Култи (ЛП) - Запата Мариана

И даже когда любимый спортсмен моего отца был в соседней комнате, самый важный мужчина в моей жизни все равно ставил меня на первое место.

— Какого черта ты пошла к доктору? — рявкнул он.

Десять минут спустя я рассказала ему все, ну, почти. От неудачной игры в софтбол до того, как Култи отвез меня к доктору, разговора с мистером Кордеро, и, наконец, о том, как сегодня утром ко мне заявился Немец.

Под конец папа покачал головой, в его глазах читался гнев.

— Cabrones (исп. тупицы, сволочи). Мы подадим на них в суд, если они что-нибудь предпримут, — сказал он, все еще злясь на мистера Кордеро. Что было с этими мужчинами и судебными исками? — Мы побеспокоимся об этом позже. Я не нарушала никаких условий своего контракта, поэтому не думаю, что они могут что-то сделать. — Я действительно надеялась на это. — Сам-знаешь-кто сказал мне не беспокоиться об этом. — Папа прищурился, но неохотно кивнул.

— Готов увидеть свою настоящую любовь? — спросила я с улыбкой.

Папа легонько шлепнул меня по затылку.

— Не знаю, почему мы не отдали тебя кому-нибудь на удочерение, — сказал он, поднимаясь.

Я пожала плечами и последовала за ним из комнаты, заметив, как медленно он идет и как посмотрел из-за угла, словно ожидая, что кто-то выскочит из ниоткуда и напугает его до смерти. На кухне мы нашли Култи, сидящего за маленьким круглым столиком, втиснутым в угол комнаты, со стаканом воды перед ним и с тарелкой арбуза, хиикамы, сельдерея и брокколи. (Примеч.: Хиикама — исп. Jicama — популярный в Мексике корнеплод, который едят как сырым, так и приготовленным. По вкусу напоминает что-то среднее между яблоком, орехом кешью, китайской грушей и кокосом).

Мама искала что-то в холодильнике.

Немец встал, и, не говоря ни слова, протянул папе руку.

И мой бедный, пораженный присутствием звезды папа взглянул на него и, совсем не похожий на себя самого, робко протянул только слегка дрожащую руку и сжал руку Култи.

— Рад снова видеть вас, мистер Касильяс, — сказал Култи на плавном испанском, не сводя глаз с моего отца.

Мне пришлось зажать нос, когда папа быстро кивнул в ответ, громко втянув воздух. Подойдя сзади, я сжала папины плечи и прошептала ему на ухо, что ему нужно представить, как звезда какает, прежде чем села рядом с Немцем и стащила кусок арбуза с его тарелки.

Папа сел рядом со мной, напротив Култи, глядя куда угодно, только не на Короля. Это был тот самый человек, который не знал, как вести себя в кинотеатре, не говоря уже о церкви. Громкий, общительный, самоуверенный, с упрямым характером, который был всем хорошо известен… сейчас он спокойно сидел на стуле.

Именно об этом я и беспокоилась, когда привезла Култи в Сан-Антонио. Я хотела провести время с родителями, чтобы отец не был настолько напуган, что даже отказывался говорить. Я не собиралась смущать его, указывая на то, как странно он ведет себя перед Немцем, и решила попытаться проявить немного терпения. Мы — или, по крайней мере, я — собирались пробыть здесь следующие три дня. Мы с Култи не обсуждали, есть ли у него другой способ вернуться в Хьюстон, но тот факт, что он не упомянул об отъезде, тоже не ускользнул от меня.

Так что посмотрим, как все пойдет.

Култи подтолкнул тарелку в мою сторону, я улыбнулась, взяв кусочек хиикамы. И тут меня осенило.

— А где Сеси? — спросила я родителей.

Папа приподнял брови, но ответила мне мама:

— В своей комнате.

Конечно, в своей комнате. Не было ни одного чертового шанса, что она не знала о том, что я вернулась домой. Младшая боль в моей заднице.

— Кто такая Сеси? — спросил Култи, держа в руке кусок брокколи.

— Моя младшая сестра.

Он моргнул.

Я пожала плечами. Что еще я могла сказать? Что моя сестра ненавидела меня до глубины души и это иногда усиливалось, в зависимости от разных фаз луны?

К счастью, он больше ни о чем не спрашивал. Я знала, что когда Сеси вела себя ужасно, папа принимал это близко к сердцу, и тогда мама злилась, что мы не были по отношению к Сеси более понимающими и терпеливыми. Я была с ней терпелива. Я еще ни разу не ударила ее, несмотря на то, что она заслужила это десятки раз.

