Номер Один (СИ) - Андерсон Диана

— Люблю тебя, — прошептал я у ее уха, нежно целуя. — Больше никогда не сделаю тебе больно.

— Все хорошо, — тихо отозвалась она, и мне наконец-то стало легче. — Чертов первый раз, — слабо хихикнула она.

Целуя ее в губы, я немного ускорил темп, чувствуя, как под моим напором таит ее тело. Тина постанывала, прикрывая глаза, а я с каждым разом чувствовал все большее нарастающее возбуждение. Почувствовав приближение финала, я еле сдержался чтобы не зарычать как израненный зверь, и выдохнув, застонал в подушку у ее головы. Девушка обмякла в моих объятиях, а я весь мокрый от пота, примкнул к ее нежной шее, не в состоянии отстраниться от любимой.

— Ты в порядке? — привстав на постели, я посмотрел в ее распахнутые глаза. Тина кивнула, а ее глаза сияли как два озера. Ее лицо было таким невозмутимым и красивым, что, потянувшись к девушке, я страстно прижался к ее губам.

Я проснулся, когда еще не было семи. Подумав, что все случившиеся ни что иное, как бурный эротический сон, который беспокоил меня уже на протяжении почти четырёх месяцев, я слегка вытянулся на кровати и задел руками нежное тело. Рядом со мной, спиной ко мне лежала Тина, обнаженная, сейчас прикрытая одеялом лишь по пояс. Ее белокурые локоны спадали с ее плеч, разместились на моих подушках и частично на простыни. Я покачал головой и тихо выдохнул, вспомнив о прошедшей ночи. Что-то промурлыкав во сне, девушка развернулась и приоткрыла глаза. Ее губы были распухшими от моих поцелуев, и этот оттек не сошел даже за всю ночь.

— Доброе утро, — пробормотала она и прикрыла глаза. При утреннем ярком свете я мог рассмотреть ее целиком: ее розовые пухлые губы так и манили искусать их, а кожа была молочного оттенка с выступающими розовыми пятнами, очевидно оставленными мною этой ночью в порыве страсти. Чувствуя приближающееся возбуждение внизу, я коснулся губами ее плеч.

— Доброе, — я опустил свою ладонь на ее плечо, и развернув на постели, навис сверху. Девушка распахнула свои небесно-голубые глаза и растерянно посмотрела на меня снизу верх. Я коснулся губами ее шеи, такой теплой и нежной, Тина дернулась, стараясь прикрыть свою грудь одеялом. Я тихо засмеялся.

— Брэндон, — выдохнула она мое имя голосом с хрипотцой. — Мне нужно домой, иначе мама меня убьет.

— Тише, — прошептал я. — Еще слишком рано.

Успокоившись, нехотя Тина растянулась на моей постели, позволяя мои губам шарить по ее телу. Как же мне хотелось расцеловать ее всю и продолжить прошлую ночь, но пока это было всего лишь мечтой. Нехотя, привстав на постели, девушка подняла с пола свое нижнее белье и растерявшись, отвернулась в сторону. Поняв ее без лишних слов, я сам быстро оделся и почему-то в эту секунду мне стало безумно неловко.

— Твоя мама скоро должна прийти, — прерывисто сказала Тина, помогая мне застелить постель. В эту секунду глаза девушки округлись словно от шока, и пораженная, она резко отвернулась. Тина побледнела, а я недоумевая подошел к ней, пытаясь понять причину ее поведения. Меня осенило, когда я заметил несколько капель крови на простыни.

— Нужно застирать, — пробормотала она, смущенно отворачиваясь от меня. Мне казалось, что Тина может начать рыдать в любую секунду. — Как же стыдно…

— Это вовсе не стыдно, — опешив, возмутился я. Как она могла называть стыдом то, что произошло между нами? Наверное, Тине было неловко от того, что я увидел это, хотя мне было ужасно жаль, что я был недостаточно с ней нежен. — Оставь все как есть, я сам постираю.

— Не говори глупостей, — встрепенулась Тина, выхватывая из моих рук постельное белье. — Я умру со стыда, если не уберу это.

— Послушай, — предупредил я ровным тоном, приближаясь к ней. — Будет лучше, если это сделаю я, — добавил я, забирая у нее ткань. — Если моя мама увидит, что ты стираешь мое постельное белье, тогда да — будет очень неловко.

