Наталия Рощина - Не было бы счастья
— Да, — задумчиво покачала головой Стеблова. — Все женщины в его жизни желали того же. Я имею в виду его мать, Светлану, дочь. Им не удалось, может, вы окажетесь исключением?
— Вы останетесь?
Последовала долгая пауза. Наконец Елена Васильевна улыбнулась:
— С одним маленьким условием, моя юная хозяйка.
— Заранее принимаю его.
— Разрешите обращаться к вам без отчества, когда мы не будем в официальной обстановке? — Лита согласно кивнула, рассмеявшись. Ей стало так легко, но вдруг ужасно захотелось курить. Она не станет этого делать. — А вы небось подумали, что я попрошу прибавку к жалованью?
Их заразительный смех успокоил Мартова, наблюдавшего за женщинами сверху. Незаметно он покинул свой наблюдательный пост. Отлегло от сердца: кажется, никаких неприятностей не будет.
Завтра предстоял рабочий день. Он слишком расслабился. Впервые он почувствовал, что с большим удовольствием провел бы время дома, чем в своем просторном кабинете. Мартов посчитал это первым сигналом к началу заката карьеры. Теперь, когда у него была отдушина, он не боялся остаться без работы. Его жизнь наполнилась заботой о дорогом существе, и никакие превратности судьбы не заставят его отказаться от Аэлиты. Рядом с ним была любимая женщина. О ее необычности, обаянии говорит то, что Стеблова без раздумывания приняла ее сторону и согласилась остаться на своем месте после неприятного разговора с ним. Он теперь еще больше уважал Литу. Она смогла найти слова, которых не нашел он. Он, который знал Елену почти четверть века, а эта девчонка оказалась отличным психологом. Может, неслучаен ее интерес к Фрейду? Кто знает…
Мартов сидел в гостиной, заставляя себя прочесть хоть страницу журнала «Бизнес». Он никак не мог сосредоточиться на написанном. Лита подсела к нему, положила голову на плечо.
— Извини меня, милая, что я сорвался, — сказал он.
— Забыто.
— Я хочу особенных отношений.
— А я — простых.
— Ты — чудо.
— Я самая обыкновенная женщина, просто ты меня любишь. Кстати, Елена оставила свою затею. Надеюсь, ты не возражаешь, что она будет обращаться ко мне по имени, без отчества?
— Это ваши отношения. Я буду рад всему, что доставит удовольствие тебе.
— Тебе завтра на работу?
— Да, ты проснешься, когда я уже буду восседать в своих апартаментах. Не хочется оставлять тебя ни на час, но надо привыкать к этому и тебе, и мне.
— Гера, а почему ты решил, что здесь нам будет лучше, чем в городской квартире?
— Здесь более здоровая атмосфера.
— Это никак не связано с твоей женой?
— Вначале я приехал сюда, когда понял, что не смогу уснуть там. Хотя мы давно спали в разных комнатах, страх после обрушившегося несчастья сковал меня. Всюду мерещился призрак Светланы. Я никому не говорил этого, внешне оставался непробиваемым. Знаешь, это легко сделать, когда за тобой всюду снуют газетчики. Просто из желания досадить им, не дать насладиться видом своего страдания. Потом я погрузился в работу и все… Тебе здесь неуютно?
— Такой дворец требует времени, чтобы привыкнуть к нему. И как я буду добираться до города, если, например, захочу проведать родителей?
— Игорь с машиной всегда будет в твоем распоряжении.
— Кажется, мне придется приобретать навыки вождения.
— Я бы хотел, чтобы тебя возил профессионал. — Мартов почувствовал, как у него стали влажными ладони от одной мысли, что Лита будет за рулем авто. Глупости, конечно, ему стало страшно, ведь он давал себе слово не проводить аналогий.
— Я быстро учусь, — не замечая его состояния, продолжала она.
— Хорошо, на Новый год обязуюсь подарить тебе понравившуюся машину. А за это время найму хорошего инструктора.
— Ты всегда будешь так легко все решать?
— Постараюсь.
— И в какой области ты чувствуешь себя не таким всесильным? — глядя мужу в глаза, спросила Лита.
— Во всем, что связано со временем. Я не могу купить его. Мои часы заведены так давно, и я не знаю, когда они намерены остановиться. Уверен, это произойдет в самый неподходящий момент.
В голосе Георгия прозвучала безнадежность. Лита физически ощутила неизбежность момента прощания, который настанет неожиданно, разрушив их счастье. Она почувствовала, что сейчас заплачет. Задумываться о разнице в возрасте она не считала нужным, это не приводило ни к чему успокаивающему. Все в руках Божьих, только Ему известно, что и когда закончится. Сейчас ей уже не хотелось становиться ясновидящей. Слишком страшно знать все заранее, теперь она была согласна с Мартовым. Не нужно пытаться отодвигать тяжелый занавес будущего, пусть он сам двигается медленно, принося радость прожитых минут.
— Мне уже трудно представить, что я могу остаться без тебя. Это несправедливо, — тихо сказала Лита.
— Я всегда буду с тобой. Ты еще захочешь когда-нибудь освободиться от этого.
— Не говори так!
— Глупый разговор, давай посмотрим телевизор. Надо немного войти в курс того, что творится в мире. — Мартов потянулся за пультом, но Лита мягко остановила его.
— Я уверена, у нас есть более неотложное дело, — лукаво улыбаясь, прошептала она. Взяла Георгия за руку и повела в спальню. Он не сопротивлялся. Обладание этой женщиной означало для него слишком многое. Он удивлялся ее власти над ним. Пожалуй, она сама не понимает, насколько он растворился в ее голубых глазах. Предвкушая сладостные минуты близости, Мартов ощутил волнение. Ему не было дела ни до чего в мире, пока она будет вот так смотреть на него.
— Что ты ощущаешь сейчас? — целуя мужа, спросила Лита, когда, после бурного слияния, она смогла говорить.
Он мягко прикоснулся ладонями к ее красивому лицу. Он никогда не думал, что будет так смотреть на женщину.
— Бремя страстей человеческих, — ответил он, поправляя прядь ее белокурых волос. — Сладостное, всепоглощающее. Я стал его рабом и не жалею об этом.
Постепенно новая жизнь Литы перестала быть для нее чем-то из ряда вон выходящим. К хорошему легко привыкнуть, что и сделала молодая женщина. Она пользовалась благами, неожиданно свалившимися на нее, просто потому, что было бы глупо отказываться от этого. Лите казалось, что она снова стала прежней: сильной, уверенной в себе, без слезливой сентиментальности и готовности приходить в полное отчаяние от любых неудач. Не все складывалось гладко, ведь происходящее касалось двух взрослых людей. Они слишком долго шли друг к другу, чтобы легко отказаться от всего из-за элементарных человеческих слабостей. Притирки были неизбежны, но Мартов с высоты своего опыта умел выдерживать паузу. Не обрушивать поток ультиматумов, а дать время на осмысление. Он слишком дорожил обретенным счастьем, чтобы размениваться на никому не нужные раздоры. Брак изменил обоих. Все, знавшие Георгия Ивановича, отмечали, что давно не замечали за ним приступов ярости. Он стал спокойнее, терпимее, более человечным, что ли. Его недавняя одержимость работой переросла в нормальное отношение к бизнесу, что не отражалось отрицательно на результатах действия давно сложившегося механизма. Просто сняло напряженность, изматывающий темп, давало возможность перевести дух. Заботы банка, как всегда, интересовали Мартова. Он по-прежнему вникал во все тонкости, был в курсе дел. Только теперь все происходило естественно, без надрыва и жертвенности.
