Елена Холодная - Ночной принц и я
— Очнулась! — он сграбастал меня в объятья. — Бемби! Я так переживал.
— Если ты меня сейчас не отпустишь, то будешь переживать ещё дольше. Возможно все сорок дней.
— Прекрати, — он отстранился. — Я чуть с ума не сошел, когда ты бросилась на эту стерву. Милая моя Бэмби, не рискуй так больше.
— Саш я хочу домой. Пожалуйста
— Бэмби, потерпи. Ещё денек. Еще один маленький денек, котенок.
— Хорошо. Как прошла пуля?
— Чуть задело легкое, но ничего, теперь все в порядке. А ты отключилась из-за боли. Мы думали ты погибнешь.
— Так просто ты от меня не отделаешься, — я нахмурилась. — Или тебе хочется стать вдовцом так сильно?
— НЕ побывав мужем? — рассмеялся он. — Никогда.
Он наклонился ещё ниже, прикоснулся губами ко лбу, щекам, проложил дорожку ко рту и наконец поцеловал. Нежно, совсем легко, но в тоже время, словно отдавая частичку своей души мне. Он гладил одной рукой мое плечо, а другой зарылся в мои волосы. Я вдыхала его запах и чувствовала, словно ещё раз оказалась в ноябре, на том катке, где все было просто и понятно. Лекс пах яблоками, холодом и крепко сваренным кофе. Это сочетание рождало небывалый жар внизу живота, словно там была жаровня с углями.
— Тшш, Бэмби! — любимый заметил мои сверкающие глаза. — Не тут.
Через два дня мы выписывались. А я не могла поверить — что все закончилось. Больше не будет перестрелок, похищений и покушений. Мы заживем как обычные люди. Ну не совсем обычные… Но просто, спокойно. И мне это не надоест.
Лекс вынес меня из больницы на руках и помог сесть в джип, а затем укрыл меня пледом.
— Я не замерзла, — робко запротестовала я.
— А Пашка сказал что ты не должна простывать, — он ещё раз поправил покрывало. — Это теперь закон.
Этим же вечером состоялся некий праздник, посвященный окончанию моего лечения. Меня торжественно вкатили на каталке, одетую в свободную блузку и белую до пола юбку, а потом Лекс бережно усадил меня в кресло. Я скривилась. НЕ инвалид же! Однако с некоторых пор мои решения не имели тут веса, а поэтому мне приходилось только вздыхать и не противиться.
— Я кое-что тебе приготовил, — шепнул мне Лекс, когда все скопом сделали мне комплименты и выразили сове удивление моим быстрым выздоровлением. — Тебе понравится.
Он подозвал одного из охранников и что-то тихо сказал ему. Парень кивнул и минуту спустя в зал вошел священник в праздничной белой рясе, а затем слуги внесли алтарь, расстелили белую дорожку, а мне поднесли белую фату и венок из лилий, Мигуми быстро соорудила из всего этого подобие свадебного наряда и напоследок сунув мне букет из тех же лилий.
— Что это? — шепотом спросила я, когда Лекс вел меня к алтарю.
— Ты же хотела выйти замуж, — улыбнулся он. — Сейчас пройдет короткая церемония, а позже будет официальная. В белом платье и так далее…
И через пять минут мы уже целовались как муж и жена. Разве можно выразить все моё ликование, мое счастье, которое затопляло всю меня. Мне хотелось петь, танцевать, и целовать его. Я замужем…
— Я ЗАМУЖЕМ!!! Я НАКОНЕЦ — ТО ЗАМУЖЕМ! — кричала я несколькими часами позже на балконе, распахнув руки и подставив лицо ветру. И смеялась, а потом снова кричала. А когда подошел Лекс мы целовались под звездным небом, и я была пьяна от этого счастья. Я смутно помню как он меня раздевал, целуя каждый сантиметр обнажающегося тела, как восхищался моей обнаженной фигурой, и как заглушил первую боль чувственным поцелуем…
* * *А через два месяца я проснулась одна в холодной постели, без записки или объяснений отъезда. Меня бросили…
Эпилог
Это конец войны.
Несколько лет в аду.
