Прости себе меня (СИ) - Данина Дарья

— А разве плохие поступки поддаются какому-то объяснению? М? Им нет оправдания, Муха. Их просто делают. Прихоть. Больная действительность.

Дани продолжала смотреть на него своими большими зелёными глазами. Он видел в них влагу. Она скапливалась в уголках, норовя превратиться в слезинки.

Это паршиво.

— Что теперь будет, Егор?

Вопрос сам сорвался с губ. Такой, казалось бы, простой... и невероятно сложный.

Егор не отрывал от неё настороженный и пробирающий до костей взгляд. Целая вселенная мыслей. И ни одного слова.

Его плечи как-то неуверенно дёрнулись. А уголки губ вдруг едва заметно задрожали. Он заметил это за собой и в ту же секунду растянул их в широкой улыбке. Такой ненастоящей. Ледяной и отталкивающей.

— Простим друг друга? И забудем?

Забудем?

Дани на какое-то время потерял дар речи.

Простим?

А ему есть за что её прощать?

— Я в чём-то виновата перед тобой, Егор? Всё ещё не веришь мне?

— Это так важно?

— Да! — прикрикнула на него, но тут же прикусила губы. Нервно тряхнула головой, собираясь с мыслями. — Это важно для меня! Потому что я не понимаю! До сих пор не понимаю, как я могла забыть что-то подобное! Я... Господи! Должно быть, это какая-то ошибка!

— Я видел тебя тогда. Ты шарилась по нашему заднему двору. — чересчур спокойно произнёс. — Я был в подвале. Мы были. Я видел, как ты встала на четвереньки, заглядывая в окно. В своих ядовитых колготках и жёлтом дождевике.

Не может быть.

Она ничего такого не помнит!

Да, у неё был дождевик. Жёлтый. И эти колготки. Она обожала их.

Но она ничего не видела...

— Я... — запнулась, подбирая слова, — Егор... возможно я была там. Я не спорю. Но... я клянусь тебе, что не видела ничего такого. Я бы не молчала! Чёрт! Ты же знаешь меня, как никто другой! — злилась и буквально кипела от негодования. Почему всё это свалилось на их головы?! — Знал... я бы никогда не умолчала. Я бы помогла тебе.

Сопля зелёная... помогла бы она...

— Я тебя услышал, — будто отмахиваясь от громкой бравады, Гордеев отвлёкся на её губы. Такие сочные. Чуть-чуть влажные. Манящие.

— Услышал меня? Что всё это значит? Ты хоть понимаешь, что натворил, Егор?! Чем ты лучше, скажи мне? Скажи?! Чем ты отличаешься?..

— Замолчи! — заткнул её и резко вскинув руки, обхватил лицо Даниэлы. Больно впиваясь пальцами в череп и притягивая к себе. Едва не поднимая её над землёй. — Заткнись, Муха. Ради всего святого... думаешь, я не понимаю? Чем я лучше? Ничем. Я такое же дерьмо. Гниль. Я осознаю это.

— Мне больно, — девушка впилась ногтями в его запястья и он даже получил своё извращённое удовольствие от этой зудящей боли.

Вдох. Глубже, чем мог представить.

Отпустил её. Но руки продолжали висеть в воздухе возле её лица. Гладить прохладный воздух, испытывая недостаток во всём. Словно нет этих самых рук. Словно не хватает чего-то очень важного.

Поганое чувство.

— Прости, — его голос был бесцветным и сдавленным. Взгляд потерянный, — я бы хотел. Чтобы ты простила.

Дани сделала шаг назад. Мелко затрясла головой. Просто не знала. Не понимала, как вести себя. Всё ещё ощущала его болезненную хватку на висках.

— Как у тебя всё просто, да?

— Это не просто, — легче убиться головой о стену, чем договориться с Мухой, — я бы вернул всё...

Нет. Не вернул. Иначе бы они не стояли здесь и сейчас. Вот так. Словно ближе нет никого.

А может, так и есть?

— Ты не понимаешь, Егор. — отошла от него ещё на пару шагов, — я себя... себя не прощу, если сделаю вид, что ничего не было. Не прощу себе тебя. Понимаешь?

— Тогда что это было? — его лицо исказилось, словно он получил звонкую и жгучую пощёчину. — Что было полчаса назад? Я, может, и дерьмо. Но не идиот. Обнимала и прижималась потому что ничего не чувствуешь? Совсем ничего? Ты сама-то в это веришь, Даниэла?

Глава 53

— Спасибо!

