Слабо не влюбиться? (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна
Тяну носом воздух, в котором явственно чувствуется надвигающаяся осень, и морщусь. Странно осознавать, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Люди страдают, влюбляются, болеют, рожают детей, и миропорядок из-за этого не рушится. Время не останавливается. Солнце не гаснет. События неспешно идут своим чередом. Осень сменяет лето. И какой бы холодной ни была зима, весной перелетные птицы непременно возвращаются обратно.
Утопая в философских мыслях, медленно иду к дому Соколовых и, приблизившись, нажимаю кнопку домофона. Спустя пару-тройку трелей дверь открывается. Тетя Алина даже не спросила, кто пришел. Видимо, и впрямь заждалась меня.
Когда я поднимаюсь на нужный этаж, женщина уже стоит на пороге квартиры и приветливо мне улыбается:
– Здравствуй, Васенька!
– Здрасьте, теть Алин, я тут перцы вам принесла и еще какие-то банки. На вид на лечо похоже, – протягиваю ей пакет.
– Спасибо, – она принимает его из моих рук. – А ты проходи-проходи, чего встала?
– Нет, – качаю головой и делаю шаг назад. – Мне уже пора… Да и к вам вроде как гости скоро нагрянут. Не буду мешать.
– Брось, Василис, ты не мешаешь, – тетя Алина перешагивает порог и, схватив меня за локоть, буквально затаскивает в квартиру. – Проходи, говорю. Поешь, чаю выпьешь. А то совсем как неродная.
Признаться честно, я слегка теряюсь под ее напором. Мать Соколова всегда была очень гостеприимной, но вот такого бешеного рвения накормить дочь подруги я за ней никогда не замечала.
– Эм… Ну… Ладно. В общем-то и поесть можно, – соглашаюсь я, понимая, что мое право на отказ исчезло вместе с хлопком входной двери. – Только вы мне немного накладывайте, ладно? Я не особо голодна.
– Хорошо, – тетя Алина возвышается надо мной, пока я расшнуровываю кеды, и нетерпеливо поторапливает. – Давай скорее, Вась. А то остынет.
Распрямившись, делаю несколько шагов по коридору и… Застываю как вкопанная.
Потому что прямо напротив меня, за круглым кухонным столом сидит Артём Соколов. Собственной, мать его, персоной.
Растерянно оглядываюсь на стоящую позади тетю Алину, которая выглядит донельзя довольной, и буквально в эту же секунду догадываюсь, что предки подстроили нашу с Соколовым встречу. Они специально заманили меня сюда! А соленья были лишь благовидным предлогом!
Вот же ж аферисты престарелые!
– Привет, Василис, – Артём поднимается со стула и идет мне навстречу.
На его губах – спокойная естественная улыбка, в глазах – свет и тепло. И чего это он вдруг стал таким умиротворенным? Где здесь подвох?
Первая мысль – бежать отсюда без оглядки. Вернуться домой, спрятаться под свое уютное ватное одеяло и больше никогда оттуда не вылезать. Но у этого плана есть свои недостатки. Во-первых, я совсем не уверена, что смогу проскочить мимо тети Алины, которая по-прежнему преграждает мне путь к отступлению. Она, конечно, гораздо старше, но, учитывая то, как лихо ей удалось затащить меня в квартиру, сил у этой женщины предостаточно. Во-вторых, побег оставит мое любопытство неудовлетворенным. А если я не узнаю, зачем Соколов явился в родные края, то, наверное, умру. В моей жизни и так слишком много тайн. Еще одной я просто не вынесу.
Взвесив все «за» и «против», решаю остаться. Хотя бы ненадолго. И даже нахожу в себе силы вновь поднять глаза на Артёма.
– Привет, – выходит едва слышно. Гораздо тише, чем я планировала.
– Я так рад тебя видеть, – он останавливается напротив и наклоняет голову набок, как бы изучая меня. – Сейчас ты такая…
– Какая? – мгновенно ощетиниваюсь.
До меня вдруг доходит, что я стою перед ним в застиранных джинсах и растянутой водолазке, по которой, положа руку на сердце, уже давно плачет помойка.
Так вот зачем мама предлагала мне одеться поприличнее! Только почему в итоге не настояла на своем?! Знала же, что я Соколова увижу! Эх… Как она могла позволить мне предстать перед ним в этом бомжатском прикиде?
– Такая настоящая, – находится Артём. – Прямо как та девочка из моих воспоминаний.
