Реши это - Мэри Калмз
Я был так глуп. Я знал, что лучше никуда не соваться. Завтра я возьму напрокат машину, чтобы иметь возможность сбежать. Это больше не было работой в Torus, я мог уйти в любой момент, и чем больше я думал обо всем, тем хуже становилось, пока я не понял, что должен уйти. Вытащив телефон, я начал искать такси, которое могло бы приехать и забрать меня.
Дверная ручка повернулась, потом еще раз, потом покачалась туда-сюда. Кто-то стукнул по ней с другой стороны, но я не издал ни звука.
– Лок?
Я сосредоточился на дыхании.
– Лок, – прорычал Ник и постучал в дверь. – Впусти меня.
Прошла секунда, и когда я заговорил, голос вышел подавленным и тяжелым.
– Не сейчас.
– Почему ты злишься? Какого черта ты злишься?
– Просто уходи, – приказал я, слыша унижение и боль в своем голосе и ненавидя то, как уязвимо я звучал.
– Я никуда не уйду!
– Говори тише, – упрекнул я его, проходя через комнату к тумбочке и зажигая там маленькую лампу. – Прояви уважение к людям, в чьем доме ты находишься.
– Я не тот, кто... впусти меня! – потребовал он, его голос загремел.
Я бросился обратно к двери.
– Почему бы тебе не вернуться вниз и не поговорить обо мне еще. Это должно стать поводом для очередного смеха.
– Что ты... Я что, смутил тебя, разговаривая с Дезом?
Конечно, смутил.
– Да, – прохрипел я. – Все эти разговоры о том, как я важен для тебя, были просто полным дерьмом, наверное, да, малыш?
– Малыш? – повторил он, его голос стал низким, недоверчивым и ледяным. – Что ты, черт возьми… сколько ты, блять, выпил?
– Уходи, – приказал я ему во второй раз. – Возвращайся на вечеринку. Я скоро уйду отсюда, и ты сможешь найти себе новую...
Он сильно ударил ногой в дверь.
– Хочешь сцену? Я устрою сцену. И она будет отлично смотреться в документальном фильме. Все и везде будут знать, что ты чертов псих!
Я снова вздохнул.
– Ты сделал мне больно.
Наступила тишина, а затем дверь скрипнула, словно он придавил ее своим весом.
– Я понятия не имею, что творится у тебя в голове, – сказал он, и я услышал в его голосе отчаянную нотку, словно он изо всех сил старался не сойти с ума. – Но если ты думаешь, что я позволю любому человеку, будь то друг семьи или нет, приставать к тебе, то ты сошел с ума.
О чем, черт возьми, он говорил?
Оттолкнувшись от двери, я повернулся и открыл ее, а затем распахнул настежь, чтобы обнаружить, что там стоит разъяренный Ник Мэдисон со сцепленными в кулаки руками.
– Что тебе нужно?
Он толкнул меня обратно, и меня вдруг разозлило то, что у него появились новые мышцы, и он может сдвинуть меня с места, если захочет. Он захлопнул за собой дверь.
– Что, черт возьми, происходит с...
– Почему ты сказал Дезу, что мне нравится, когда меня трахают, а не когда я сам трахаю? – я зарычал на него, а затем повернулся и подошел к окну, глядя вниз на небольшую толпу, все еще мельтешившую вокруг столов.
– О чем, черт возьми, ты говоришь? – крикнул он, настигая меня и дергая за плечо, так что мне пришлось повернуться к нему лицом.
– Ты разговаривал с ним, смеялся и...
– Сколько пива ты выпил?
– Я не пьян, я знаю, что, черт возьми, ты говорил.
– Нет, я могу гарантировать, что ты не знаешь. Я видел тебя. Тебе было скучно, поэтому ты пил, а потом, вероятно, подумал что-то очень глупое, например, что ты мне здесь не нужен, потому что ты чертов идиот.
– Я идиот?
– Да, – проворчал он, подходя ближе и переводя дыхание. – Ты тупица, если думаешь, что я когда-нибудь расскажу кому-нибудь о том, что происходит в нашей постели. Это касается только нас с тобой. Только между нами. Это не имеет отношения ни к кому другому, и никто, кроме меня и тебя, не имеет права знать.
Я искал на его лице хоть какие-то признаки лжи и не нашел.
– Как ты смеешь думать обо мне такие гадости? – выругался он, и я услышал в его словах разочарование и гнев. – Ты лучше знаешь. Ты знаешь меня лучше.
Боже. Неужели я неправильно понял его? Неужели смех Деза был нервным, а не укоряющим? Неужели Ник изобразил улыбку, когда угрожал ему? Неужели весь этот разговор пролетел мимо моей головы?
– Ты разговаривал с Дезом и смотрел на меня, а он смеялся, и я...
Он взял мое лицо обеими руками и встретил мой взгляд.
– Я сказал ему: «Видишь кольцо на руке Лока - это мое кольцо. Он носит его, потому что мы вместе, только мы, только он и я, и если ты хочешь быть здесь и оставаться частью моего мира, то прояви к этой связи уважение, которого она заслуживает», – сказал он ровно, его дыхание сбилось, а брови нахмурились. – «Смеяться, дразнить - это прекрасно. Но если ты за ним приударишь, ты для меня покойник».
Дезмонд Ландау был крупным мужчиной. Он не был таким мускулистым, как я, но это было близко. Тот факт, что Ник взял на себя смелость не только угрожать ему, но и заставлять нервно смеяться, говорил о многом. Он не смеялся надо мной; он пытался донести до Ника, что все это было просто большим недоразумением.
Я вырвал лицо из его рук и сделала шаг в сторону, чтобы подойти и сесть на кровать. Через мгновение я вновь рухнул на матрас, уставившись в потолок.
– С чего ты вообще взял, что я это сделаю?
– Более того, – сказал я, кое-что понимая про себя, – почему меня должно волновать, что ты это сделаешь?
Он подвинулся и встал между моих ног.
– Я не думаю, что тебя волнует, знает ли кто-нибудь, что ты нижний или верхний. Это не определяет тебя, и ты достаточно пугающий, чтобы понимать это.
– В данный момент я не чувствую себя пугающим.
– Ну, ты такой и есть, – заверил он меня, переместился, не думая о том, что собирается делать, и лег рядом со мной. – Люди видят тебя, и пока ты не улыбнешься или
