Малыш по контракту - Айрин Лакс
– Давай еще что-нибудь замутим, а? Отметим! Знаю я одно заведеньице, девушки там муа! – целую свои пальцы, подрунивая над братьями-женатиками.
Не думаю, что они согласятся, но видеть возмущение на их рожах – это чистый кайф! Подкаблучники, влюбились в женушек? Что может быть забавнее! Особенно смешно выглядит Багратов: такого бугая под себя царапающаяся женушка перестроила! Должно быть, у нее очень крепкая натура, Багратова не всякая выдержит, а завладеть его вниманием, думаю, было непросто. Но у малявки удалось…
– Отметь за нас двоих! – хлопает меня по плечу Амир, Багратов молчит, полный нетерпения.
– Аааа… Да. Черт, как я сразу не подумал. Женатики! – усмехаюсь презрительно.
Через секунду приходится отвлечься на входящий звонок.
– Отец. Я отвечу.
– Давай-давай, дурень! Папка тебе еще не все уши надрал! – хмыкает Амир.
Не слушаю, что он чешет. Отхожу подальше, чтобы ответить. Кто знает, какого вопроса касается его звонок? Из наших никто не знает о сложностях и покушении на жизнь моих родителей. Отец не поделился с дядьками, значит, и мне стоит держать рот на замке. К тому же у них своих проблем хватает. Амир еще трясется за жизнь дочери и любимой, недавно пережил похищение, Багратов вообще еще в процессе решения собственных сложностей. Пока враг не уничтожен, Шилов этот, гнида, нельзя расслабляться. Так что… думаю, даже к лучшему, что братья не в курсе, смотрят на меня, как на весельчака, даже не подозревая, какая за маской веселья кроется бездна напряжения и адреналина, полного желания защитить своих. Свое. Любой ценой.
– Да, отец. В чем дело?
– Дауд объявился, – бросает коротко. – Объявил траур в связи с трагической гибелью Байсарова. Я дал приказ отправить в офис Байсарова соболезнования, но нужно, чтобы ты завтра нанес семье личный визит и разведал обстановку, что к чему. Пробей, узнай. Воспользуйся связями с Айбикой… Пусть эта глупая кукла расскажет тебе, что известно. Нужно точно узнать, погиб ли Байсаров или ему удалось ускользнуть, а это лишь фикция.
– Думаешь, такое возможно?
– Он не дурак. Возможно все. Будь осторожен!
– Буду, – киваю.
Быстро прощаюсь с братьями. Уже светает, черт подери! Возвращаюсь в дом родителей, на сон остается всего два или три часа. Но я убиваю это время мыслями о Лиле.
Я планировал встретиться с ней. Сегодня же… Теперь опять эти мутки с Байсаровым встали поперек моих планов.
Неожиданно для себя решаю: пох! Сначала решу вопрос с Лилей, нужно увидеться. Встретиться. Зуд, нестерпимая жажда раздирают нутро в клочья.
Я хочу ее увидеть. Сдаюсь этой осознанной мыслью и просто плыву по ее течению. До крови прикусываю губу, а у крови ее вкус – вкус дурманящих поцелуев.
Лилия
– Лилия Алексеевна, вас вызывает к себе директор! – сообщает сухонькая темноволосая женщина с дулькой на голове.
– Спасибо, Любовь Павловна, – благодарю коллегу за предупреждение и откладываю в сторону пирожок, купленный в столовой. Даже откусила всего один раз, на большее меня не хватило. Возникло странное ощущение турбулентности в животе, практически сразу же.
Черт, неужели меня снова затошнит?
Это мучение какое-то!
Токсикоз невыносимо сильный, я с трудом чищу зубы по утрам и почти ничего не могу поесть: от всего выворачивает, буквально от всего привычного. По утрам ничего не могу съесть, а к обеду так мучаюсь от приступа голода, что меня снова тошнит, но на этот раз уже от голода, и поесть получается не всегда. Сегодня от жуткого приступа голода схватила жареный пирожок с картошкой из столовой. На витрине пирожок выглядел очень аппетитно или, по крайней мере, мне так казалось. Не исключаю, что мне так показалось от сильнейшего чувства голода. Но откусив его я ощутила на языке вкус пережаренного масла, и теперь с трудом удерживаю рвотные позывы, отпраляясь к директору «на ковер».
Бреду мучительно медленно, останавливаюсь почти через каждые сто-двести метров. «Турбулентность» сегодня особенно сильная, боюсь, если так пойдет и дальше, я просто не смогу работать. Не могу работать по прежнему режиму, привычный настрой организма сбился, мне хочется поспать подольше, на час или на два. На выходных я сплю дольше, и потом приступы тошноты не такие сильные, но в будние дни это что-то невыносимое.
Но работать надо. Все-таки на мне еще висит кредит, взятый в банке. При помощи человека, которого я упорно не желаю называть про себя даже по имени, я лишь расплатилась с настойчивыми коллекторами, но официальный долг перед банком остался, поэтому я просто не имею права лишиться работы. Мне и так приходится несладко в последнее время. Банк замучил дополнительными проверками и подтверждениями: запрашивают постоянно то обновление анкетных данных, то недостаточно убедительно выглядит справка о доходах. Я понимаю, что такие придирки просто ненормально. Понимаю и знаю их причину: тот самый отец ученика, Шестов, который клеился ко мне и получил отказ. Первое время он еще пытался снова заигрывать и предлагать стать гувернанткой, имея в виду еще и собственную постель, потом почти прямо предложил стать его любовницей, но получив решительный и ярый отказ, затаил злобу и теперь донимает меня вот так, используя собственное положение ведущего юриста по работе с физическими лицами.
Не знаю, что он придумает на этот раз: я терпеливо предоставила все, что он запросил через менеджеров. Все, до последней бумажки, больше нечем вставить палки мне в колеса! Кредит я оплачиваю вовремя, все бумаги у меня в порядке. Не знала, что мужчины бывают настолько въедливыми и мстительно мелочными, как Шестов. Угораздило же меня вляпаться в такое дерьмо!
Похоже, я вообще не очень везучая на мужчин. От них меня просто… тошнит, думаю с накатывающим раздражением, понимая, что силы и решимость оставить ребенка тают с каждым мучительно прожитым днем. Нужно что-то менять в собственной жизни, снизить нагрузку, но как… С такими финансами, как у меня, с фактом, что я живу на птичьих правах в квартире подруги…
Можно было бы взять немного денег с карточки «сама-знаешь-кого».
Можно
