Страшно Упрямый (СИ) - Виктория Падалица
В узком красном платье выше колен, подчеркивающим все достоинства роскошной фигуры и особенно пышный, выдающихся размеров бюст, в босоножках на высоком толстом каблуке и с боевым макияжем, я совсем не ожидала увидеть маму Бейрута. Я была почти уверена, что это она. Но все же сомневалась. Все ж, не такой раскованной и дерзкой я ее себе представляла.
Густые темно-каштановые волосы мадам Шальхуб были забраны в ленивый пучок, из которого выбивались две волнистые пряди, обрамляющие лицо. Жирно подведенные длинные стрелки выделяли большие и явно добрые глаза цвета арабской ночи, на губах сочная помада в цвет платья.
Она такая смелая, мама Бейрута… И так блестяще выглядит для своих лет… А я тут, замухрышка, про косметику позабывшая, едва колтуны на башке вычесала, и сразу в гости.
Хоть бы не выставить себя идиоткой при его маме, а то позору не оберешься… Скажет, откуда приперлась доходяжная тупица, знакомиться, туда и катись колбаской драной…
— Ах, госпожа Шальхуб… Добрый день! — натужно выдавила я на ломаном английском, наивно полагая, что русского языка мадам Шальхуб не знает.
— Добрый день. Ты ко мне? — приветливо улыбнулась она, с удивлением разглядывая меня и само собой не узнавая.
— Да… — прокашлялась я, покраснела как ее платье и от испуга затараторила на русском. — К вам я. К вам, госпожа. Извините, не представилась… Я Мария. Из России….
Мадам Шальхуб покивала любезно, но все еще не понимала, кто же перед ней стоит.
Набравшись последней отваги, неизвестно откуда взявшейся, я стыдливо опустила взгляд и пояснила.
— Я… девушка Бейрута. Ну… то есть Абдуллы, вашего сына… Невеста я. — запинаясь, как школьник у доски, едва выговорила вспотевшая я.
— Моего сына?.. Невеста?.. О! — пару мгновений пребывая в прострации, воскликнула ошеломленная мадам Шальхуб и резко двинулась на меня с распростертыми руками. — Невеста моего сына! Очень рада познакомиться с тобой, Мария! Добро пожаловать! Чувствуй себя как дома!
— Спасибо, госпожа… — промямлила я, позволив ей сжать меня в тесных объятиях.
— Какая я госпожа? Просто Глория! Проходи же, Мари! Чай, кофе? Ты голодная? Да что я спрашиваю, конечно ты голодная!
— Нет-нет, мадам Глория… Спасибо! Я не…
Только и успела что открыть рот и хоть как-то выразить слова благодарности, как мадам Глория, обхватив за запястья, заволокла меня в коридор своего дома, затем повернулась назад к лестнице и громко позвала.
— Сынок! Иди скорей сюда! К тебе гости!
Глава 12
Взволнованно глядя то на мадам Глорию, то на пространство позади нее, я остолбенела. Сердце экспромтом укатилось куда-то в пятки, в груди все сжалось.
Неужели…
Спустя совсем недолгое время ожидания, позади мадам Глории раздался тихий непривычный слуху звук, похожий на скрип колес. Этот звук приближался. Кто-то катил что-то. Прямо к нам.
Мои руки затряслись от переизбытка волнения. Глаза, донельзя выпученные, не моргая, теперь глядели только вперед.
Пару мгновений волнующей неизвестности, и из соседней комнаты показался Абдулла.
Живой. Такой же, как раньше. Почти такой же. Только вот не ходячий…
Увидев Абдуллу в инвалидной коляске, я не смогла и слова проговорить.
Глазам своим не поверила. Одновременно очень сильно хотелось и плакать, и радоваться.
Я охренела.
Абдулла тоже охренел, причем во всех смыслах. Не сразу дал понять, что не рад меня здесь видеть. Но за ним не заржавело сказать это ужасное вслух, хоть и с опозданием.
— Уходи. — произнес он холодно, как только его попустило от шока.
Воздух вокруг нас так вообще охренел вместе с мадам Глорией, стоящей рядом со мной. Уверена, что и комары в этом доме разом попадали от того, что только что было проронено.
— Что?
Я растерялась, как пущая идиотка. Я была потрясена. И совсем не ожидала, что вот-вот получу еще один, не менее сильный удар прямо в сердце. Бейруту не хочется видеть меня после всего, что между нами было. После тех признаний. После тех ночей.
Если бы не обстоятельство, что Бейрут серьезно пострадал после того случая на парковке отеля, я бы дала ему самую хлесткую пощечину, а затем гордо развернулась и ушла бы сразу. Но я так и стояла в полном замешательстве. Еще не отошла от шока, что он жив, но не может ходить самостоятельно.
— Уходи. И забудь сюда дорогу. — послав меня повторно и на сей раз громче, Бейрут намеревался тут же покинуть комнату.
Но Мадам Глория, наблюдающая за нами все это время, без труда поняла, что что-то пошло не так, и попыталась остановить его.
— Сын! Что такое? Разве ты не рад Мари? Она приехала тебя проведать… Из России…
— Не рад. Мы расстались. Пусть уходит и не возвращается. — заявив это с полным безразличием, Бейрут развернулся и поспешно исчез за стенами соседней комнаты.
Его поступок окончательно вывел меня из колеи.
Ноги подкосились, и я медленно приземлилась на пол, все еще продолжая глядеть на пустующее место позади мадам Глории.
Мадам Глория, заметив это, поспешила помочь мне подняться с пола и предложила пройти в дом. На что я отрицательно покачала головой.
Только и смогла, что встать без слов и застыть как истукан. Сумасшедшие эмоции разрывали меня изнутри.
Казалось, еще мгновение, и мое сердце не выдержит такого поворота.
— Грубый при тебе, но он не такой… На самом деле он так не думает. Ему сейчас непросто. Пойми Мари. — пояснила мадам Глория на ломаном русском, крепко, но нежно поддерживая меня за локоть, чтобы не упала снова.
Мадам Глории было неловко все это слышать. А мне обидно.
— Понимаю, что непросто. — выдавила я из себя как можно приветливей и упрятала потяжелевшие глаза в пол. — А что с ним случилось? Почему он не ходит?
В ужасе услышать страшное непоправимое, я затаила дыхание. Не разрешала себе плакать. Нельзя было унизиться перед его матерью. Куда уж больше и так полна коробочка…
— Упал с лестницы.
Ответ мадам Глории заставил меня поднять взгляд. Дабы убедиться, что она не решила пошутить в столь неудачный момент. Ничего себе «упал». Видела я, как он упал. И с какой «лестницы». А точнее и видела, и слышала. Почти все.
— Это лечится? Он поправится? Он будет снова ходить? — прошептала я дрожащими губами.
Не хотела я того совсем, но на глазах проступили слезы. Их сразу заметила Мадам Глория и, обняв за плечи, поспешила меня успокоить.
— Конечно, Мари. Три месяца, и он не пойдет, а побежит. — а после сказанного, она зашептала, чтобы дальнейшие слова долетели только до моих ушей и ничьих больше. — Уверена, ты сумеешь убедить этого упрямца пройти курс реабилитации.
