Родное сердце (СИ) - Багрянцева Светлана

Так она и сделала. Доехала до любимого салона красоты, но сначала решила выпить кофе с пирожным в кафе, расположенном рядом. Тут же стоял киоск, в котором бойкая бабуля торговала газетами.

— Покупайте свежий номер местной газеты. Сенсация, вся правда о семье предпринимателей Полонских и Балабиных! — выкрикнула бабушка, завидев её и ещё нескольких людей.

Люба замерла от шока, но потом двинулась к киоску. Мужчина и женщина стояли впереди и купили злосчастную газету. Люба тоже приобрела печатное издание. Пить кофе резко расхотелось. Она снова села в автомобиль и через пять минут уже припарковалась на стоянке одного из торговых центров города.

Взяв в руки газету, Люба увидела на развороте своё фото, где она гуляет с Володей и его сыном. «Вся правда о семьях предпринимателей Полонских и Балабиных. Какие скелеты таились в шкафах этих семей? За что пострадал бедный ребёнок? Причём тут восточная золушка?» — прочитала она заголовок. Внизу указывалось, что сама статья на второй странице. Дрожащими пальцами открыв газету, она начала читать.

Тот же журналист под псевдонимом «Клякса», которого она уже знала, вывозил такое, что волосы дыбом встали. Он писал о любви Володи Полонского к детдомовской девушке. О том, как его мать была против союза. Как Люба Балабина обманом забеременела и заставила жениться, на что Элина Полонская была не против. Потом рассказывалось о Арсении Калининой, у которой нашёлся брат, искавший её. Девушка оказалась пропавшей дочерью долларового мультимиллиардера из Арабских Эмиратов. Арсения теперь богатая наследница. Далее говорилось о подставе с драгоценностями и беспричинной ревности Любы к няне пасынка. Противный пацан раскрывал все секреты. Как она воровала деньги больных детей, как избивала невинных деток ещё в школе, будучи старшеклассницей. Далее шло короткое подтверждающее интервью той, кого она считала своей подругой.

— Люба никогда не любила детей. Она всегда считала их грязью под своими ногами. Я не могу даже сказать, какие выражения всегда были в адрес детей, потому что это сплошные нецензурные слова. Она настоящая Чайлд-хейтер — это человек, который ненавидит детей, — говорила о ней Света Головко.

Люба, нервно сглотнув, вытерла пот со лба и продолжила читать. Клякса рассказал о её диагнозе, который родители скрыли от всех. Он коротко объяснял, что это за болезнь. В противовес этому шёл короткий рассказ о благотворителе и спонсоре детского дома Владимире Сергеевиче Полонском. Потом шло фото мальчика и рассказ о похищении. «Кто знает, что может сделать детоненавистница с ребёнком, особенно если он мешает её счастью с мужем? Ведь мальчик рождён не от неё. Возможно ли, что у дочери четы Балабиных наступил рецидив в её психическом заболевании и она сама избавилась от ребёнка, свалив всю вину на няню малыша? Впрочем, в этом разбираться можно до бесконечности. Сейчас самое главное найти мальчика. Максиму Полонскому полтора года. Волосы светлые, глаза голубые. Мы печатаем его фото. Кто видел ребёнка, просьба сообщить по телефонам…» — так заканчивалась статья.

— Чёрт, проклятый писака! — заорала Люба и вдруг услышала трель телефона. Она включила громкую связь и услышала резкий голос.

— Ты во что меня втравила, сука?! Значит так, если немедленно не скажешь, где пацан, я тебя на куски порежу! — заорал Виталик.

— Не ной, гондон вонючий! Или ты забыл о видео, где ты в девочку-малолеточку свой хрен пихаешь?! Мне было шестнадцать лет, Виталя, забыл?! Я ментам покажу, и тебя посадят!

— Кто тебе поверит после этой статейки, что ты не сама мне отдалась? Я не знал, для чего тебе нужно было встречаться с Яном. Сдала ребёнка на реквизит, уебище ты лесное. Я вместе с тобой сидеть за это не буду. Если через час пацана бабке с дедом или няньке не отдашь, я приеду и буду в тебя запихивать всё, что под руку попадётся. Урою сучку, если не скажешь, где пацан. Час, Люба, время пошло, — зло прорычал бывший любовник и отключился.