Мама села за стол и начала расспрашивать, есть ли у нас планы на завтра, а потом сказала, что меня хотят видеть тетушки и кузины. Довольно скоро стало поздно, было около десяти вечера, и я широко зевала, удивляясь, как, черт возьми, мой отец держался и не издал ни единого вздоха, ведь я знала, что он тоже привык рано ложиться спать.

Тишина была неловкой и странной. Я обменивалась взглядами с Култи и мамой, в то время как папа избегал смотреть нам в глаза.

Ладно, с меня хватит.

— Хочешь, я покажу тебе, где ты будешь спать? — спросила я Немца.

Он кивнул.

В доме была только одна гостевая спальня. Возможность спать сегодня в комнате Сеси отпала сама собой, так как моя младшая сестра даже не собиралась выходить из своей комнаты, чтобы поздороваться. Култи последовал за мной из кухни, и мы прошли мимо маленькой гостиной с жестким диваном, скорее прочным, чем комфортным. Я почувствовала, что мой глаз немного дернулся. Этот диван был для «непрощенных», и я ни за что не собиралась изгонять своего друга на эту покрытую тканью скалу.

То, что когда-то было комнатой моего брата, давным-давно перекрасили и превратили в гостевую спальню для всех, кто у нас останавливался, пока был в городе. Мои родители не были поклонниками покупки новых вещей, особенно если старые все еще могли хорошо послужить, поэтому я точно знала, что найду, войдя в нее. От нас с Сеси осталась старая мебель, с тех пор как я жила здесь еще до поступления в колледж.

Двухъярусная кровать.

Просто две полноразмерные кровати одна внизу и ее близнец наверху. Я чуть не улыбнулась, когда Култи даже глазом не моргнул, увидев комнату.

— Добро пожаловать в отель «Касильяс». — Я протянула руку, изображая презентацию, позволяя ему осмотреть черную металлическую двухъярусную кровать, тридцатидюймовый телевизор с плоским экраном на комоде (Примеч.: диагональ 76 сантиметров) и различные плакаты и статьи об Эрике и обо мне на стенах, которые мои родители перенесли сюда после того, как Сеси выразила свое недовольство тем, что они развешены по всему дому. Она не могла жить с тем, что ее постоянно тыкали в лицо нашими достижениями, или что-то в этом роде. Она вела себя так, будто нам подарили то, что мы имели. Просто «природный талант» и генетика сделали свое дело. Ха.

— Где будешь спать ты? — спросил он, бросая наши сумки на пол.

— М-м-м…

— Тут же, — пропищал папа, проходя мимо гостевой спальни в свою, которая находилась в конце коридора.

— Buenas noches! (исп. Доброй ночи!), — бросил он через плечо, будто проговорил с нами весь вечер.

Остаться и спать с Немцем в одной комнате? Дважды, когда я приводила с собой бывшего теперь парня, папа заставлял его спать в гостиной, но Култи? Я серьезно сомневалась, что мой возраст имеет какое-то отношение к тому, что отец заточил нас вместе в этой маленькой спальне. Если бы знал заранее, что я привезу Короля, уверена, он бы вытащил двуспальный матрас.

Типично.

Я могла бы поспорить с ним об этом, но действительно ли я хотела спать на полу в родительской спальне или втискиваться на жесткий диван? Нет, спасибо.

— Не возражаешь, если я лягу наверху? — спросила я.

Эти орехово-зеленые глаза смотрели на кровать, и, мне кажется, я видела веселье или что-то похожее на это, судя по тому, как он смотрел на нее. Он покачал головой, не сводя с нее взгляд.

— Нет. Ты можешь взять и нижнюю.

— Ты слишком высокий для верхней, — объяснила я ему. — Бери нижнюю. Матрас на ней тоже новее.

Он искоса взглянул на меня и кивнул, прежде чем занести наши сумки глубже в комнату, а затем присел, чтобы покопаться в своей.

— Соседняя дверь — это ванная. Бери на кухне все, что хочешь, мой дом — твой дом. Обычно все спят крепко, так что ты никого не побеспокоишь. — Я побарабанила пальцами по ноге, пытаясь сообразить, не забыла ли сказать что-нибудь важное. Вроде это все. — Я хочу посмотреть, не спит ли моя сестра, прежде чем лечь спать.