Девочка из прошлого - Слава Доронина
— Обещаешь же вести себя тихо? — Чувственные губы расплываются в мягкой усмешке, когда он обнимает меня за талию.
Мы выходим из детской и останавливаемся у двери в мою спальню. Динар прижимает меня к стене и проводит губами по подбородку. От картинок, которые предстают перед глазами, — как он брал меня вчера на кухне, на столе, а потом в гостиной на диване — меня тут же накрывает… Помешательство, ей-богу... Я когда-нибудь буду спокойнее реагировать на прикосновения этого мужчины?
— Нет, не обещаю, — упрямо тяну я. — У тебя какой-то незакрытый гештальт? Почему в моей комнате?
Динар ничего не отвечает, впивается в мои губы поцелуем, а потом затаскивает в спальню.
— Твоя стена тщеславия ещё жива? — замечает он как бы между прочим мои грамоты в рамках.
В прошлой жизни я занималась танцами и плаванием и неплохо в этом преуспевала, пока не получила травму ноги.
— Почему ты её так называешь? — Дрожащий голос выдаёт волнение.
Асадов тянется к бретелькам моего топа и спускает их вниз, оголяя грудь. Внизу живота уже давно разбушевался огонь, требуя освобождения. Может, такие яркие чувства, потому что у меня секса три года не было и это просто физиология?
— Ты завидовал мне, да? Потому что у тебя не было стольких знаков отличий? — подначиваю его, понимая, что дело в чём-то другом.
Эти вопросы всего лишь отвлекающий маневр.
— Напротив. Всегда радовался твоим успехам, Наташа.
— Но никогда не хвалил...
— Чтобы не зазнавалась. Я говорил вчера, что компенсирую своё настойчивое поведение чуть позже, помнишь?
Лихорадочно перебираю в памяти события вчерашнего вечера и ночи, и всё, что помню — как мне было хорошо в его руках.
— Так вот почему ты меня привёл в спальню? В надежде, что я буду тише себя вести, а ты не сорвёшься и будешь нежен?
— Моя ж ты догадливая девочка, — говорит Динар, и его руки сжимают мои полушария.
На коже остаются следы от пальцев, но мне мало. Я кусаю губы, хотя и понимаю, что молчать всё равно не смогу. Хорошо, что Тимур крепко спит.
У меня вырывается протяжный стон, и Динар тут же заменяет грубость нежностью, подводит меня к кровати и опрокидывает на матрас, устраиваясь рядом. Гладит рукой низ живота и будто невзначай задевает резинку трусов и мой шрам от кесарева. Его губы и руки везде. Я близка к помутнению рассудка. Едва дышу, мечтая, чтобы не останавливался, продолжал трогать и ласкать. Влажные горячие губы впиваются в шею, и до слуха доносится, как он возится с ремнём на джинсах. Тело сводит судорогой от предвкушения. Кажется, я сойду с ума, если не почувствую его в себе.
Когда мы избавляемся от остатков одежды, придвигаюсь ближе, обнимаю Динара за шею и перебираю пальцами жёсткие волосы на затылке. Он жадно меня целует, тараня языком. Воздуха катастрофически не хватает, но это последнее, о чём я сейчас думаю. Наши взгляды встречаются, и он медленно входит в меня. Действительно старается быть нежным, но я хочу его силу. Хочу его в себе. Без остатка. Двигаюсь навстречу бёдрами, царапаю его плечи в знак протеста.
— Совсем не хочешь нежно, да, маленькая? — шепчет он сквозь стиснутые зубы и быстро меняет правила.
Наращивает темп толчков, входит мощно, интенсивно, и я вскоре срываюсь в пропасть, сотрясаясь в экстазе. Наблюдаю за Динаром, которого накрывает следом. Он красиво кончает — я слежу за его лицом в это мгновение. Волна оргазма отступает, но его глаза всё такие же тёмные. Он просовывает руку между нами, растирает пальцами сперму по моему лобку, проводит ими по половым губам, не сводя с меня напряжённого взгляда. Если бы я могла, то кончила бы ещё раз от интимности этого момента. Почему он вызывает такие эмоции и чувства? И почему каждый раз они такой силы, что на глаза наворачиваются слезы?
— Скажи, как так получилось, что ты забеременела? — вдруг спрашивает Динар. — Мы ведь предохранялись, я всегда контролировал этот процесс. Ты пропустила приём таблеток?
— Всего пару дней. Мне было от них нехорошо и постоянно тошнило. О том, что нахожусь в положении, я узнала на юге. Сначала сильно испугалась ответственности. Одна, в другом городе, без близких... Потом пошла на УЗИ. Срок поставили десять недель. Я увидела нашего ребёнка на мониторе, мне дали послушать его сердцебиение и... всё. Поняла, что пропала. И заодно нашла своё успокоение. Ты меня очень обидел, Динар. Я презирала тебя за то, что ты так со мной поступил, но когда услышала, как бьётся его сердечко… Осталась лишь горечь, что мы никогда не будем вместе. Спустя несколько месяцев я впервые увидела сына... Мне его медсестра принесла, когда я отошла от наркоза. Он тёмненький, крошечный, красивый... Над нами всё отделение умилялось и многие подшучивали, что мне нужно бы сделать тест ДНК, вдруг перепутали с кем-то из детей. Но я точно знала, что не перепутали, а он твоя маленькая частичка...
Между нами повисает тишина. Динар меняется в лице. Никогда ещё я не видела в его глазах столько отчаяния и боли.
— Ты говорил, что я бы до тебя не дозвонилась... Потому что был в реанимации?
Асадов тяжело вздыхает и отводит взгляд.
— Да, в тот день, когда ты рожала Тимура, мне... тоже было не совсем хорошо, — чужим голосом говорит он.
— Как это случилось?
Касаюсь пальцами выпуклой белой отметины, чуть ниже ключицы. Динар заметно напрягается и морщится. Ему действительно неприятно, когда я прикасаюсь к его шрамам?
— Я должен был встретиться с Пашей. Он как раз прилетел из другого города. Мы чуть-чуть разминулись. Буквально на полчаса. За это время я много крови потерял, ранение было серьёзным, я ушёл в глубокую отключку. Долго не приходил в себя. Если бы не появление Паши, возможно, всё по-другому закончилось бы.
Намекает, что мог бы не выжить? От этой мысли
