Развод. Расплата за обман (СИ) - Элина Витина
Глаза у Миры становятся еще больше, она смотрит на меня с таким удивлением, будто я предложил ей лететь на Марс, а не в Сочи, куда всего пару часов на самолете.
— Я… не знаю даже, — но я не даю ей соскочить с ответа, прижимаю к себе теснее:
— Да или нет?
— Это так быстро!
— Мираа, — тяну нарочито угрожающе, и она сдается, смеясь:
— Да! Да, Соболевский, я согласна!
— Отлично, — ухмыляюсь довольно, подхватывая ее на руки и направляясь в сторону нашей спальни. — Я уже задаток внес сегодня, так что назад пути больше нет.
Эпилог
— Повезло тебе, — вздыхает моя новая знакомая Альбина. — Твой когда бегать начнёт, уже холодно будет, зимняя одежда все падения смягчит. А моя вот…
Она кивает на очередную ссадину на коленке своей годовалой дочери и продолжает с заботой дуть на ранку. Впрочем, если учесть, что уже через минуту ее малышка снова рвётся в бой — на неровную брусчатку парка, она ни о чем не жалеет. И пользуясь тем, что мой сын сейчас мило сопит в коляске, я наблюдаю за другими детьми на площадке.
Такие они бойкие все, любопытные. Сейчас я с трудом верю, что ещё год назад вздрагивала, проходя мимо парка с оравой детишек. Мне казалось, что мой сын никогда не будет таким: резвым, любознательным, активным.
Даже несмотря на то, что я с первого дня настраивала себя на то, что операция пройдёт хорошо, так далеко я все равно боялась заглядывать. Я боялась, что в жизни Коли навсегда останутся ограничения и вместо того, чтобы обсуждать очередные сопли и аденоиды с мамочками на лавочке, я буду по пятам ходить за сыном и уговаривать его не бегать, а ходить спокойным шагом и вместо прыжков с лесенки поиграть лучше в песочнице.
Но с каждым новым осмотром у врача, с каждым УЗИ сердца и тестами, которые мы регулярно проходим, я все больше расслабляюсь. Напряжение внутри сужается до крохотной точки глубоко внутри. Вряд ли она рассосется и через десять лет, я можно сказать, смирилась, что этот комок со мной на всю жизнь, но он настолько крошечный, что я все чаще о нем забываю.
Оказывается, когда твоя жизнь наполнена счастьем и лёгкостью каждый день, все плохое само собой отходит на второй план.
— Или вы тут и на осень останетесь? — продолжает Альбина. — Тогда зимняя одежка вряд ли спасёт, климат тут все-таки не наш, московский. Запасайся зелёнкой, мать.
— Мы ещё не решили, — отвечаю, щурясь от солнца. — Многое зависит от работы Марка.
— Понимаю, — кивает она. — В столицу не намотаешься.
Я на автомате с ней соглашаюсь, но на самом деле, нам с этим повезло. За те восемь месяцев, что мы находимся в Сочи, Марк улетал в Москву лишь дважды. Все остальные дела, как и обещал, он вёл дистанционно.
К своему стыду, я слабо верила в эту авантюру. Часть меня ждала, что посидев с нами месяцок, он сорвётся домой заниматься бизнесом. И дело не в том, что я не доверяла мужу, а в том, что знала его слишком хорошо. Знала, какой он трудоголик и понимала, как сложно ему будет делегировать. Но он справился. Точнее, мы справились. Вместе. Как семья. Любящая. Крепкая. Сильная.
— О господи! — вздрагиваю, когда его горячие ладони ложатся на мои глаза. Судя по заговорщицкому взгляду Альбины, она видела его приближение, но решила не портить сюрприз и не предупреждать меня.
— Соскучился по вам, — признается он, целуя меня. Не мимолетно, как подобает встрече на детской площадке, а чувственно. Как и всегда.
Наверное, у меня никогда не повернётся язык сказать, что расставание пошло нам на пользу, но сложно недооценивать то, как это повлияло на наши отношения. Мы словно пациенты, которым по ошибке поставили страшный диагноз, уже не можем вернуться к той жизни, в которой было все легко и просто. Легко и просто нас больше не устраивает. Нам нужно на полную. Жить. Чувствовать. Действовать.
И не сговариваясь мы так и делаем. Я не боюсь потерять Марка, но каждый день стараюсь прожить так, будто завтра нас уже может не быть.
Не жду особой даты для признания в любви, не откладываю страстные поцелуи до того момента, как мы уложим спать Колю и остаёмся одни в спальне, не жду, когда он окажется рядом, чтобы обнять. Сама иду к нему, сама целую и обнимаю. И тысячу раз в день признаюсь ему в любви.
— Там подарки дома ждут, — мырлычит Марк, нехотя отрываясь от меня. — Курьер вот только привёз.
— Снова? — театрально возмущаюсь. — До моего дня рождения ещё неделя, а ты меня уже задарил! Каждый день что-то приносишь.
— Во-первых, — смеётся он и поднимает указательный палец вверх, — подарков жене много не бывает. А во-вторых, это не от меня и более того — не для тебя.
Он целует меня в висок и широко улыбается собственной шутке.
— Тогда для кого?
— Для Коли, — торжественно сообщает он и уже чуть более тише добавляет: — Мать прислала.
Вдоль позвоночника моментально пробегает морозная волна и я на пару секунд прикрываю веки. Полгода уже прошло. А я все равно иногда просыпаюсь по ночам в холодном поту. Зову сына, вглядываюсь в темноту, пытаясь разглядеть силуэт свекрови среди метели…
Инна Владимировна провела в реабилитационном центре почти три месяца. Сейчас она продолжает принимать медикаменты, а также постоянно работает с психологом и Марк утверждает, что чувствует она себя гораздо лучше, но я так и не смогла себя заставить с ней поговорить.
Муж регулярно созванивается с родителями и шлёт им фото Коли, но я не могу… Просто не могу переступить через себя. К счастью, этого никто от меня не требует. И Марк, и его отец относятся к этому с пониманием.
— Я проверил, — он заглядывает в мои глаза и крепко сжимает ладонь. — Там новые вещи, с этикетками все. И игрушки какие-то. В упаковке ещё. А нам чай передали, твой любимый с малиной.
— Спасибо, — отзываюсь благодарно. Искренне.
Я рада, что несмотря на мою холодность мама Марка не оставляет попыток наладить отношения. Или скорее хоть как-то поучаствовать в жизни Коли. Видимо, несмотря на проблемы с ментальным здоровьем, она понимает, что сразу напрашиваться в гости или просить приехать нас, не вариант. Поэтому довольствуется снимками и подарками. Но в то же время я понимаю, что рано или поздно нам придётся встретиться и посмотреть друг другу в глаза, поэтому искренне
