Жестокий трепет (СИ) - Екатерина Юдина

— Какого черта ты перед течкой находишься среди альф? — Дилан оскалился, после чего подхватил меня на руки. Прежде чем, я поняла, что происходит, он усадил меня в свою машину. Сам сел за руль.

— Я… я же сказала. Течка должна быть через неделю, — я начала снимать свое пальто. Было слишком жарко. Настолько, что, казалось, если я хоть немного не разденусь, просто умру.

Машина выехала на дорогу и я попыталась опять открыть окно, но Дилан не дал.

— Хочешь больше альф приманить своим запахом? Он у тебя, блядь, слишком мощный. Метка надолго не поможет, — Дилан говорил мрачно. Хрипло. С примесью чего-то неконтролируемого, что становилось лишь сильнее и ощутимие.

— Я не знаю, что делать, — произнесла, уже расстегивая пуговицы на платье. Ткань была нежной, но сейчас царапала кожу так, словно в нее были вшиты острые шипы. Я поерзала. Пыталась свыкнуться. Черт раздери, не получалось. Боль в теле становилась сильнее. Невыносимее. Будто, если я немедленно чего-то не получу, сойду с ума. Или даже хуже.

Глава 39 Хочешь

Я запрокинула голову и, из-за того, что мне критически не хватало кислорода, сделала несколько жадных, глубоких вдохов. Перед глазами тут же поплыло и я ощутила, как тело наполняется раскаленным свинцом. Полностью. Буквально пропитываясь им. Так, что я, не сдержавшись, прогнулась в спине, но от этого стало лишь хуже. Меня ломало.

— Мне плохо, — прошептала, ногтями впиваясь в собственную кожу на предплечье. До крови. Пытаясь отрезвить себя болью, но ни черта не получалось. То, что происходило со мной, было по ощущениям намного мощнее, чем даже самые глубокие царапины.

— Прекрати, — Дилан, оторвав взгляд от дороги, убрал одну руку от руля и ею сжал мою ладонь, отстраняя ее от предплечья. Этим не позволяя мне дальше царапать кожу.

Мне хотелось зашипеть на него или, из-за того, что альфа посмел прикоснуться ко мне, вообще укусить его за руку. Навряд ли мое состояние можно было назвать адекватным и меня пугало понимание того, что я уже собиралась это сделать, но все же внезапно замерла.

Изначально соприкосновение наших рук обожгло, хуже раскаленного метала. Так, что захотелось немедленно выдернуть свою ладонь. Даже закричать, но почти сразу боль порывами сменилась чем-то другим. Горячим, но до безумия приятным. Тем, что обволакивало и убирало боль, на месте нашего соприкосновения распространяя то, что было подобно наслаждению.

— Что это такое? — прерывисто спросила, поднимая взгляд на Брендона. Он уже мог убрать свою руку, но почему-то ею, наоборот, лишь сильнее сжал мою ладонь, а потом резко отдернул. Словно практически насмерть обжегся.

Я вновь кинула взгляд на Дилана. Он на меня больше не смотрел — лишь на дорогу. Обе его ладони были на руле и сжимали его с такой силой, словно разорвать желали. И сам альфа был напряжен. Настолько сильно, что это даже пугало.

— Куда мы едем? — спросила, прижимая ладонь к груди и сильно жмурясь. Стоило Брендону убрать свою руку, как раскаленная боль тут же вернулась на место. Более того, она стала сильнее.

Да что же происходит?

— Не знаю.

Голос Дилана стал более глубоким и хриплым. Даже жестким. Интуитивно я понимала, что и это должно меня испугать. В этот момент в Брендоне было слишком много того, что веяло чернотой и безжалостностью.

Но от звучания его голоса у меня наоборот, тело сильнее запылало и я резко сдвинула ноги. Внизу живота и так ныло настолько сильно, что я даже толком сидеть не могла, но в этот момент там вовсе нещадно затянуло.

— Я не понимаю, что со мной происходит. Такого раньше не было, — я стиснула зубы, а потом резко положила ладонь на щеку Дилана. Вернее, практически ударила его по лицу, ведь мои движения навряд ли можно было назвать осторожными. Но, черт раздери, насколько это приятно.

Стоило мне прикоснуться ладонью к его смуглой, грубой коже, как по руке вновь порывами распространилась дрожь, напрочь уничтожая ядовитое жжение.

Значит, моя догадка верная. Прикосновения к Дилану убирают ту адскую боль, которая сейчас расплывалась по телу.

Я положила вторую ладонь на его шею и, не сдержавшись, простонала. Я бы могла сравнить этот момент с тем, во время которого ты подносишь обледеневшие руки к теплу, но, нет, то, что происходило сейчас, было намного глобальнее. Мощнее. Как спасение от смерти.

— Черт… — я выдохнула и придвинулась ближе к альфе. Начала водить ладонями по его шее и лицу. При этом сильно кусая губы, чтобы опять не простонать.

Брендон сидел неподвижно. Напряженно. Смотря только на дорогу и, кажется, даже не моргая.

Я ладонью сжала его воротник и потянула за него. Сильно. Сначала в одну сторону, а потом в другую. Насколько же сильно меня сейчас раздражала его рубашка. Я не знала, что вообще можно с такой силой ненавидеть что-то так же, как сейчас я ненавидела эту черную ткань.

Моя одежда у меня тоже не вызывала никаких положительных чувств. Она раздирала кожу. С каждым мгновением все сильнее и сильнее. Так, что я расстегнула еще несколько пуговиц на платье. Уже теперь был виден лифчик, но я этого даже не заметила. В порыве придвинулась ближе к Дилану и грудью прижалась к его руке.

— Что ты делаешь? — он медленно повернул ко мне голову. Взгляд альфы повеял неконтролируемым безумием.

— Пожалуйста, не обращай внимания, — судорожным шепотом попросила, расстегивая еще несколько пуговиц на своем платье. Внизу живота наплывом потянуло так, что я стиснула зубы и поерзала, при этом, грудью случайно потершись о Дилана. Это вызвало дрожь и судорожный стон. Черт, как приятно. Если не считать лифчика, от соприкосновения с которым грудь невыносимо болела. Вот если бы его убрать… А еще снять рубашку с Брендона…

Я резко отстранилась от Дилана и буквально вжалась в дверцу, смотря на него широко раскрытыми глазами. Да что со мной такое? Как я могла позволить себе такие мысли?

Боль мгновенно вернулась. Стала сильнее, но уже теперь я старалась терпеть. Хоть и мне казалось, что я умираю.

— Пожалуйста, отвези меня в город, — произнесла, еле шевеля губами. Они тоже пылали. И я постоянно ерзала. Тянула за собственную одежду и прогибалась в спине. Часто и глубоко дышала. От запаха Дилана мне становилось одновременно и лучше и хуже.

— Куда именно?

— Я… Я покажу, — меня уже не