и падает на Финна. Во взгляде нет ни искры удивления.
— Садитесь. Нам нужно многое обсудить. — Отец жестом указывает на стулья.
Никто не двигается.
Я складываю руки на груди.
Датч упрямо остается на месте.
Финн прислоняется к стене, оказавшись подальше от отца.
— Ладно. Стойте, если хотите. — Отец жестом показывает на бутылку виски. — Хотите выпить?
— Прекрати нести чушь, папа, — говорю я. — Единственная причина, по которой мы пришли сегодня, — это то, что мне нужно кое-что прояснить.
Отец вскидывает бровь.
В моем голосе звучит тихая угроза.
— Ты можешь играть в свои игры разума. Можешь использовать нас как пешки. Можешь даже выставить нас напоказ для своей дурацкой кампании. — Я тычу пальцем в Финна. — Но никогда больше не смей преследовать Финна. — Папа медленно моргает. — И раз уж мы все здесь, позволь мне прояснить одну вещь. Финн для меня больше брат, чем ты для нас отец. Не рассчитывай, что мы будем выбирать между тобой и им. Потому что это будешь не ты.
Губы отца скривились от удовольствия.
— Все такой же безрассудный. Когда ты научишься наблюдать за происходящим, прежде чем открывать рот? Неужели я тебя ничему не научил? — Он наклоняет голову,
