Позволь ей уйти (СИ) - Монакова Юлия

Даша, как и накануне, осталась в больнице до вечера.

Когда Мила с мужем уехали домой, Павел заснул. Даша сходила в местный буфет, наскоро перекусила и снова вернулась в палату. Волноваться в принципе было не о чём, она и сама прекрасно видела, что за Павлом здесь отлично ухаживают, заботятся не только о его физическом состоянии, но и о душевном комфорте. И всё же… она не могла заставить себя уйти, словно боялась — стоит ей отъехать хоть ненадолго, с ним случится что-нибудь непоправимое.

Открыв глаза и увидев Дашу, которая тихонько сидела рядом с его кроватью на стуле и читала, Павел осторожно потянулся за бутылкой воды на тумбочке и нечаянно коснулся Дашиной руки. Она сразу встрепенулась, заволновалась:

— Что случилось? Голова болит?

— Всё хорошо, Даш, я отлично себя чувствую. Просто пить хочу.

Сделав пару глотков из бутылки, он перевёл взгляд на Дашу и сочувственно спросил:

— Устала? Может, тебе стоит поехать домой и отдохнуть?

— Да с чего мне уставать, — удивилась Даша.

— Ну да, как сиделка тут около меня с утра до ночи…

— Ах, так я тебе надоела! — шутливо возмутилась она. — Тогда, конечно, могу и уехать…

— Тш-ш-ш, — Павел с улыбкой приложил палец к губам и покачал головой. — Иди сюда, — он похлопал ладонью рядом с собой.

Она пересела к нему на кровать. Павел обхватил её одной рукой и жестом попросил, чтобы она наклонилась. Даша исполнила его просьбу.

— Поцелуй меня, — негромко сказал он. Даша прикоснулась к его сухим и горячим губам… и тут же захлебнулась этим поцелуем, не могла им напиться, словно провела несколько суток в пустыне без капли воды.

— Ну что с тобой, глупыш? — спросил он так ласково и тревожно, что глаза у неё заволокло слезами.

— Всё в порядке, — выдохнула она.

— У тебя всегда всё в порядке. Сильная, независимая, невозмутимая Даша, — пошутил он. Провёл указательным пальцем по её дрогнувшим губам, погладил их… — Точно всё хорошо?

— Угу, — сказала она, почти не соврав. Всё действительно было замечательно, но… осадок от встречи с Милой так и не проходил. Вроде и вела себя та почти безупречно — не придерёшься, а всё-таки в её присутствии Даша всё время подсознательно ждала подвоха. И даже сейчас — после того, как Мила ушла — глубоко в душе до сих пор саднило, точно с едва затянувшейся раны сорвали корочку. Слёзы стояли где-то близко-близко, Даша понимала, что одно неосторожное слово или действие — и она расплачется, чего ей ужасно не хотелось.

— Поезжай домой, — повторил Павел. — Ложись сегодня спать пораньше, ты устала. И вот ещё что… не надо из-за меня забивать на учёбу и работу, ладно? Я в полном порядке. Меня обещали выписать уже через неделю, я спокойно буду долечиваться дома… Не стоит так переживать.

Наверное, он был прав. Даша и сама понимала, что ей надо переключиться хоть ненадолго на что-нибудь другое. В конце концов, в универе на днях начиналась зимняя сессия, а в голове у Даши была абсолютная пустота. Она даже не помнила список экзаменов, которые её курсу предстояло сдавать. Хорошо, что все зачёты она проставила ещё до Нового года, успела — а потом возобновившийся роман с Павлом так закрутил её, что стало просто не до учёбы.

— И ещё кое-что… — он помолчал, словно собираясь с мыслями. — Тёма скоро уедет в Калининград, ему надо провести немного времени с семьёй. А затем он отправится в Америку, и… я останусь один. Ты… — он нервно сглотнул, — не хотела бы жить со мной?

— В смысле, в вашей с Артёмом съёмной квартире? — ошеломлённо уточнила она.

— Ну да. Конечно, если это слишком быстро, если ты не готова вот так сразу, то… можешь приезжать хотя бы на несколько дней в неделю. Просто я хотел бы, чтобы мы жили вместе, — закончил он.