– Ну, – заминаюсь, – я в общем-то и есть… Та девочка… Из твоих воспоминаний.
Слова даются с трудом, а неловкость металлическими прутьями сковывает тело. Этот разговор и так не из легких, а осознание, что его слышит еще и мать Соколова, лишь добавляет масла в огонь.
Господи… Почему нельзя поставить время на перемотку и нажать «плей» в том моменте, где я уже расслаблюсь и почувствую себя в своей тарелке? Ну не может же мое одеревенение продолжаться вечно?
– Чего опять замерли? – тетя Алина подталкивает меня в поясницу. – Садитесь за стол. Еда стынет!
Артём отступает вглубь кухни, и я за неимением других вариантов следую за ним.
– О, дядя Макар! – вырывается у меня, когда моему взору открывается остальная часть комнаты. – И вы здесь!
Елки-палки! Все семейство Соколовых в сборе!
– Здравствуй, Василиса, – мужчина улыбается. – Ты кажешься слегка шокированной. Все в порядке?
– Как вам сказать? – нервно посмеиваюсь, садясь на стул, который Соколов младший любезно для меня отодвинул. – Я вообще-то пришла сюда, чтобы занести банки с маринадами, а очутилась на семейном застолье. Знала бы, что у вас такие планы, оделась бы получше.
– Не говори ерунды, ты чудно выглядишь, – заявляет тетя Алина, накладывая мне в тарелку поистине гигантскую порцию картофеля с гуляшом.
– Слушай, а это не та кофта, что ты носила в одиннадцатом классе? – Артём пристально рассматривает мою водолазку.
Черт бы побрал его феноменальную память!
– Может быть… Я точно не помню, – решаю уклониться от ответа.
– Да-да, это она, – он вдруг протягивает руку и касается моего плеча. – Вот здесь до сих пор есть маленькое пятнышко от подливы. Ты помнишь? Громов тогда споткнулся и опрокинул свой поднос. Нам всем в тот день на одежду прилетело.
Я убью Соколова. Нет, серьезно! Неужели он считает, что сейчас лучший момент для подобных воспоминаний? Я уже сто раз пожалела, что напялила эту чертову водолазку! Мало того, что он старая, так еще и, как выяснилось, с пятном от подливы!
– Ну и что? – огрызаюсь я. – Ты вообще почти четверть века носишь одну и ту же прическу, и ничего!
На лицах тети Алины и дяди Макара появляется насмешливое выражение. Они заговорщически переглядываются, но от комментариев воздерживаются.
– Неправда! – ничуть не обидевшись, ржет Соколов. – В армии у меня была другая прическа!
– Лысым тебе больше шло, – не удерживаюсь от колкости.
– А тебе больше шло быть милой, – парирует он.
– Я и сейчас милая, – пожимаю плечами. – Просто не со всеми.
Не знаю, почему, но препирательства с ним доставляют мне поистине безграничное удовольствие.
– Отставить ругань, ребятня, – с широкой улыбкой на губах осаждает дядя Макар. – А не то на десерт – никакого мороженого.
Я знаю, к чему он клонит. Что мы ведем себя как дети. Наверное, это и вправду так. Окружающий антураж способствует погружению в прошлое: я в старой кофте, Соколов с прической, которая не изменилась со школьных времен, а на ужин у нас гуляш с картофельным пюре – коронное блюдо тети Алины, которым она потчевала нас еще в детстве.
Глава 70
Как ни странно, ужин в обществе Соколовых благотворно влияет на мое настроение. Я расслабляюсь, раскрепощаюсь, а к чаю и вовсе начинаю напропалую шутить. Мне хорошо и весело, будто не было между мной и Артёмом конфликтов и недопонимания. Будто мы по-прежнему лучшие друзья, вернувшиеся вместе после школы.
Тетя Алина делится смешными историями про коллег и пациентов, дядя Макар травит рыбацкие байки, а Тёма своими забавными рассказами про выкрутасы некоторых столичных звезд заставляет нас распахивать рты от удивления.
Кстати говоря, моя работа тоже вызывает у Соколовых неподдельный интерес. Они наперебой спрашивают о современных методах графического дизайна, а еще о том, где я черпаю свое вдохновение.
– Да по-разному, – развожу руками. – Иногда мне достаточно просто прочесть качество составленное техническое задание, и картинки сами вырисовываются в голове. Иногда бывает сложнее: клиент сам не знает, чего хочет. Предлагаешь ему один вариант, второй – он все бракует.