Даниэла поблагодарила миловидную девушку за чай и придвинула чашку ближе. Ложечкой подцепила дольку лимона и, выловив тот, отправила в рот. Закрыла глаза от удовольствия и улыбнулась.

— Как ты ешь эту кислятину? — Яна скривила губы и сморщила носик, глядя на подругу, — Брр!

— За то я к сладкому равнодушна. Лишние килограммы мне не светят.

— Ну, знаешь ли... глядя на твою маму, тебе даже со сладким они не светят!

Девушки рассмеялись, привлекая к себе внимание. Смутившись, Дани опустила голову и мягко толкнула Яну в бок.

— Сс! Больно! Изверг! Что за привычка: пихаться?! — хихикнула блондинка.

Даниэла сжала губы, чтобы вновь не засмеяться. Поправила волосы и, наконец, поднесла чашку с облепиховым чаем ко рту.

Самое то для такой погоды.

Осень, наконец, вступила в свои права. Уже неделю идут дожди. Листья опали слишком быстро. Теперь та самая прекрасная пора сменилась унылыми пейзажами и серым небом. Холодно.

— Ну, ты готова к поездке?

Поездка...

Не очень-то и хотелось. Но... чего не сделаешь ради оценки.

— Не хочу ехать.

— Да ну!! С ума сошла? Это же такой шанс! Кто отказывается от халявы?!

— Я бы лучше в приют съездила. Или в дом престарелых. Там есть где развернуться... — сухо промямлила, переводя внимание за окно, — робототехника не моё...

— Да плевать, — Яна достала из сумки жужжащий телефон, — если оценка будет халявная, я хоть на слёт агрономов поеду. Из пальца высосу инфу... лишь бы Аркадич доволен был.

В который раз Дани убедилась, что журналистика — не дело всей её жизни. Чем она думала, выбирая университет?

Яна ответила на звонок и, тихо извинившись, вышла из-за стола. Обошла соседние стулья и вышла из кофейни на улицу под навес.

Оставшись одна, Дани достала свой мобильный. Открыла недавнее сообщение от Виктора и ещё раз пробежалась по буквам.

Не думаю, что нам есть что обсуждать. Давай на этом закончим.

Это был его ответ на её просьбу встретиться и поговорить.

Вот так просто. С плеча.

Он сам принял решение. И сам пришёл к выводу, что между ними всё кончено.

Гордеев может собой гордиться...

Они с Егором больше не виделись с того дня. Ни звонков, ни сообщений. И правда: будто ничего не было. И... было пусто. Необъяснимая пустота. Дыра в груди. Чёрная и холодная.

Дани снова посмотрела в окно. Присматриваясь к прохожим, что прятались под зонтами, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Так бывает. Будто лицо начинает гореть, а шею так и тянет обернуться.

Да. Она не ошиблась.

Широко улыбаясь, на противоположной стороне дороги стоял Федя. Словно передумав садиться в автомобиль, парень, засеменил к пешеходному переходу. Перебежал перекрёсток и через минуту уже был совсем рядом. Его рука поднялась и, помахав Даниэле, Федя дёрнул за рукоять, открывая дверь.

Неожиданно.

— Привет! — его улыбка была заразительна.

Даниэла подняла голову и улыбнулась в ответ. Окинула парня придирчивым и смешливым взглядом. Федя весь промок и даже с кончика его носа норовила упасть капля.

— Привет! — Дани немного сдвинулись, позволяя Федя поставить к их маленькому столу ещё один стул. — Какими судьбами?

— Не хочу жаловаться, — театрально опустил голову, — но был у травматолога. — Он кивнул за окно, указывая на клинику, соседствующую с её университетом, а затем поднял руку, привлекая внимание официанта. — Ты не против? Можно присоединиться?

— Нет, не против. — замотала головой Ксенакис.

Сосредоточила взгляд на его лице. Его переносицу и область глазниц украшали уже не свежие синяки. Едва заметные. Но она знала о его травме, а потому сразу поняла о чем речь.

Снова. Гордеев. Его работа.

Да, он действительно может собой гордиться.

Гордеев. Гордиться...

Дани усмехнулась, находя схожесть в двух словах. Это не может быть совпадением.

— Мне жаль, — она поджала губы, сочувствуя Феде и его носу.

— Брось, — казалось, что его вся эта ситуация совершенно не волновала, — это мне жаль, что всё так вышло. Я ведь по дороге пытался найти тебя. Думал, что догоню. Но потом понял, что ты тот ещё спринтер.