Сьюзан Одо - Грехи и грешницы
— Здесь что тебе, игрушки, приятель? — заорал он, пробиваясь к машине Стива. Жирные щеки водителя раздувались, словно меха у концертино.
— Извини, друг. Я тебя не видел. Я… — Бормоча извинения, Стив по-прежнему не вставал с места.
— Он меня не видел! Не видел! Я что тебе, блин, карлик, что ли, сонный ублюдок?! — наклонившись к Стиву и брызгая слюной, орал толстяк. — Посмотри на мой фургон!
Стив посмотрел на вмятину правого крыла и с облегчением понял, что повреждения незначительны.
— По-моему, ничего страшного, — рискнул заметить он.
— Ничего страшного? Ничего страшного? — возмутился водитель автофургона и грозно насупился.
— Ты что, попугай, что ли? — повернулась к нему Дженет, не обращая внимания на умоляющий взгляд Стива, который, казалось, просил: «Ради Христа, держи свой рот на замке». — Послушай, ты, задница, он же сказал, что извиняется, так что напиши название своей страховой компании, и мы поедем. В любом случае, — добавила она, с презрением глядя на его машину, — еще одна вмятина на твоей рухляди ничего не изменит.
— Рухляди?! Это у тебя рухлядь, наглая сука! Этот фургон стоил мне кучу денег!
— Ну так продавцы же видели, кто перед ними! — Дженет смерила его взглядом и добавила:
— Пожалуй, они не очень по тебе скучают!
— Джен, не надо так волноваться. — Стив положил руку ей на плечо.
— А ты отвяжись! — огрызнулась она, стряхивая его руку. — Если бы ты сосредоточился на дороге, мы не врезались бы в эту передвижную консервную банку!
Рядом с сидевшим за рулем Стивом, одетым в модный темно-синий костюм и белую рубашку с аккуратно завязанным галстуком, толстый водитель выглядел просто нелепо. Вдобавок от него дурно пахло, и салон «фиесты», несмотря на освежитель воздуха, висевший возле зеркала заднего вида, наполнился зловонием.
Толстяк выпрямился и обратился за поддержкой к собравшимся вокруг, жалуясь на ущерб, причиненный его драгоценному автофургону двумя мерзавцами. В толпе было полно людей в красно-белых шарфах — очевидно, они болели за «Арсенал» и как раз возвращались с футбольного матча.
— Ну что, ты так и будешь сидеть? — Дженет ткнула Стива в бок.
Он медленно поднял голову и посмотрел на нее так, будто решал, не являются ли эти слова той самой последней каплей, что переполнит чашу терпения.
— Хорошо! Прекрасно! — сказал он, отстегивая ремень безопасности. Пойду разбираться с этой гориллой. Как хорошо, что мы едем в церковь заодно меня и похоронишь. — И с этими словами он вышел из машины на мостовую — словно древний христианин навстречу стае львов. Толпа сразу притихла.
Дискуссия вскоре зашла в тупик, так как толстяк пытался убедить Стива, что при столкновении его фургон получил еще один, с виду более старый, боевой шрам.
Кроме того, он предлагал уладить дело без всяких страховых компаний. «Двух сотен будет вполне достаточно!» — повторял он как попугай. Спорщики незаметно перемещались к середине дороги, таким образом все больше затрудняя движение транспорта. Машины останавливались одна за другой — как из-за любопытства водителей, ожидавших, что вот-вот начнется потасовка, так и просто из-за того, что было трудно проехать.
Понаблюдав за происходящим, Дженет решила действовать. Сняв с себя шляпу и положив ее на заднее сиденье, она передвинулась на место водителя и, придерживая рукой подол своей коричневой юбки, выбралась из машины.
— Слушайте! — прервав перебранку, сказала она. — Давайте прекратим базар. Мы не собираемся платить за то, чтобы привести эту колымагу в божеский вид. Конечно, он виноват в случившемся, — она кивнула в сторону Стива, — но мы будем платить только вот за эту маленькую вмятину.
Поняли или мне объяснить вам с помощью ругательств?
— Я сам, Джен… — Стив явно побаивался, что ему придется физически расплачиваться за ее длинный язык.
Когда она открыла рот, чтобы заговорить снова, он испуганно схватил ее за руку.
— Слушай! Я ведь сказал — разберусь сам. До сих пор ты не лезла куда не просят!
— Убери свои руки! — заорала она, пытаясь высвободиться. — Вообще больше ко мне не прикасайся!
— Да что с тобой творится? — удивился Стив. — Ты ругаешься как грузчик!
— А говоришь, грубиян — я, — засмеялся толстяк.
— Занимайся своим делом, кретин! — крикнула Дженет, глядя на него с глубочайшим презрением. — Кстати, это хорошо, — с ухмылкой бросила она, потому что если тебе добавить хоть каплю мозгов, то ты станешь слишком опасен!
Но обезьяноподобному водителю все было как с гуся вода.
— Эй, друг, а ты, случайно, не трахал ее, когда в меня врезался? Я думаю, при такой луженой глотке есть только один способ заставить ее замолчать — разве что она любит, чтобы ты трахал ее чем-нибудь другим… Его огромный живот заколыхался от смеха.
Но прежде чем кто-либо успел заговорить, в голову толстяка пришла новая мысль.
— Хотя, — причмокнув от удовольствия, произнес он, — у нее такой острый язык, что, боюсь, она может начисто отрезать тебе женилку!
Толпа все прибавлялась; многие смеялись, видя, как развиваются события.
— Я сейчас тебе скажу, вонючий ублюдок…
— Джен, не надо, — прошептал ей на ухо Стив, безуспешно пытаясь усадить жену обратно в машину.
— Разреши сказать тебе, — повторила Дженет, — что свою женилку ты можешь засунуть кому-нибудь в рот только тогда, когда несчастная женщина будет в наручниках, с завязанными глазами и вдрызг пьяна!
Стив громко застонал и крепче схватил Дженет за руку, боясь, что возмездие будет ужасным.
В толпе кто-то захихикал и выкрикнул несколько одобрительных фраз.
Теперь толстяк пришел в ярость. Если бы было можно, то Дженет уже наверняка сквозь землю провалилась.
— Заткни пасть, ты, непрошибаемая старая сука, — взревел водитель, — а то я сам ее тебе заткну! — И с этими словами поддернул повыше свои мешковатые джинсы.
— Ага, приводи с собой всю армию. Сам-то ты ничего не можешь, кусок сала!
— Джен, хватит! — Стив силой поволок ее к машине.
— Отвяжись, ты! — завопила она, изо всех сил пытаясь вырваться. Оставь меня в покое! Я знаю, чего ты хочешь, только тебе смелости не хватает. Давай, действуй!
— Дженет! — начал он, не в силах скрыть своего волнения. — Джен, в чем дело?
— Я больше не могу, — простонала она, молотя его в грудь кулаками. — Я больше не могу тебя выносить. Уходи, оставь меня в покое.
Откуда-то сзади раздались звуки сирены, и по толпе пронеслось, что сюда едет полиция. В одно мгновение человек-обезьяна вскочил в свой обшарпанный фургон, с визгом покрышек завернул за угол и исчез из виду.