Только дождись меня,
Я по воде приду,
Я по воде…
Белая Гвардия "Песня рядового"
Эти полгода прошли в ожидании звонка. Он уехал, не позвонив, не оставив записки. Лишь завещание, по которому все переходило мне. Клубы, дом. Я осталась совершенно одна, с четырехмесячной Настенкой на руках и подозрением на беременность, о котором боялась сказать даже маме. Совершенно была растеряна, угнетена и подавлена. Я не понимала что творится вокруг меня. Да и не было мне ни до кого дела. Я лелеяла свое горе, сначала пыталась его найти, но не друзья, ни отец не знали, куда делся Лекс и где его искать. Я уехала из Нижнего к маме, свалив все дела с клубами на Николя и Аркадия Александровича. Беременность не подтвердилась. С одной стороны мне было жаль, а с другой… с другой я вздыхала с облегчением. Мне бы очень хотелось иметь его частичку рядом, но куда я с двумя детьми? Я попыталась узнать, может быть Диане он оставил хоть какую-то весточку, однако та закрыла дверь перед самым моим носом, когда я пришла в очередной раз к ней. Так меня предали, выбросили, как вышедшую из строя игрушку.
В тот момент во мне что-то порвалось и я пустилась во все тяжкие. Взятые когда-то у Ди уроки стриптиза для соблазнения Лекса мне пригодились. Я стала танцевать в том клубе, в который ворвалась вместе с Эрлен после потери памяти. Я обнажалась перед толпой голодных мужчин, но не давала прикасаться к себе. Парни сменяли один другого. Жертва…еще одна…много жертв….на колени….растоптать, унизить, уничтожить… Я в каждом из них видела Лекса и убивая их — убивала его. Жестоко, беспощадно… Издевалась как могла. Только забыть, лишь бы не ощущать грызущей боли, снова не рвать на части душу. Мое сердце замерзло без тепла Лекса.
Лица менялись, как в детском калейдоскопе, повернешь трубочку- узор меняется, повернешь обратно, а он опять другой. Из всех этих этих "узоров" мне запомнился последний. Его звали Толиком. Наше знакомство произошло после четырех месяцев моего одиночества. Не знаю, чем он привлек меня, но что-то заставило меня обратить на него внимание. Мужчина не был красив, не отличался ростом или статью, не был особо умен и на одной руке у него не хватало двух пальцев. Но особо меня добила его косолапость. Он был обделен вниманием девушек из-за внешности, ну и из-за склада характера. Мне он напоминал большого толстого медведя, которого в девстве хорошенько треснули об пол берлоги. Наверное, во мне взыграли материнские чувства к этому человеку. А может дело вовсе и не в них, мне было просто тошно от этих всех мега крутых парней, превращающихся в моих руках в кисель. Я, в какой-то степени, благодарна ему. Он показался мне отзывчивым, понимающим человеком.
Мы познакомились у меня дома. Лена, устав от моей хандры привела Толика ко мне домой, якобы посмотреть на подросшую Настенку. Анатолий был знакомым её друга по ролевому клубу, из которого она не так давно ушла — сказались отношения с Романом. Дело шло к свадьбе. Настьке тогда исполнилось семь месяцев. Она ещё только агукала, ползала задом наперед и смешно тянулась за разными блестящими вещами. Мама звала её нашей маленькой сорокой. Он пришел тогда, когда я заканчивала мыть её и пошла открывать дверь с замотанной по самые уши в полотенце дочерью. Толик буквально влюбился в Настьку. Провозившись с ней целый вечер, предложил мне встречаться. Я, не раздумывая, согласилась. Целых две недели мы просто ходили вечерами за ручки, гуляли в лесу и парке. К концу первой недели он меня поцеловал. Поцелуй был такой, словно он боялся меня спугнуть. Я же забросила работу в клубе, засела за компьютером, а вечерами гуляла с Толиком. Кое-как выровнявшись в учебе, я поступила в медицинскую академию, и успешно сдавала зачеты и контрольные. У меня ушло четыре месяца, чтобы привыкнуть. Четыре долгих, трудных месяца, в течение которых я чуть не сошла с ума.
