Порочные чувства - Юлия Гауф
Что, блядь, сказать? Сейчас — ничего хорошего на ум не приходит. Чувствую себя каким-то быком-осеменителем. И тряхнуть Алику хочется, заорать на нее, что так нельзя! За двоих решать она не имела права! Я же летел сюда, полностью сдавшись — свадьба, ребенок, я готов был, но не так. Это просто плевок в лицо, как если бы я трахал женщину, не желающую ребенка, без резинки. Чтоб точно залетела, плюнув на ее «не хочу».
Другую бы на аборт потащил без вопросов, а Алику… нет. Не смогу, даже если бы не было у нее никаких диагнозов. Я и правда в Рио еще раз убедился, уже окончательно — моя она. Навсегда. Ребенок, два, десять — всё будет. Кольцо гребаное купил, а тут сюрприз — переписка с Денисом и её вранье.
— Марат, — прошептала она, — не молчи…
Лучше мне сейчас погулять, иначе наговорю. Пожалею потом.
— Позже поговорим. Мне отъехать надо, а ты дома будь. Вернусь, и пообщаемся, — выдавил из себя.
Отодвинул её, чтобы пройти, но Алика вцепилась в мою руку на удивление крепко. Не позволила уйти спокойно.
— Ты совсем не рад? Злишься на меня? Я бы тоже злилась, Марат, но у меня выбора не было. Или был, но я в таком отчаянии была, ты себе не представляешь, — затараторила она, тихонько всхлипывая. — С другой стороны, если бы не мое желание забеременеть, ничего бы у нас не получилось. Я бы отказалась от твоего предложения, понимаешь? Не ради денег же я… да постой ты! Ну наори на меня, обзови, но давай все решим! Марат!
— Позже, — я все же отстранил её, и направился к выходу из комнаты.
Сейчас я просто готов убивать. А на Алике срываться — последнее дело. Мне просто нужно остыть. Только она не понимает, бежит за мной, и голос её уже дрожит не от волнения, а от злости.
— Куда ты собрался? Ты вообще где был? Только не говори мне про командировку, ты с другой был, да? К ней спешишь?
— Ты дура?
— Вероятнее всего, — крикнула она мне в спину. — Раз не собираю вещи, а пытаюсь поговорить с тобой, то да, Марат, я дура и есть! Ты ответишь мне, где и с кем ты был все эти дни? Мать твою, у тебя вещи морем пропахли, я этот запах ни с чем не спутаю! Ты так и будешь молчать?
— Не морем, а океаном, — бросил, повернувшись к ней. — Такой ответ устраивает?
— Нет!
— А другого у меня нет!
Я уже почти у двери. Вышел бы, но Алика снова всхлипнула, да так, что у меня чуть сердце не оборвалось. И я остановился. Конечно же, я остановился.
— Ты с другой был, да? — голос её звучит потерянно, и как-то по-детски обиженно. — Марат, как же так?
Черт бы тебя побрал, Алика! Сейчас не время и не место, неужели не видишь, что я сейчас не в состоянии разговаривать?!
— Я все поняла…
— Я не был с другой, — обернулся к ней резко. — Где я был, и что делал — мое дело, но другой у меня нет. Уясни это уже. Не вздумай собирать вещи, я уйду, но вернусь. Если останусь — хуже будет обоим, поняла? Алика, ты поняла меня?
Она не ревела, но выглядит заплаканной. Сквозь весь гнев, всё неприятие её обмана снова прокралась нежность при виде этого воплощения растерянности.
— Я поняла, да.
— Не плачь, — глухо выпалил, и вышел из дома.
Ни хера осознать не получается. Да, я решил, что у нас будет ребенок. Еще в Рио решил. Надо — прямо сейчас будет, даже захотел его. Но все равно готов не был, тем более к такому. Сплошное вранье.
Вспомнил диагноз Алики, и поморщился. Наверное, можно её понять. Использовала шанс, делала что могла. Я и сам такой, только в бизнесе — за любую возможность привык хвататься, иначе бы не достиг того, что имею. Вот и Алика ухватилась, и в итоге получила то, о чем мечтала.
— Еще виски, — стукнул по бокалу, привлекая внимание бармена.
Ребенок. Охренеть, у Алики будет ребенок. У нас. И совсем скоро. Не представляю я, как быть отцом. Я знаю, что такое ответственность, её слишком много в моей жизни — за брата-инвалида, за младших, которых нужно было тянуть. За бизнес. За Алику. Теперь добавилась еще одна, самая важная, и она уже ощущается.
Приятная это ответственность или нет?
Представил Алику с младенцем на руках — счастливую, уютную, и застонал. Да, я смогу быть отцом. У неё внутри мой ребенок, конечно же я смогу. И даже… хочу?
Хочу.
— Чертова манипуляторша, — усмехнулся, потихоньку остывая.
С Шагуровым нужно разобраться. Охренел вконец. Да и Алика хороша — ни слова мне не сказала про него, а я как чувствовал, что дело неладно. Может ей льстит его внимание? Переписывалась с ним, читала его признания, и отвечать не торопилась. Словно думала над его словами! Хотя, это же Алика, вечно ей неудобно.
Надо остыть, и домой идти, а то напридумывает глупостей. Простить ей обман? Прощу, куда я денусь. Уже почти простил, могу её понять, хоть и бесит чувствовать себя донором спермы. А ведь с другой стороны, она права — если бы не ребенок, послала бы меня с моим предложением трахаться. Я же чувствовал, что не по Алике это — быть игрушкой.
«Алика Владимировна села в машину» — пришло сообщение от водителя.
Я подкинулся. Куда она, мать её, собралась? С вещами на выход?
«Куда?»
«В стоматологию» — пришел быстрый ответ, и я немного успокоился.
Она же говорила про стоматолога. Хотя я ей говорил, чтобы сегодня дома сидела. Вечно не слушает меня.
От злости все еще потряхивает.
— Ой, извините, — в мой правый бок заехали сумкой. — Баармен, коньячку плесни. Тройной.
Обернулся, и увидел женщину. Беременную, пузо огромное. И коньяк хлестать собралась?
Странно, но именно сейчас меня полностью отпустило. Улыбнулся даже. Алика будет хорошей мамой, наверное только излишне всепрощающей, и ребенок сядет ей на шею. Она уж точно не станет заказывать тройной виски, будучи глубоко беременной.
Какой херней я страдал? Обманула, но призналась же. Да и вообще, я видел, как ей важен ребенок, но после моих слов о том, что сейчас не время, она не ушла. Хотя могла. Колола бы эту стимуляцию, и трахалась бы с тем же Шагуровым. Но ей я важнее был, значит не просто донор спермы. От меня ребенка хотела, так какого хера я взбесился?!
Сложно это, но мы
