Любовный эксперимент по-американски (СИ) - Елена Армас
У меня заныло сердце.
— Ох, милый мой! Просить помощи у сестры — вовсе не эгоизм.
— Но… ведь в итоге пострадал твой парень. И тебе тоже могло достаться.
— В любом случае я не дал бы Рози в обиду, Олли, — заверил Лукас.
— Спасибо, — прошептал брат.
Дальше он в основном молчал; удивительный самоотверженный мужчина у моих ног тоже притих. Я нежно поглаживала его голову, а он привалился к моей ноге, и я кожей чувствовала, как бьется его сердце. Обычно, дотронувшись до Лукаса, ощущала мурашки по коже, однако теперь начала понимать: прикосновение к тому, кого любишь — не просто физическое наслаждение, а нечто более глубокое. Дело не только в пробегающих между нами чувственных токах, но в спокойствии, умиротворении. Я прочла немало любовных романов и один — нет, почти два — написала сама, а озарило меня только сейчас. Никогда не думала, что, коснувшись мужчины, ощущаешь внутренний свет, и все тревоги и заботы уходят на второй план.
Мы долго сидели у телевизора, хотя никто не следил за тем, что происходит на экране. Потом Олли начал похрапывать, и я, наклонившись к Лукасу, шепнула:
— Пойдем спать.
Встала и протянула ему обе руки. Лукас без возражений принял помощь. Похоже, и его, как Олли, наконец сморило.
И снова, как каждый раз, когда я оказывалась в пределах досягаемости, Лукас заключил меня в объятия и прижал к груди на один чудесный, божественный миг.
— Ты сегодня была молодцом, Рози.
Хм, разве сегодня — или за последнее время — я совершила хоть один правильный поступок?
Я покачала головой и двинулась к кровати.
— Рози… — тихонько окликнул меня стоящий у дивана Лукас, — если поможешь, наверное, мы вместе сумеем переложить Олли на кровать.
— Иди сюда, — прошептала я, откидывая покрывало.
Лукас колебался, застыв в нерешительности, и тепло, тлеющее в душе тихим огоньком, растеклось по моей груди.
— Оставь его. На кровати сегодня спишь ты. Со мной.
Он напрягся.
— Лукас Мартин! — твердо, хотя и негромко заявила я. — Если тотчас не ляжешь со мной в кровать — разобьешь мне сердце. А я этого не вынесу. Только не сегодня.
Я не шутила.
Всего несколько часов назад он меня страстно целовал. Мы не обсуждали сцену на крыше ресторана, однако между нами родилось нечто большое и глубокое.
Видимо, эта мысль настолько красноречиво отразилась в моих глазах, что сомнения Лукаса растаяли.
Решив не спрашивать в сотый раз, болит ли нога, я легла рядом с ним и натянула одеяло. С удовлетворенным вздохом перекатилась на бок, повернувшись к Лукасу. Он лежал на спине. Посматривал на меня.
— Удобно?
— Насколько это вообще возможно, ангел.
Я сглотнула, изучая его лицо. Что он хочет сказать? Его беспокоит колено? Он сожалеет о нашем сегодняшнем походе, о наших поцелуях?
— Мне так грустно, что ты пострадал, Лукас… — Я на миг возненавидела себя, еще не успев произнести следующую фразу, и все же сказала: — Наверное, ужасно так говорить, но я рада, что ты со мной был, несмотря на случившееся.
Он покачал головой.
— Тебе не в чем себя упрекнуть, Рози. Понятно? — Судя по взгляду, Лукас вроде бы ждал ответа. — Ни за что не позволил бы тебе отправиться туда одной. Ни за что.
Я поерзала в постели, придвигаясь ближе.
Он вытянул руку и осторожно провел пальцем по моим губам. Слишком быстро, слишком легко…
— Не могу поверить, что ты готова была ударить этого негодяя сумочкой. Причем из-за меня.
Лукас говорил серьезно, без улыбки. Мне тоже было совершенно не до смеха.
— А я не могу поверить, что ты меня остановил.
— Ты всегда так прекрасна и нежна… — прошептал он, и мое сердце сбилось с ритма. — Никогда не видел тебя в подобном состоянии — готовой рвать врага зубами и когтями, лишь бы меня защитить.
Он помолчал; по-моему, в его глазах мелькнуло нечто вроде благоговения, хотя их сразу заволокла легкая дымка.
— У меня просто захватило дух. Ты напоминала ангела мщения. Едва сдержался, чтобы не поцеловать тебя прямо там.
Я густо покраснела — не от смущения, а от желания, охватившего все тело сверху донизу. Лукас ведь не просто так сказал, что хотел поцеловать меня перед ночным клубом. Нет, его глаза говорили: он умрет, если не сделает этого прямо сейчас.
— Рози, мы не должны… — выдохнул он. — Уже поздно, нам надо поспать хотя бы несколько часов.
Я неохотно кивнула, и Лукас добавил:
— Завтра с ногой будет получше, клянусь.
Я не поверила, но прониклась к нему еще больше: пытается меня успокоить…
— Ты говорил, что я могу спрашивать о чем угодно, и у меня есть один вопрос. — Он ободряюще подмигнул. — Почему тебя преследуют кошмары?
Лукас попытался перекатиться на бок и тут же скривился от боли.
— Со мной произошел несчастный случай, — произнес он после долгого молчания. — Странно, что в ночных кошмарах я каждый раз тону, ведь все было иначе. Наверное, голова без моего участия выдумывает разные способы, как достать меня даже во сне. Не мог заставить себя с кем-то поговорить о том происшествии.
Я придвинулась ближе.
— Почему?
— Не было человека, с которым хотелось бы поделиться. Человека, который не пытался бы привести меня в норму. Приводить в норму уже нечего, Рози.
Привести в норму? Неужели он не сознает своего совершенства? Что в нем можно исправить?
— Нельзя исправить то, что не испортилось, Лукас.
Он положил руку мне на талию и привлек к себе.
— Я готовился к соревнованиям в Осгоре — за несколько недель до свадьбы Лины.
В голосе Лукаса словно ворочались, сталкиваясь друг с другом, речные камни. Сейчас я услышу его историю. Наконец он созрел, чтобы рассказать о своей беде. И кому? Мне! Я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.
— В Осгоре?
— Это во Франции. — Лукас помолчал. — Пляж там не самый опасный, но… Есть на побережье одно место, где я особенно люблю бывать. Знаешь, Рози… — вздохнул он, и в этом вздохе прозвучало ощущение радости и надежды. — Там очень красиво. Условия для тренировки подходящие,