Даша догадывалась, что это предложение символизирует не столько переход их отношений на новый уровень (хотя и это, конечно, тоже), сколько банальную потребность Павла в человеческом тепле. Он никогда не жил один и отчаянно нуждался хоть в ком-то рядом.

— Можно я подумаю? — серёзно спросила она. — Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, но… это всё-таки очень важное решение.

— Понимаю, — кивнул он. — Я не тороплю. Просто знай, что я этого хочу. Очень. И я, естественно, поговорю с твоими родителями… наверное, мне следует с ними наконец-то познакомиться? Если ты не возражаешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Спасибо, Паш… — одна предательская слеза всё же капнула из глаза, упав на руку Павлу. Он заметил, поднёс ладонь к лицу, задумчиво слизнул каплю, а затем искренне удивился:

— Ну надо же… солёная. Даш, ты плачешь настоящими человеческими слезами?!

— Да ну тебя, — она не выдержала и засмеялась. — Что ты из меня робота какого-то делаешь!

— Ты не робот. Ты очень сильная и храбрая девочка. Я так хотел бы тебя сейчас крепко-крепко обнять… жаль, что нельзя.

Сердце у неё буквально разрывалось от нежности, признательности и любви, но Даша взяла себя в руки и не стала рыдать. Только не здесь, не в больнице, не в его присутствии…

Вечером в палату дружной, шумной и весёлой толпой ввалились коллеги Калинина по театру, и только после этого Даша решилась наконец поехать домой — теперь Павел не должен был скучать.

— До завтра, — быстро шепнула она ему на ухо, Павел чмокнул её в щёку на прощание. Глаза его оживлённо блестели, он забрасывал коллег и друзей вопросами, улыбался, шутил и вообще выглядел невероятно окрылённым. Видно было, что он уже жутко соскучился по театру и его атмосфере. Милка была права: танцы — его жизнь, даже больше, чем жизнь.

Даша попрощалась с медсестрой на посту, забрала из гардероба свой пуховик и вышла на свежий воздух. Утром немного вьюжило, а днём ударил крепкий морозец — и сейчас, пока Даша шагала по тускловато подсвеченной цепочкой фонарей дорожке, протоптанной между кустами больничного парка, под ногами у неё уютно поскрипывал чистый свежий снег.

Вдруг показалось, что за спиной негромко окликнули её по имени. Удивившись, Даша обернулась.

И в ту же секунду кто-то дёрнул её за руку, бесцеремонно стаскивая с тропинки — вбок, в кусты, в непроглядную темноту.

=96

Сначала она онемела от ужаса, но уже через секунду, опомнившись, пронзительно завизжала. Точнее — попыталась завизжать. При первых же звуках, вырвавшихся из её горла, крепкая сильная ладонь зажала ей рот — так, что Даша чуть не задохнулась. Неизвестный напал на неё со спины, поэтому девушка даже не могла увидеть его лица. Однако она не собиралась так легко сдаваться и смиренной овечкой ждать, пока её волокут куда-то в кусты: изо всех сил, какие только у неё имелись, Даша с яростью впилась зубами в эту ненавистную ладонь, стараясь прокусить её как можно больнее, одновременно отчаянно брыкаясь, лягаясь и извиваясь. Она понятия не имела, что с ней собираются сделать (убить, изнасиловать, ограбить?) и насколько опасным может быть сопротивление, мало ли — а вдруг у напавшего на неё урода есть оружие. Но инстинкт самосохранения подсказывал Даше только одно: ни в коем случае не проигрывать, не уступать с самого начала — это был единственный шанс спастись. Сбить злоумышленника с толку, спугнуть его, любым путём помешать осуществить задуманное… Потом могло быть уже поздно.

Неизвестный глухо застонал и со свистом выругался сквозь зубы:

— С-с-сучка…

Однако руку от её рта не убрал, и Даша ощутила во рту солоноватый вкус крови. Чужой крови… Её передёрнуло, к горлу подкатил комок тошноты, и она забилась в этой железной хватке с удвоенным упорством и отчаянием.