Вера Ветковская - Любовь под облаками
— Я не прячусь, — вежливо произнес букет.
— Но откуда все это? — вырвалось у Гали.
Букет с достоинством ответил:
— У Федора Витальевича повсюду есть друзья. И они всегда готовы выполнить его поручение...
Таня продолжала разыгрывать удивление:
— Подумать только, как нынче преуспевают дворники! Куда до них летчикам международного класса! У летчиков нет таких связей... Вы из цветочного магазина, молодой человек? Я не ошиблась?
— Нет, не ошиблись, — согласился букет. — Федора Витальевича знают и любят в нашем магазине на Остоженке.
— Так он возле вашего магазина метет улицу? — как ни в чем не бывало расспрашивала Таня.
— Федор Витальевич лучший друг нашего заведующего...
— Опять странно, — не умолкала Таня. — Прежде дворников называли просто по именам: Федя, Гриша, Ваня... А теперь — какое почтение к простому дворнику! Может, мы вновь скатываемся в социализм?
Галя не знала, куда спрятать глаза.
Насладившись ее смущением, Таня распорядилась:
— Следуйте за нами, юноша... Вы отнесете этот роскошный букет в мой скромный лимузин.
В машине Галя пыталась сообразить, каким образом ей избавиться от этих цветов. Ольга Петровна замучит ее расспросами о Федоре. Гале же не хотелось ничего объяснять. Благоухание роз затопило салон автомобиля, и Галя вдруг подумала безо всякой видимой связи: «Странно! За эти дни я почти не вспоминала Вацлава...»
Это имя, всегда причинявшее ей боль, впервые прозвучало как будто не внутри нее, а где-то снаружи, точно его кто-то шепнул ей на ухо.
— А я знаю, о чем ты думаешь! Ты хочешь избавиться от веника! — Таня продолжала удивлять Галю своей проницательностью. — Не выйдет, милая! Я лично доставлю букет Ольге Петровне, тебе после того, что случилось, нельзя таскать тяжести. И если ты мне не захотела рассказать, что с тобой произошло, то мать из тебя все выудит! И что самое любопытное, — она посмотрела на Галю в зеркальце, — так это цвет роз... Насколько я разбираюсь, желтые цветы символизируют разлуку...
— Останови машину, — прошипела Галя.
— Зачем?
— Останови, говорят!
Таня притормозила на Тверском бульваре, возле магазина «Наташа».
Галя выскочила на улицу, схватила в охапку букет и побежала к подземному переходу.
Таня с любопытством следила за ней, пока Галя не исчезла из виду.
Вынырнув из перехода, Галя устремилась к памятнику Александру Сергеевичу. Воровато оглядевшись, возложила букет к подножию. И тут же услышала над собой мужской голос:
— Сразу видно, что вы по-настоящему любите солнце русской поэзии, девушка!
Голос принадлежал солидному пожилому мужчине.
— Или вы от какой-то организации? — решил уточнить он.
— Нет, я сама по себе, — сердито откликнулась Галя.
Мужчина обрадованно всплеснул руками.
— Значит, вы должны сказать нам сейчас пару слов, — молвил он. — Гена, дай девушку крупным планом...
И сейчас же из-за спины мужчины вынырнула целая съемочная группа... Оглядевшись, Галя увидела фургончик с надписью на боку: «Телевидение».
Закрывая лицо руками, она ринулась к переходу.
Таня терпеливо поджидала ее.
— Избавилась от вещественного доказательства? — открывая перед Галей дверцу, спросила она. — Напрасно. Хотя я думаю, что это не последние цветы в твоей жизни...
Таня оказалась больше чем права.
...В прихожей родного дома, одной рукой обнимая повисшую на ней Любочку, а другой всплакнувшую Ольгу Петровну, Галя почувствовала сильный аромат роз, шедший из гостиной.
Озадаченная, она заглянула туда. За ней — Таня.
— Что я тебе говорила! — торжествуя, воскликнула она. — Так и есть!
На полу, на столе, на подоконнике в вазах и банках стояли алые розы.
— На этот раз — алые, — констатировала Таня. — Этот цвет символизирует любовь до гроба... А вот и визитка дворника. Ольга Петровна, вы знакомы с дворником?
— Какой же дворник? — с достоинством отозвалась Ольга Петровна. — Это Федор Ступишин, знаменитая личность... Много лет назад он очень серьезно ухаживал за Галочкой...
— Неужели знаменитый Федор Ступишин? — как бы не веря себе, переспросила ехидная Таня. — Тот, который...
— Тот, тот самый, — гордо отозвалась Ольга Петровна.
— Тань, ты вроде торопилась домой... — не очень вежливо заметила Галя.
Таня ухмыльнулась:
— На Тверской во дворике Литинститута стоит памятник Герцену. Может, эти цветы отвезти ему? А на Кропоткинской... Ну ладно, ладно, молчу! Не сердись. Я и правда поеду к себе... Пока, Любочка, пока, женщины... Кстати, имей в виду, Галя, что белые розы символизируют брак...
Белые розы не заставили себя ждать. Их принесли через час.
— Я всегда говорила, что Федор большой души человек, — принимая букет, заметила Ольга Петровна. — Вы так давно не виделись, а он все помнит о тебе...
Ночью Галя никак не могла уснуть.
Она то и дело поднималась, набрасывала на плечи халатик, шлепала на кухню, пила из-под крана, чистила себе яблоко, забывала его на столе, возвращалась, брала в руки книгу — но сон не шел.
Из-под двери Ольги Петровны пробивалась полоска света.
Наверное, мать ждет, что дочь не выдержит и придет к ней поговорить, как часто случалось в ранней Галиной юности; заберется к ней на кровать, и они станут беседовать обо всем на свете, как две подруги.
Когда пришел конец этим разговорам, Галя сейчас не помнила.
Просто в какой-то момент она стала стесняться душевных бесед с матерью, точно это было проявление слабости.
Галя напрягла память.
Пожалуй, их откровениям пришел конец после того, как она прогнала Федора.
Это был первый по-настоящему взрослый ее поступок, во всяком случае, в те времена ей казалось, что это так. Да, она не хотела выглядеть слабой, показывать матери, насколько тяжел был для нее разрыв с Федором, на который она решилась именно потому, что испугалась взрослой жизни и ответственности. Да, именно так!
Желая повзрослеть поскорее, Галя совершила необдуманный, детский поступок. И это только сейчас пришло ей в голову. Тогда казалось — жизни еще впереди непочатый край. Ей не хотелось устремлять ее поток в то русло, о котором мечтали многие ее ровесницы: раннее замужество, дети... И она, держась изо всех сил за свою самостоятельность, на самом деле хотела только одного — чтобы беззаботная, беспечная юность длилась и длилась, как весеннее утро.
Последние годы Галя стала страдать бессонницей, бояться ночей.
Ночью, когда тьма и тишина высвобождают в душе пространство для чувств, на нее наваливалось ощущение глупо, нелепо прожитой жизни, жизни безнадежно испорченной, горькой, одинокой. И ее давило сознание вины — перед Олегом, перед Вацлавом.
