Барбара Делински - Дорога к тебе
— Эй, детка! — позвал голос, показавшийся ей гораздо старше и опаснее, чем голос Тига.
Испугавшись, Саманта свернула к ближайшему дому и стала рыться в сумочке, словно искала ключ. Когда грузовик уехал, она продолжила свой путь.
В надежде найти телефон она пробежала несколько кварталов. Ей хотелось лечь и заснуть, и спать, спать, и чтобы мама охраняла ее покой, но мама была в больнице, в коме; а после того, что Саманта натворила, она не могла позвонить Лидии, и, наконец, у нее не было телефона!
Она прислушалась, пытаясь отделить шум транспорта от шума в голове, затем прошла квартал, снова прислушалась и двинулась в том направлении, которое показалось ей правильным. Болело все — голова, грудь, живот, ноги. Да еще она не заметила трещины на тротуаре и, обернувшись на шум очередного грузовика, оступилась и упала на руку, которая теперь тоже болела.
Отчаянно желая попасть домой, Саманта начала тихо плакать. Она была уже в полном отчаянии, когда добралась до конца улицы и прочитала на табличке ее название.
— Слава Богу, слава Богу, слава Богу, — пробормотала она и снова побежала.
Через пять минут она уже нашла телефон-автомат. Подняв трубку, она набрала номер и стала ждать, пока папа ответит.
Глава 17
Когда зазвонил телефон, Джек рисовал. Ему не надо было смотреть на часы, чтобы понять, что что-то произошло. Хоуп он отправил спать в двенадцать, то есть больше часа назад.
Что-то случилось или с Рэйчел, или с Сэм. Отбросив палитру и кисть, он схватил трубку:
— Алло?
Наступила пауза, затем послышалось отчаянное:
— Папа! Приезжай и забери меня отсюда!
Он нервно сглотнул. «Значит, это не с Рэйчел», — подумал Джек и почувствовал сначала облегчение, а затем страх.
— Где ты? Что случилось?
— Мне плохо.
— Слишком много выпила? — Это еще самая меньшая из бед.
— Меня тошнит. Ты можешь приехать?
Он уже стирал краску с рук.
— Уже еду. Скажи мне, где ты находишься. — Когда она назвала ему пересечение двух улиц, он спросил номер дома.
— Это телефон-автомат! — со слезами в голосе крикнула она. — Ты можешь приехать побыстрее?
Если поспешить, туда можно доехать за тридцать пять минут, но при чем здесь телефон-автомат?
— Ты одна?
Где, черт возьми, ее кавалер? И что он с ней сделал?
— Быстрее, папа!
— Саманта, может, вызвать «скорую помощь»? Или полицию? Если у тебя неприятности…
— Я просто хочу попасть домой!
— Ладно, милая, ладно. Я уже еду, только оставайся там — никуда не уходи! А если кто-то подойдет, сразу вызывай копов, ладно?
— Ладно, — дрожащим голосом сказала она.
Его осенило.
— Через пять минут позвони мне в машину. — Он не знал, что произошло, но не хотел, чтобы Саманта, повесив трубку, вновь почувствовала себя одинокой. Будет лучше, если она сможет поговорить с ним, пока он едет. Если она потеряет сознание или случится новая неприятность, он сможет сам вызвать «скорую».
— Я не знаю номера! — захныкала она.
Джек назвал ей номер и велел повторить.
— Через пять минут, ладно?
— Ладно.
Повесив трубку, он увидел рядом с собой окончательно проснувшуюся Хоуп.
— Можно, я тоже поеду?
Вместо ответа он взял дочь за руку и, захватив свой бумажник, побежал с ней к машине.
Пять минут прошло, прошло даже десять, а телефон в машине молчал. Вцепившись в руль, Джек сквозь туман гнал «БМВ» вперед с максимально возможной скоростью, моля Бога, чтобы Саманта все еще была на месте, когда они приедут.
— Скажи, — обратился он к Хоуп, — что ты знаешь такого, чего я не знаю?
— Ничего.
— Знаешь, понятие верности бывает разным. Сейчас верность сестре заключается в том, чтобы помочь ей вернуться домой целой и невредимой.
— Саманта знала, что мне не нравится то, что она делает, поэтому ничего мне не говорила. Только ты мог спросить, куда она собирается.
— Я спросил, но это мало что дало.
Зря он пытался обвинить Хоуп. Она права — это была его обязанность, с которой он не справился.
Хорошо уже и то, что у Саманты хватило ума позвонить.
Он въехал в Кармел в начале третьего ночи. Улицы были совершенно пустыми. Джек нашел тот перекресток, который назвала Саманта, нашел телефонную будку, быстро притормозил и… никого не увидел. Выйдя из машины, он стал оглядываться по сторонам, надеясь, что она где-то поблизости стоит и ждет, когда дочь сама его позвала:
— Папа! — Вся ее бравада куда-то испарилась, сейчас она снова была маленькой девочкой, съежившейся на полу телефонной будки; в свете фонарей залитое слезами лицо казалось зеленоватым. — Я перепутала номер, — плача, говорила она, — не смогла запомнить. Он выпал у меня из памяти. Я все, все перепробовала!
Опустившись на колени, он привлек ее к себе и крепко обнял. Подбежавшая Хоуп помогла усадить сестру на переднее сиденье и пристегнуть ремень, после чего вновь обежала машину и проскользнула назад. Сияв с себя пиджак, Джек укрыл им Саманту, которая в своем открытом платье не переставая дрожала от холода.
— Нам не нужно в больницу? — мягко спросил он, положив руку ей на голову. Синяков или крови не было заметно, но Джек старался не смотреть на те места, которые пугали его больше всего.
Она покачала головой.
— Просто я слишком много выпила.
— А где же твой кавалер?
Она начала плакать.
— Он хотел… кое-что сделать… а я не захотела.
У Джека заныло сердце.
— Вот и молодец, — все так же мягко сказал он. Нагнувшись, он поцеловал ее в голову и поехал домой.
Несмотря на поздний час, Джек вел машину медленно и осторожно, стараясь оттянуть тот момент, когда придется расспрашивать дочь о случившемся. Большую часть пути Саманта проспала, свернувшись под его пиджаком. Джек велел ей сказать, если ее станет тошнить, чтобы можно было вовремя остановить машину, но глаза девочки оставались закрытыми, а дыхание ровным. Пьяной она не выглядела. Судя по всему, ее уже вырвало, а раз так, то теперь вредные вещества уже не попадут в кровь. Но Джек понимал, что тошнота объясняется у Саманты не только физическими, но и психологическими причинами.
«Он хотел кое-что сделать, а я не захотела», — сказала она, и эта фраза настойчиво вертелась в голове Джека. Что именно она значит? Но ничего спрашивать он пока не стал. Он помнил, как в свое время его допрашивал отец — да нет, еще хуже, он допрашивал его сестру, считая ее виновной до тех пор, пока она не докажет обратное. Джек не хотел проделывать с Самантой что-нибудь подобное.
Так что же, альтернативой является молчание? Джека научили молчанию отец, которому нужно было на кого-то возложить вину, и мать, которая ненавидела семейные разногласия. Рэйчел научилась молчанию у своей матери, которая знала все обо всем. Когда Джек встретил Рэйчел, они были похожи на вырвавшихся на волю узников, поэтому говорили о многом и подолгу. Но прошло время, и старые привычки вернулись. Да, так оно и получилось. Но в случае с Самантой молчание не поможет. То, что случилось, нельзя замести под ковер и сделать вид, что ничего не произошло. Придется поговорить.