В том, что моя мама будет недовольна тем, что Тина провела со мной ночь — я совершенно не сомневался. Как бы ужасно это ни звучало, но это не имело для меня значения. Я любил свою маму, но мои отношения не должны были касаться ее. Успокоив свою девушку, я приобнял ее за плечи. Вскоре Тина пришла в себя и крепко прижалась ко мне.

— У меня есть еще кое-что для тебя, — вспомнив о еще одном своем подарке, я достал коробочку из кармана джинсов, и протянул ее своей непонимающей девушке.

Тина округлила глаза, а затем открыв коробку молча застыла. Я сам вытащил кольцо из коробки и кивнув, надел его ей на палец. Она было обычным, из серебра, с полудрагоценным камнем голубого цвета в тон ее глазам. Я знал, что следующее кольцо, которое я надену ей на палец, обязательно будет обручальным.

— Это ни к чему тебя не обязывает, — заметив замешательство на ее лице, предупредил я. Девушка, широко улыбнувшись, крепко обняла меня, целуя. — Я хотел подарить это тебе вчера, но сама понимаешь, нам было не до этого.

Тина тихо хихикнула, обнимая меня за шею.

— Я очень счастлив, что ты наконец стала моей, — честно признался я, легко коснувшись ее губ.

— И я, — ответила она.

Я отвез Тину домой на машине мамы, которую она вчера оставила дома. Девушка незаметно прошмыгнула домой, к счастью у нее были ключи, а Тереза была у родственников на праздниких. Так что никто не заметил отсутствия Тины прошлой ночью.

Когда я вернулся домой, мама вовсю хозяйничала на кухне, и заметив меня, лишь вздохнула. На ее лице читался немой упрек, но я был слишком счастлив, чтобы вступать с ней в очередной неприятный разговор. Заметив несколько неубранных со вчерашнего дня коробок у елки, я решил отнести их, и те альбомы, что вытащила Тина на прошлой неделе, обратно в подвал. Пошатнувшись от веса коробок на ступеньке, я обронил альбом, и подняв его с пола, заметил одну фотографию, выпавшую из него. На ней были две девушки, стоящие рядом и улыбающиеся. На обороте было написано:

«Карнавал, сентябрь 1988 года».

Я видел раньше эти черно-белые фотографии из юности моей мамы, но не придавал особого значения изображению. Лишь сейчас, улыбнувшись, я еще раз посмотрел на фото и приглянувшись, заметил знакомую фигуру рядом с моей мамой. Это была Сидни Кренстон, мама Тины.

— Мам, — я приблизился к маме, хлопочущей в раннее утро у плиты. По кухне разнесся запах ароматных блинчиков. — Я тут нашел фото, — я показал карточку своей родительнице, указывая на снимок. — А что рядом с тобой делает мама Тины?

Я много раз видел этот снимок в детстве, и сейчас до меня стало доходить, почему лицо миссис Кренстон мне казалось каким-то отдаленно-знакомым. Женщина не сильно изменилось за двадцать с лишним лет, однако здесь по фото я бы никогда не подумал, что она владеет огромным состоянием.

Мама громко выдохнула, упираясь в столешницу.

— Нужно было выбросить эти фотографии, — пробубнила она себе под нос.

— Что случилось? — спросил я снова.

— Сидни, — прочистив горло, продолжила она. — В прошлом, она была моей лучшей подругой.

Меня словно окатили ледяной водой. Я бы никогда не подумал, что такое может иметь место быть. Внимательно слушая маму, я сглотнул.

— Но это было раньше, — добавила мама. — Поэтому сынок, я прошу держаться от ее дочки подальше, — предупредительно заявила она. — Хотя я уже поняла, что тебя бесполезно об этом просить.

— Угу, — твёрдо кивнул головой. — И что случилось дальше? Если ты хочешь, чтобы я оставил Тину в покое, — заявил я, в упор глядя на мать, — То ты должна объяснить мне, что у вас случилось.

Глаза мамы расширились от удивления после моих слов.

— Мы с Сидни были подругами, — начала она свой рассказ. — Познакомились с двумя крутые ребятами, влюбились, — продолжила она, прочистив горло. Ей было тяжело говорить об этом, но мама все вспоминала с долей тихой грусти. — Вышли замуж и родились вы, — завершила она. — А потом лучший друг твоего отца, предал его, отчего вскоре твой отец умер.

У меня перехватило дыхание от циничного пересказа мамы.

— Отец Кристины и был близким другом твоего покойного отца, — отрезала мама.