Люба лихорадочно соображала, что делать. Виталик был не самым весомым бандитом в городе, но имел связи. Если он обратится за помощью к смотрящему, ей хана. По её душу соберётся вся городская шваль и пропустит по кругу за такую подставу собрата. Нужно было валить из города, причём срочно. Вот только тачка у неё больно приметная. Она пролистала газету до последней страницы, там где были объявления, и по счастью наткнулась на нужное. «Продаю Жигули тысяча девятьсот девяностого года выпуска. Машина снята с учёта. На ходу. Можно на запчасти. Цена тридцать тысяч». Люба улыбнулась и тут же позвонила по указанному в объявлении номеру. Потом она вызвала такси и поехала забирать новую тачку. По дороге заглянула в салон продажи телефонов. Она знала, что тут продают левые симки. Таксист ждал, пока она купит новенький смартфон и карту. Потом отвёз до гаражей на окраине города.

Продавцом машины оказался запойный забулдыга с красным носом. Тачка ему досталась в наследство от отца, но он её снял с учёта, так как не умел водить и решил продать. Люба выдала дышащему перегаром мужику наличные и спросила:

— Система спутникового слежения тут есть?

— О чём вы, мадам? В этом раритете даже противоугонки нет. Но мотор стучит исправно. Батя пока не помер, ухаживал за старушкой, — захохотал мужик, пряча деньги в карман ватника.

Люба взяла предложенные ключи, села в раритет и благополучно уехала. Она бы не сказала, что машина была идеальная, но позволяла доехать до нужного места. А пока она добралась до ближайшего торгового центра в этом убогом спальном районе и припарковалась.

Теперь было не до шику. И следовало закупиться всем необходимым, тем более что она заранее сняла с карточки крупную сумму. Светить кредиткой — то же самое, что наводить на свой след, поэтому в магазинах она расплачивалась наличными. Сперва приобрела тёплую зимнюю куртку и одежду на смену. Тёплый свитер до середины бедра тоже не помешал. Следующим этапом был магазин постельного белья, а потом супермаркет. Тележка доверху забилась различными консервами и соленьями. Потом она набрала копчёностей, которые могли долго храниться на холоде и добавила сюда соки и ультропастеризованное молоко. Пробив всё это на кассе, Люба сгрузила всё в багажник и вернулась. Теперь в тележке валялась посуда и пятилитровые бутылки с водой. Она улыбнулась: на том, что она взяла, можно прожить пару месяцев, а потом она найдёт способ выкрутиться. Всегда находила, так будет и в этот раз. В конце концов, родители помогут. А куда они денутся?

Через полтора часа Люба сворачивала в лес, на петляющую между деревьев грейдерную дорогу. Здесь было не чищено, но в этом году снега оказалось не очень много, поэтому машина с трудом, но продиралась вперёд. Целью была заброшенная и забытая деревенька «Боровники». Когда-то, ещё будучи семнадцатилетней школьницей, Люба приезжала сюда с любовником. Мужчина был красив, сексуален, но женат. Он возил её в старый дом своей семьи, который они даже как дачу не использовали. Дед любовника был председателем колхоза, и поэтому среди деревянных строений у него одного имелся добротный кирпичный дом. В девяностые дед ещё успел перекрыть крышу, и домишко стоял как новенький.

Люба припарковалась прямо у калитки, потому что забор был сломан и ей удалось въехать во двор. Она вышла из машины и потянулась. Только бы ключи лежали на прежнем месте.

Вокруг стояли покосившиеся дома и жуткая мёртвая тишина, иногда нарушаемая скрипом проржавевших калиток.

— Никого нет, ну и отлично, — она приподняла половицу на крыльце и вынула ключ.

Когда открыла дверь, на неё пахнуло пылью и застарелым помещением. В коридоре нашлись сложенные стопкой дрова. Люба знала, что в сарае их осталось много, а ещё уголь имеется.

— Ничего, я жидкость для розжига прихватила, сейчас затоплю печь, и будет тепло, — буркнула она себе под нос.

К ночи Люба умаялась, но была довольна. Она смогла затопить печь, проветрить комнаты и слегка прибраться. Кругом лежал слой пыли, и, как бы она ни хотела, но пришлось взяться за тряпку. На стены она повесила светодиодные светильники на батарейках, так как электричество отсутствовало. Потом разогрела гречку с мясом из жестяной банки и дополнила ужин солёными огурчиками. На душе сразу повеселело. Да, это была ещё та дыра, без электричества и других благ цивилизации, но зато есть колодец во дворе и стоит слегка накренившаяся баня. На полке в спальне стояло много книг. Она села на кухне с книгой и принялась читать и есть свой нехитрый ужин. Чего только не сделаешь, чтобы залечь на дно.