Элизабет Лоуэлл - Янтарный пляж

– Прошу прощения за прямой вопрос, – сказала Онор, – но когда вы в последний раз слышали о Кайле?

– Месяц назад. В тот вечер я своими руками передала ему панель из Янтарной комнаты.

У Онор язык отнялся, а у Джейка – отнюдь.

– Черт! Я предупреждал Кайла, что от Мэрью одни неприятности!

– Но неприятности-то возникли как раз у меня! – дрожащим от всхлипываний голоском возразила Мэрью. – Он говорил, что мы продадим панель и уедем в Бразилию, где будем красиво жить до конца жизни. Я ему верила! Я предала свою семью, свой народ, свою страну. Все, что только было у меня дорогого. Ради него одного! – Она торопливо перекрестилась. – Бог простит меня, ибо я все еще люблю его, все еще надеюсь, что он мне позвонит…

Презрительно фыркнув, Джейк сунул в руки Мэрью стопку салфеток.

– Вот возьми и утри сопли.

Онор же, закрыв глаза, попыталась представить себе любимого брата таким, каким его описала Мэрью. Это оказалось невозможно.

И тогда ее обуяла ярость, примитивная ненависть к красивой незнакомке, которая каждым своим словом, каждой слезинкой обвиняла Кайла. Онор стало понятно, почему тираны часто убивали гонцов, приносивших дурные известия. Онор возненавидела все, что было связано с этой сексуальной мисс Джонс.

– Кому Кайл собирался продать панель? – спросил Джейк, когда Мэрью чуть успокоилась и стала всхлипывать тише.

– Он не сказал мне.

Джейк хмыкнул.

– У тебя-то, интересно, каким образом оказалась эта так называемая панель от Янтарной комнаты?

– Так называемая? Она подлинная, сомнений нет!

– Чепуха. Сомнениям всегда найдется место.

– Если бы ты ее видел своими глазами, ты бы так не говорил, – обидчиво ответила Мэрью.

– Как она к вам попала? – спросила Онор, поймав себя на мысли, что все это становится похоже на перекрестный допрос.

– В Литве есть патриотическая организация, которая называется «Лесные братья», – начала Мэрью. – Впервые она заявила о себе…

– Обойдемся без школьного урока по истории, – нетерпеливо перебил ее Джейк. – Как они завладели Янтарной комнатой?

– Историю знать необходимо! – резко возразила Мэрью, в глазах ее сверкнуло возмущение. – Только американцы живут в мире, который для них каждый день новый. Остальные народы впитывают в себя минувшее с молоком матери!

– Отлично! И в результате вы тратите всю жизнь на то, чтобы вновь развязать те войны, которые однажды уже были проиграны вашими предками, – сказал Джейк.

– Господи, что вы за народ, американцы! – с отчаянием воскликнула Мэрью и всплеснула руками.

– Спасибо.

Онор прокашлялась, напоминая им о своем присутствии.

– Так насчет «лесных братьев» и Янтарной комнаты?..

Мэрью в последний раз смерила Джейка горящим взором и вновь повернулась к Онор.

– В конце Второй мировой войны немцы попытались вывезти Янтарную комнату из России. А несколько членов нашей организации работали в порту Кенигсберга, который сейчас зовется Калининградом, грузчиками. Они-то и передали в штаб, какое именно судно нужно потопить. Потом «лесные братья» вытащили Янтарную комнату со дна и спрятали ее под алтарем старой церкви, в катакомбах, надеясь на скорое освобождение Литвы. Но не успели уйти немцы, как пришли русские.

Онор взглянула на Джейка. Он только молча пожал плечами. За многие годы он наслушался столько разных историй про Янтарную комнату, что поистине трудно было разобраться, в какой из них больше правды.

– Как «лесным братьям» удавалось так долго хранить эту тайну? – спросила Онор.

– Мертвые не сплетничают, – просто ответила Мэрью. – Русские убили почти всех тех, кто знал. В живых осталось двое-трое. Один из них приходился мне родственником по материнской линии. А сама я узнала от двоюродного брата.

– Почему он вам сказал? – спросила Онор.

– Он меня хотел.

Онор и в голову не пришло оспаривать это утверждение.

– И вы сразу же бросились к Кайлу с этим известием.

– Нет, тогда я его еще плохо знала.

– Пусть бы так и оставалось, черт возьми! – буркнул Джейк. – Ладно, когда ты ему сказала?

– Два месяца назад. В то время он много говорил мне о любви, нашей свадьбе и жизни в Бразилии. А я-то, дура, верила! Верила, что он… что он меня люби-и-ит!..

Онор вынул еще одну салфетку из пачки и сунула ее в руку Мэрью. Это проявление сочувствия несколько успокоило ее. Она высморкалась и промокнула глаза. Онор не удержалась, чтобы про себя не позлорадствовать: оказывается, слезы способны подпортить внешность даже такой писаной красавицы. У Мэрью покраснел кончик носа.

Она прерывисто вздохнула, пригубила кофе и взяла себя в руки.

– Панель-то большая? – спросил Джейк, терпеливо дожидавшийся этого момента.

– Приблизительно один на два метра, – ответила Мэрью.

– Тяжелая?

– Дело не столько в янтаре, сколько в раме и в деревянном чехле. Не очень тяжелая, скорее громоздкая.

– Как же ты ее доперла? – удивился Джейк. – Кто тебе помогал?

– Никто! Я ни на кого не могла положиться! Только на свою любовь – на Кайла! Но я… я не должна была… не должна была ему вери-и-ить… – Она вновь сорвалась на всхлипывания.

Джейк молча передал ей еще салфеток и, нетерпеливо постукивая носком ботинка, принялся ждать, пока она в очередной раз успокоится. Как Кайл мог мириться с ее вечными слезами и истерикой? Среди прочих прибалтийских народов именно литовцы выделяются своей несдержанностью и страстью все драматизировать. Джейк терпеть этого не мог.

– Возьми же себя в руки, – устало проговорил он. – Слезами делу не поможешь.

Мэрью обратила на Онор жалкий взгляд. Та, вздохнув, улыбнулась и ободряюще похлопала гостью по плечу.

– Не слушайте его, – сказала она. – Американские мужчины не выносят слез, но он вас больше не упрекнет. – Она сверкнула на Джейка глазами. – Ты понял?

Джейк бросил взгляд на свои часы, потом за окно.

– Поплачь, Джонс, чего там! – хмыкнул он. – Облегчи душу.

– Не ерничай, говори нормально, – сделала замечание Онор.

– Ты думаешь, она прислушивается к чему-либо, кроме своих слез?

Онор уперла руки в бока.

– Тебе это может показаться странным, дорогой, но когда женщина вдруг обнаруживает, что ее предал любимый человек, она имеет право на слезы!

– Но ты ведь не распускала сопли. Впрочем, похоже, несмотря на весь тот спектакль, который ты мне устроила, в глубине души ты понимала, что я тебя не предавал.

– Не надо об этом, – резко ответила Онор. – Не выводи меня из себя.

– А, понимаю! Мы заключили лишь временное перемирие?

– Точно.

Тут они увидели, что Мэрью перестала плакать и сосредоточенно смотрит на них, пытаясь уследить за их словесной перепалкой.